Неоспоримая любовь (ЛП) - Шиэн Мэдэлин (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Уходи, — прошептала она хрипло.
В его груди все сжалось.
— Не могу, малыш. Нам нужно поговорить.
Он обошел ее кровать так, чтобы видеть ее лицо, и она сразу же перевернулась на другую сторону.
— Нет, не нужно. Уходи.
Ладно, меняем тактику.
— Ева. Чейз мертв.
Он наблюдал, как все ее тело напряглось.
— Он был замучен, — продолжил он, — вспорот. Внутренности висели на его собственной Рождественской елке.
Ева села, придерживая живот.
— Где Фрэнки? — прошептала она.
— В бегах.
— Боже мой. Чейз… Бог мой… Это все моя вина… Он ничего не сделал… Я… Боже…
— Малыш, — он сжал в ладонях ее лицо, заставляя смотреть на него. — Послушай внимательно. Чейз знал, во что ввязывался, когда заключал ту сделку с тобой. Он лично знал Фрэнки, и он работал над его делом, он совершенно точно знал, насколько Фрэнки ебанутый, и на что он способен. По сути, он хотел тебя так сильно, что плевал на последствия.
По ее щеке скатилась слеза.
— Он не заслужил этого, я имею ввиду, что никто не заслуживает, но Чейз совершенно точно не заслуживал такого, — прошептала она. — Он был козлом, но он не был ужасным человеком. Он просто хотел, чтобы его любили. Он хотел семью, которая любила бы его, и любить самому… Он просто не понимал… О Господи, Чейз… О Боже…
Она оплакивала Чейза, он понимал ее, но все же он бы предпочел, чтобы говнюк, которого она трахала и к которому у нее были какие-то чувства, был последним, по кому проливались ее слезы.
Чувствуя, как в нем просыпается ревность, а за ней — злость, он сел рядом с Евой, притянул ее рот и крепко поцеловал.
Она не сопротивлялась, и их влажные губы и жадные языки разделили долгий, медленный поцелуй. Когда он оторвался от нее, Ева прижалась лбом к его лбу и выдохнула в его рот.
— Как она? — прошептала Ева.
Он собрался мыслями. Ребенок, она говорила о девочке.
— Все еще не может дышать сама, малыш.
Покусывая губу, она кивнула.
— Это не твоя вина, — прошептала она.
Нет, это была его вина. Он попытался протестовать, но она прижала пальцы к его губам.
— Это была тяжелая беременность. Это не твоя вина.
В груди была тяжесть, и он втянул воздух. Он ее не заслуживал. Никогда. И никогда не сможет заслужить.
— Я дала ей имя, — произнесла она мягко. — Айви [33] Оливия Уэст. Айви — потому что сейчас Рождество, и Оливия в честь…
— … моей мамы, — сказал он хрипло, чувствуя себя самым большим говнюком на свете.
— Дьюс?
— Да, малыш?
— Свидетельство о рождении. Как ты хочешь, чтобы я поступила?
— Никак, — прошептал он. — Я заполню все бумаги, она моя дочь.
Она замерла, глядя ему в глаза, затягивая его, по-прежнему лишая его движения лишь взглядом, сводя его нахуй с ума. Она всегда сводила его с ума.
— Дьюс?
— Да?
— Больше никаких женщин.
Блять.
— Да, малыш, знаю. Я охуенно облажался.
— Если злишься на меня и хочешь выместить это на какой-нибудь киске, ты идешь ко мне. Неважно, как зла я, я никогда тебя не отвергну, — от ее хриплого смешка все в нем заныло. Блять, сколько боли он причинил своей женщине.
— Ева, малыш, — ответил он мягко, — больше никаких женщин не будет. Уже вышвырнул Миранду, обрубил все связи. Обещаю, я заслужу тебя, и сейчас самое время мне начать.
Она вздохнула, поежившись, что лишь заставило его чувствовать себя еще хуже.
— Я люблю тебя, Дьюс, — прошептала она. — Очень, очень сильно.
Он смотрел на нее, она смотрел на него, и он ясно понимал, почему парни так проехались по нему. Она любила его. Он был всем для нее. Он знал это, он видел это в ее больших серых глазах. И наконец-то прошлое больше не имело ебаного значения. Она не собиралась сбегать, а он собирался заботиться о ней, как о чертовой королеве, которой она и была.
Глава 19
Впервые за долгие годы Дьюс познал настоящее умиротворение.
Прошли три месяца, и Айви была выписана.
Ева превратила половину его комнаты в клубе в ясли.
А затем эта чокнутая сука выделила Дэнни собственную комнату в клубе и помогла обставить каждый сантиметр в ней в ебаном розовом и малиновом цвете. Он был охуенно взбешен. Поставил в ее комнату стальную дверь с засовом. Поставил решетки на ее окно. Не откладывая, выстроил всех своих парней в ряд и прояснил, чтобы не смели нахуй тянуть руки к его девочке. Сказал, если кто-нибудь из них посмотрит на нее так, что Дьюсу это будет не по душе, то он отправит их в землю.
Они старались не смотреть на нее. По факту они вообще перестали с ней разговаривать.
И все дерьмо шло своим чередом.
Жизнь была прекрасна. Охуенно прекрасна.
Ками и Девин переехали в Монтану, чтобы быть ближе к Еве и Айви. Не к Коксу. Ками клялась, что это так, и Кокс не знал, что ему делать с этим решением. Он, наверное, даже поверил бы ей, если бы Ками не сидела в этот момент на коленях Кокса, изливая эту теорию переезда.
Ему исполнилось сорок девять.
Кокс ушел от жены и съехался с Ками.
У Дэнни появился парень.
Парень Дэнни порвал с ней, и Дьюс клялся, что он тут не при чем.
Кокс закончил с бракоразводным процессом и надел на палец Ками бриллиантовое кольцо. Кольцо ей не понравилось, и она купила себе другое — больше и дороже. И сережки в комплект.
И кажется, он слышал, как Кокс бормотал что-то насчет закрыть ей доступ в интернет. Что-то насчет туфель, которые стоили несколько тысяч долларов.
Девину исполнилось пять.
Кокс купил ему кроссовый мотоцикл. За это Ками кинула в него кастрюлю.
Еве исполнился тридцать один год.
Ками выгнала Кокса. Кажется, ей не понравилось, как он посмотрел на кассиршу в супермаркете. Дьюсу было куда интересней, как она умудрилась заставить Кокса сходить в магазин.
Парни заказали ему новый жетон. На обороте читалось «Фокси». Он успел навешать троим из них, прежде чем они, поджав хвосты, сбежали.
А потом он надел жетон.
И ухмылялся.
Лето было щедрым к клубу. Бизнес шел в гору. Деньги сливались в клуб. Двое из его парней женились. Клуб единогласно проголосовал за троих новых братьев.
Задница Евы вернулась к прежним размерам. Не то чтобы его это заботило. Он хотел ее в любом виде, до какого мог добраться. Худой или с изгибами, такой чертовски сочной… Да хоть блять размером с дирижабль. Какая нахуй разница. Никогда это не было ее тело, что так прочно привязывало его к ней. Все их дерьмо с Евой уходило намного глубже, чем могло показаться со стороны. Хотя вот ее сиськи… и ее губы… И только Бог знает, как эти глаза сводили его нахер с ума.
Кокс и Ками поженились. Она позволила ему въехать обратно.
Айви исполнился год. Едва посмотрев на свой праздничной торт «Хеллоу Китти» (идея Дэнни), она шлепнулась в него лицом прямо по центру. И теперь на его рабочем столе стояла фотография, на которой Айви, вся в кусочках торта и глазури, смотрела на него синими глазами с белыми крапинками и улыбалась той же улыбкой, что и он.
Он начал подготавливать кое-что грандиозное. Кое-что действительно охуенно грандиозное для своей женщины.
А потом в один летний день все полетело вдребезги.
Глава 20
Рука об руку Айви, Дьюс и я шли через огромный задний двор клуба. Через несколько колонок, закрепленных по стратегически важным точкам, громко играло кантри, три мощных гриля уже были разогреты, на них обжаривались хот-доги, гамбургеры и стейки, пока байкеры и их жены, подружки и дети толклись группками по двору, попивая пиво или содовую, оживленно болтая друг с другом.
Улыбаясь.
Танцуя.
Все были счастливы.
Дьюс сжал мою руку.
— Малыш, пойди, разберись с этим женским дерьмом, мне надо поговорить с Рипером.
Не успев назвать Дьюса каким-нибудь словечком из того арсенала, что я припасла на те случаи, когда он нес это шовинистическое дерьмо, я поторопилась к длинному столу, на котором уместились тарелки с несколькими видами пасты, чипсами и крекерами, соленой соломкой и овощным ассорти. Надев черный фартук поверх ее милого розового платья, Дороти стояла у стола и раскладывала еду.
33
Айви — по-русски вроде ласкового обращения «Вьюнок» или «Плющик», распространенное имя. Вьюнок — часть Рождественского антуража на западе.