Опасная красота. Поцелуи Иуды (СИ) - Аваланж Матильда (полная версия книги .txt) 📗
— Нет… — я замотала головой, но вырвать свою руку у этого несчастного человека мне не хватило духа. — Это невозможно…
— Я клянусь, что не подойду к Эбби! Я просто иногда буду смотреть на нее… издали. Изредка, когда выдастся вот такая возможность! Я обещаю, что не подойду к ней! Но я должен… должен знать, что всегда смогу ее увидеть. Просто увидеть, понимаешь? У тебя нет детей? Ты не знаешь, что это такое. Я прошу тебя, Моника, — Дейвис старался говорить спокойно, но было видно, что он едва сдерживается. — Умоляю… узнай, где теперь живет моя дочь! Узнай, иначе я просто не выживу…
Я бормотала и бормотала одно и то же: “Это невозможно, вы просите меня о невозможном”, но в его глазах было столько надежды…
Целый океан надежды.
Я замолчала.
— Вот смотри! Очень редкая, необыкновенная вещица! Не думал, что они вообще остались… Но, как оказалось, Поселение — это не такое уж и простое место. Время там как будто замедлилось. Да, там много тяжелого, отвратительного и гнетущего, но встречаются и вот такие чудеса!
Шеринг протянул кулак, бережно раскрыл его, и я с отвращением увидела на его ладони какой-то склизкий черный комок, дрожащий, как желе.
— Это Ключ от всех дверей, — чуть ли не со священным трепетом произнес мужчина. — Тебе нужно просто затолкать его в замочную скважину, и он откроет для тебя любую дверь! Я уверен — новый адрес, по которому теперь проживают мои жена и дочь, где-то у Гурович в кабинете. Хранится в какой-нибудь долбаной папочке вместе с моим досье, в котором описывается сколько раз и в каких позах я кого трахал. Понимаю, что я для тебя совершенно чужой человек и тебе нет смысла рисковать ради меня, но… У тебя очень ранимые, мягкие глаза. Я это еще в «Вихре» заметил. Ты не похожа на стриптизершу или проститутку. Ты похожа на ангела… А ангелы помогают тем, кто в них нуждается…
Я открыла было рот, чтобы твердо сказать “Нет!”, но, по мере того, как Шеринг говорил, решимость моя ослабевала. Когда же он назвал меня так, как однажды назвал Коул Тернер, я поняла, что не смогу этого сделать.
Мне было страшно. Вдвойне страшно, потому что однажды я уже совершила нечто подобное…
Но я взяла. Взяла этот противный склизкий комок с его ладони, и Дейвис Шеринг, совершенно чужой мне человек, тихо сказал “Завтрашний дежурный не смотрит на пропуска — можно показать ему любую бумажку. Спасибо…”.
Двери разъехались и он, как призрак, растворился в мягком полумраке лестничной клетки, а лифт поехал вверх. На мой десятый этаж.
Открыв дверь ключом, и проверив бабушку, я проскользнула в свою комнату и тут же почувствовала сладкий благоухающий запах.
На полу рядом с моей кроватью стояла огромная корзина белых роз с красной каймой.
Подумав об одном мужчине с холодными синими глазами, который уж точно не мог мне их прислать, я достала карточку и прочла то, что там было написано.
В тот же миг запах роз показался противно-приторным, и мне захотелось сбросить всю корзину с крыши.
А написано там было всего-то несколько строчек.
Цветы от клиента, предвкушающего встречу с тобой, дорогуша! Он уже в Предъяле и послезавтра его именины. Подарок должен быть на уровне. Не забудь про томатный сок.
Хотя подпись не было, ясно, как белый день — записка от Эдны Диофант, которая никоим образом не отказалась от плана продать меня какому-то супер-денежному клиенту, несмотря на то, что я уже не являлась девственницей.
Так как у меня… у меня было менее пяти раз, надо мной можно было провести какой-то сложный ритуал. Снова невинной бы он меня не сделал, но с помощью каких-то хитрых магических иллюзий воссоздал для мужчины именно эти, ни с чем не сравнимые ощущения.
Для того, чтобы ритуал прошел гладко, два дня перед ним не нельзя было ничего есть, а только пить в неимоверных количествах томатный сок.
Который я, к слову, терпеть не могла!
Но не это было самым страшным.
Не это, а то, что я заранее с содроганием думала о том, что мне придется заниматься этим с каким-то посторонним мужчиной.
Да еще и улыбаться ему и очаровывать его… Это было выше моих сил…
Но двадцать пять миллионов сами себя не заработают. Бабушке уже нужно покупать лекарство — пластинка “Теагаста” подходит к концу. Я и не думала, что в одной упаковке всего десять таблеток!
Да и Александр Брент, получивший от меня первые деньги в уплату долга, и, чуть ли не облизнувшийся, как кот, наевшийся сметаны, надолго этой суммой не удовлетворится.
Как говорит бабуля — назвался груздем — полезай в кузов.
Я не похожа на проститутку, сказал Дейвис Шеринг. Но я уже стала ей, когда Кастор Трой спокойно выложил миллион лей за ночь со мной, а затем получил эту ночь.
Почему тогда меня передергивает от мысли, что кто-то, кроме него, будет меня касаться?
Кроме него и…
Коула Тернера.
Отдающий плесенью и какой-то особенно противной кислотностью томатный сок, который я глотала все следующее утро, конечно, был редкой гадостью, но не такой, какой оказался личный кабинет офицера Анежки Гурович.
Я ожидала увидеть аскетичную келью, под стать суровой непреклонной сестре, но нет — ее обиталище выглядело максимально обжитым, в силу того, что стены были увешаны вышитыми картинами, которые, похоже, были именно ее рукоделием. Ну а самое почетное место занимал вышитый крестиком портрет Его Высокопреосвященства, Коула Тернера, представленный на манер иконы.
Хотя, на мой взгляд, получился он у сестры не особо похожим и каким-то кривобоким — в реальности кардинал был намного красивее.
Кажется, суровая нравственница чуть не поперхнулась чаем из большой розовой кружки, завидев меня, робко заглянувшую в ее логово. К сожалению, пришлось пойти на крайние меры, потому что у отдела нравственных преступлений, который целиком занимал пятый этаж, имелся свой собственный дежурный, к которому, как тогда к Эймсу, я подойти так запросто не могла бы.
Хотя я вообще, если честно, сомневаюсь, что даже когда-то в будущем я смогу запросто подойти к Эймсу. Вряд ли он, так же, как и Итан Энглер, догадывался, что возникает в моей голове, когда я вижу его.
— Сестра Гурович, можно? — я потупила взгляд. — Я к вам за советом… Я же могу попросить у вас совета, как у натуры незамутненной и исключительно верующей?
— Капеллан Петцваль что, нынче отказывает пастве в советах?
— Мне…мне стыдно признаваться в этом мужчине, сестра, — прошептала я едва слышно. — По-моему, только вы сможете меня правильно понять и наставить на путь истинный…
И если до этого Анежка, кажется, еще подумывала вышвырнуть меня из своего кабинета прочь, сейчас градус ее интереса просто зашкаливал, что, как ни странно, сделало ее более мягкой.
Правда, более мягкая Гурович была, кажется, еще страшнее Гурович злобной.
— Тогда проходи, садись! Чаю налить тебе? Так что ты там хотела мне рассказать?
Обалдев от такой щедрости, от чая я отказалась и принялась изливать душу:
— Понимаете, сестра Гурович, дело в том, что я испытываю недозволительные эмоции к одному мужчине. Чувства эти запретны, я понимаю, что не мне, никакой другой девушке с ним не быть. Ведь ему нельзя жениться и быть отцом детям… Я осознаю, что это ужасно, но ничего не могу поделать со своей страстью. Прошу вас, дайте совет, как избавиться от наваждения?
По мере того, как я говорила, плоское лицо Гурович наливалось красным, как вызревающий в ускоренной съемке томат.
В то же время было забавно наблюдать за тем, как она изо всех сил старается сдержаться.
— Кто этот мужчина? — спросила сестра Анежка, а саму ее чуть ли не трясло — ведь она прекрасно поняла, о ком идет речь. — Кто он такой? Церковного сана?
— Не могу назвать имя, — я опустила ресницы. — Ведь вы его знаете… Я знаю, что ваш сан позволяет обратиться к вам, как к наставнице. Вот и прошу — наставьте меня на путь истинный! Подскажите, как избавиться от непозволительного чувства? Вот она я перед вам, офицер, вся, как на ладони! Не останьтесь глухи к моей мольбе!
