Падая за тобой (СИ) - Кальби Иман (книга жизни TXT) 📗
В доме отца, который наскоро пришлось немного привести в порядок- понятное дело, там уже давно никто не жил, да и изначально эта сакля не производила великого впечатления, самый обычный скромный дом горца — уже был накрыт небольшой стол. Приехавшие из Штатов дней десять назад родители выглядели взволнованными и торжественными. Как же они все-таки постарели, особенно, отец. Поймал себя на этой мысли, когда в очередной раз бросил на них быстрый взгляд. Мы не виделись уже года три, не меньше… С дубайских времен минимум. Я запретил прилетать им на суд. Думал, так нервов будет меньше, слез маминых, отцовских приступов- у него то и дело теперь прихватывало сердце, но, конечно, расстояние не спасло их от бессонных ночей и переживаний из-за злоключений нерадивого сына…
Все мы, оперившиеся птенцы, ставшие орлами, улетаем из гнезда… И кажется, что это самое гнездо- далеко не то место, куда хочется вернуться… Все там уже изучено, неинтересно, все приелось. Хочется устремиться вдаль, к приключениям, к новым горизонтам. Крылья расправить, насладиться молодостью, силой, энергией… А как это самое крыло кто-то подобьет, да просто как только сил больше не будет лететь, преодолевая силу ветра, так и тянет вернуться обратно, зарыться в теплые руки матери, укутаться молчаливой, скромной, но безоговорочной любовью отца… Вот так и я теперь смотрел на этот старенький, покосившийся дом, откуда бежал стремглав, даже не оглянувшись. Это мое гнездо… Да, к хорошему быстро привыкаешь- теперь у меня и дома, и квартиры такие, что сам иногда удивляюсь, не верю, что мое, мальчишки в резиновых шлепках с исцарапанными грязными ногами… Но сердце с любовью и радостной тоской сжимается только здесь… Только тут, где прошло детство и юность.
Мама встречала нас с невестой, держа в руках пиалу с медом. Это тоже наша древняя традиция- свекровь кормит невесту медом, чтобы жизнь семейная у них с ее сыном была такой же сладкой. А еще невесте надо было разбить каблуком тарелку из дома жениха. Это тоже на счастье… Но вот с этим как-то не повезло…. Мадина била уже в пятый раз, но не получалось. Украдкой посмотрел на ее лицо под фатой, жаль стало девочку, совсем еще крошка, всего девятнадцать лет, придает слишком большое значение всей этой лабуде. Не выдержал, разбил одним махом эту сраную тарелку за нее. А она, бедная, все трясется… Верит во все эти приметы… «Алмаз, прости, не смогла разбить… А вдруг несчастье это нам принесет…»-шепчет тихо срывающимся голоском. «Все хорошо, Мадина», — шепчу ей в ответ, крепко сжимая руку. А про себя усмехаюсь… Боюсь, девочка, несчастье в нашу семью принесет не тарелка, а твой муженёк… Не с тем ты связалась, малая… Мертвый я внутри, нет меня… Всё из меня выпила надменная продажная сука, о которой я все не могу перестать думать, особенно сейчас, когда увидел наше село… Когда понял, что здесь всё — каждый камень, каждая лавка, каждый колосок люцерны, каждый крик горлицы напоминает мне ее… мою любовь… мою боль… мою ненависть… А впереди было самое сложное…
Мы теперь всей дружной толпой устремились к бывшему ручью у обрыва, где царственно возвышался Ее с ним дом… Центральное место нашего, мать его, торжества. Она наверняка построила его, чтобы утереть всем сельским нос, чтобы показать свое превосходство, чтобы ткнуть всех лицом в их нищету и безнадегу… Иначе зачем на фоне местных убогих жилищ этот монстр…А еще она тем самым в очередной раз показала, как ей глубоко плевать на нас с ней, на то, что было между нами… Потому что нет того ручья больше, нет нашей пещеры… Нет места, где я признавался ей в любви, где мечтал сделать своей и стать ее… Приехали ее бульдозеры, разбили неприступные скалы, поставив на их место этот бесчувственный, враждебный склеп… Склеп… Именно склеп… Хорошо, склеп так склеп… Будет тебе склеп, Камила…
Мы шли туда по главной улице, а я не смог не посмотреть на ее старый дом. Совсем запущенный, с покосившимся забором, весь заросший сорняками, окна полувыбитые, краска на двери облезла… Ее мать уехала отсюда почти сразу, как только Камила вышла замуж. Побросала почти все вещи, которые у них были. Да и что там было, всякое старье… Что могли позволить себе две женщины, одна из которых-школьница, другая-техничка в школе… Знаю только, что Камила во время стройки своего монстра заезжала сюда и забирала какие-то вещи… Ну, так сплетничали, по крайней мере… Вернее, сплетничали о том, как шикарно она была одета, как расцвела на бабках богатого мужа, на какой машине дорогой приехала и как высокомерно ни на кого даже не посмотрела из сельских…
И вот, мы уже за столом, музыка орет, а «гостеприимных хозяев» нашего прекрасного торжества так и нет. Знал, что они здесь, в доме, приехали еще вчера. Сидел, как на иголках… Как щенок какой-то… Ругал себя, настраивал на мысли о будущей жене, а сам на нее и не глядел. Вздрагивал при каждом появлении нового гостя… Все надеялся, что это Она появится…Когда я в очередной раз поднял глаза и увидел Камилу в этом открытом белом платье, сердце ушло одновременно в пятки и в горло. Вот оно, чувствую его биение по всему телу, словно это меня засунули в молотилку и дубасят. А казалось, его уже и нет там, в груди… Высохло все, зачерствело…
Я смотрел на нее и ненавидел. Презирал эту гадину. Понимал, что она под стать своему муженьку-змею… А у самого аж глаза щипало от боли… Потому что вопреки всей этой ненависти и призрению Она… Она была сказочной… Она была мечтой… Моей долбанной мечтой… Затмевала всех, словно это она невеста… Словно это она жена… Но она не моя невеста, она не моя жена… Она моя влажная фантазия… Мое наваждение, под знаком которого проходила вся моя юность, пока эта бессердечная расчетливая сука не схватила своими красивыми ручками мою любовь и не разбила ее об острые скалы…
Я намеренно задержал тяжелый, буравящий взгляд на ней… Чтобы почувствовала, чтобы он тоже почувствовал. Они держались величественно и холодно. Иногда мне казалось, что Камила теряет на толику секунды эту свою спесь и снова становится испуганной, глубоко печальной девочкой, какой я ее помню, но потом вновь принимала облик надменной снежной королевы и я понимал, что скорее всего, это просто моя фантазия. Просто мне хочется думать, что где-то там, в глубине уши она все та же… Сам не знал, зачем это мне, но хотелось греть эту гребанную иллюзию…
Я понимал, что к концу вечера после того, что произойдет, от этого их надменного превосходства не останется и следа… И все никак не мог для себя решить, что чувствую по этому поводу… Спросили бы меня, чего я желал Капиеву и его жене тогда, два года назад, после того, как она отдавалась ему, глядя мне в глаза, я бы ответил не задумываясь-мести желаю, крови, унижения их… А потом… Потом остыл… Пока сидел в тюряге, много было времени поразмыслить… И невольно опять в голову стали лезть эта предательская ересь под названием «сомнение»… А вдруг он заставил, вдруг она врала мне, что не любит и что нужен был от меня только секс… Почему тогда предательски пропала? Почему не нашла вообще никакой возможности передать мне весточку… Я ведь так ждал… Надеялся… И ведь придумала бы возможность, если бы хотела… Видимо, не хотела… А потом узнал, что у них ребенок родился от пришедшего навестить Руслана, совсем херово стало… Больно что ли… Капиев по случаю рождения сына подарил всем членам файт-клуба золотые монеты, традиция такая горская есть, только обычно дарят не золотые, обычные… Но это же Капиев, олигарх, мать его… Так вот Руслан притащил монету и мне, как он сказал, Арсен лично просил передать с приветами большими и пожеланиями скорейшего освобождения… Видел в глазах друга смесь сочувствия и злости- он до сих пор винил меня в том, что я втюрился в Камилу и наворотил дел, вот только он не знал, что все намного хуже, намного серьезнее, что проблема-то не вчера возникла, как и моя одержимость ею… Представил ее с ребенком в руках… В глазах зарябило… Больше не искал ей оправданий, не питал надежды, что придет ко мне… Не придет. Все хорошо у них. Она ж сама сказала- наш с ней перепихон стал встряской для нее, женщиной себя снова почувствовала… Ну а че, правильно- хороший левак укрепляет брак… Вот, укрепил, сука… Теперь у него сын от нее, а у меня-дыра в сердце… Не хотел больше о ней думать, пусть живет себе долго и счастливо с этим утырком, воспитывает ребенка. Ребенок-то ни в чем не виноват… Отпускаю им все их грехи. Бог им судья… Не хотел больше ни мести, ни ее раскаяния, не строил ни иллюзий, ни коварных планов… Апатия наступила полная. Ее отпустил- и словно все вокруг вмиг стало черно-белым… С этими эмоциями, вернее, совсем без них, абсолютно, и из колонии и откинулся…
