Ложь, которую мы крадем - Монти Джей (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
Возможно, тогда она пожалеет, что стала частью смерти Роуз. Быть частью уничтожения одного из моих лучших друзей.
— Али... Алистер, я с…стучу! Ч…чувак, я с...стучу! — Рук прорывается сквозь мою хватку, возвращая меня в реальную жизнь.
Напоминая мне, что я в десяти секундах от его убийства. Я даже не чувствовал, как его рука несколько раз ударил меня по предплечью, до этого момента.
Я немедленно отпустил его, позволив ему сесть и подползти к скамейкам на другом конце комнаты. Его длинные волосы, покрытые потом, колыхались перед глазами.
Я падаю обратно на стену позади себя, оставаясь на заднице. Опускаю лицо, чтобы посмотреть на пол подо мной, держа голову руками. Я должен взять себя в руки.
Она занимает слишком много места в моем мозгу.
Занимает все место в моем мозгу.
— Ты в порядке? —спрашиваю я его, когда он выпивает галлон воды менее чем за пятнадцать секунд.
— Как никогда лучше. — Он говорит с усталой ухмылкой, припухлость и покраснение на его шее ясны как божий день.
Сидим молча, переводим дыхание, собираемся. Позволяем эйфории момента утихнуть, а адреналин иссякнуть.
Это напоминает мне о том, как он впервые попросил меня ударить его. Когда нам было по четырнадцать и на его заднем дворе. Его глаз уже был фиолетовым с прошлой ночи с отцом, мы по очереди стреляли из его пневматического ружья в летающих по небу птиц.
Он повернулся ко мне с этим, с этим взглядом в глазах. Как будто он нуждался во мне. Как будто ему нужна была моя помощь.
И я помню, как думал о том, как хорошо чувствовать себя нужным. Быть нужным как друг и нуждающимся в помощи, даже если эта помощь была чем-то психотическим. В истинном стиле Рука он сначала пошутил над этим, он хотел увидеть, насколько сильно я могу ударить.
Но когда я не выкладывался на полную, именно тогда я увидел его сторону, которую редко кто видел. Включая меня и остальных парней. Часть его, которая все еще сломленный ребенок.
Мне нужна боль, Алистер. Мне это нужно, чтобы я не забыл, что сделал.
Это было все, что я или кто-либо еще получил от него.
После этого мы больше никогда об этом не говорили. Я просто появлялся, когда он звонил, и ушел работать, как будто он был моим личным переносным мешком для трупов.
— Когда твои родители вернутся домой? — спрашивает он, убирая волосы с лица.
Я пожимаю плечами: — Черт возьми, если я знаю, может быть, на следующей неделе. У них впереди заседание правления школы, и они не упустят возможности продемонстрировать свои достижения. А с приближением праздников моя мама должна начать планировать свои безвкусные вечеринки.
Праздники всегда были самыми ужасными.
Рождество, День благодарения, Хэллоуин.
Любой предлог для проведения собрания, где люди могли бы восхищаться ими. Они использовали любой предлог, чтобы оказаться в центре внимания.
В доме всегда было полно людей, роящихся вокруг, как шершни, переодетые бабочками. Всегда слишком громко, слишком ярко, слишком фальшиво. Так что обычно я оставался с Тэтчером и его бабушкой и дедушкой на каникулы.
Потому что не имело бы значения, появлюсь ли я на рождественское утро или нет, им было бы все равно, и они даже не стали бы спрашивать, где я. К тому же, бабушка Тэтча готовит по утрам потрясающие блины.
— Знаешь, Сайлас не станет тебя винить.
Мои брови сходятся вместе: — Что?
— Он не станет винить тебя, если ты решишь уйти до того, как мы узнаем, что случилось с Роуз. Он знает, через что ты здесь проходиш. Никто из нас не стал бы винить тебя.
Никогда до этого момента вслух это не произносилось, но я уже знал это. Мы все это знали.
— Ты будешь винить себя? Если оставишь его одного в его горе, прежде чем он получил ответы, стал бы ты винить себя? — возвращаю вопрос.
— Я бы возненавидел себя, если бы бросил его.
— Тогда почему ты думаешь, что я чувствую себя иначе?
Он кивает, принимая мой ответ. Не то чтобы он сомневался в этом, но я думаю, он чувствовал, что должен сказать это, чтобы убедиться, что меня здесь нет, потому что я должен был быть.
Этот город, возможно, был проклят ложью и подлостью родителей, но в нем я нашел людей, ради которых я разрушил бы врата Ада.
Семья - это не то, с кем ты родился. Это было то, ради кого ты истекал кровью.
Тэтчер. Сайлас. Рук.
Они единственные люди, которые имели значение.
Мы пробираемся на верхний этаж дома, мы оба разделяемся, чтобы принять душ, тратя достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, прежде чем моя входная дверь открылась, и по щелчку оксфордов я понял, что это Тэтчер.
— Что, черт возьми, ты несешь? — Рук комментирует с моей кухни, где он поглощает бутерброд, только полотенце вокруг его талии.
Я стягиваю рубашку через голову, глядя на Тэтчера, который одет в коричневато-кремовый свитер, который выглядит так, будто был сбрит с тела ягненка.
— Итальянская роскошь, дорогая. Стоит больше, чем твое левое яичко.
Я смеюсь, видя Сайласа, идущего позади него с папками под мышкой. Мы все планировали встретиться здесь сегодня утром. Сайласа не было в школе, как и Рука, потому что они вдвоем не спали всю ночь, пока Сайлас взламывал камеры слежения.
Он заранее написал, что нашел кое-что, что может нас заинтересовать.
Рук оставался с ним большую часть времени. Отчасти для того, чтобы присматривать за ним, а отчасти, чтобы убедиться, что он принимает лекарства. Последнее, что нам было нужно, это чтобы он был мстительным и не принимал лекарств от своих шизоидных наркотиков.
Я иду за ними обоими на кухню, хлопая Сайласа по спине в знак приветствия, прежде чем он кладет папку на мраморный островок.
— Томас и Брайар здесь не при чем. — Это первое, что вырвалось у него изо рта, прежде чем он даже открыл то, что внутри.
При звуке ее имени мои пальцы на ногах сгибаются, и меня внезапно охватывает желание обнажить зубы. Мне не нравится, как другие люди произносят ее имя. Что-то в этом заставляет меня двигаться в неправильном направлении.
— Извини, что? — говорю я с явным шоком в голосе.
Открывая белую папку, он вытаскивает листы, похожие на времена, а также черно-серые неподвижные фотографии.
— Наконец-то я добрался до камер слежения и нашел вот это, — Он раскладывает их, чтобы мы все могли на них посмотреть.
Мои пальцы хватают одну из фотографий, и я вижу учителя, который не Томас, выходящий из лаборатории. Что может означать что угодно в данный момент.
— Это просто похоже на мистера Уэста, он мой учитель органической химии. Какое ему дело до всего? —спрашивает Рук.
— Грег Уэст использовал значок Томаса, чтобы входить и выходить из лабораторий. Я не уверен, как он это получил, но он поменял их местами. Смотри, — он сдвигает лист времен к середине, указывая на входы и выходы.
— Каждый раз, когда Грег проводит пальцем, он регистрирует идентификационный номер Томаса и наоборот. Грег пробирается в лабораторию после полуночи. Это был его способ прикрыть свою задницу на случай, если кто-нибудь узнает о наркотиках.
Мой желудок бурлит.
Предлог бить Томаса Рида по лицу, пока он не истечет кровью до смерти, теперь вылетел из окна. Теперь он просто учитель с гигантской палкой в заднице и стояком за то, что разозлил меня.
— Недели слежки не за теми чертовыми людьми. — Проклинаю я.
Тэтч кидает на меня взгляд: — Ах, ах, — он цокает языком, — не будем притворяться, что тебе не нравилось шпионить за любимой племянницей Томаса, Али.
— Ты всегда можешь поменяться со мной местами. Я бы предпочел выследить горячую девчонку, чем пройтись по офису и квартире Томаса. Он сочетает цвет своего нижнего белья. — Рук шутит, разговаривая с набитым ртом.
Я скрежещу коренными зубами, не обращая внимания на Рука. — Вы хотите, чтобы они стучали? Кто-то должен присматривать за ними, пока ты чистишь свои гребаные туфли, Тэтч.
С хитрой ухмылкой он поднимает руки вверх, позволяя Сайласу продолжать рассказывать нам, что он смог найти.
