Делл (СИ) - Мелан Вероника (лучшие книги TXT) 📗
Аллертон комментировать не стал, Халк тоже. Внимательные глаза сенсора следили то за девушкой на сцене, то за медленно потягивающим виски Дэллом.
- Симпатичная, но не более.
- Он смотрит не на нее.
- А на кого?
- На кого там еще смотреть – она одна на сцене? – не унимался сделавшийся беспокойным Канн.
Халк Конрад улыбнулся краешками губ.
- Он смотрит на ее рыжие волосы.
Кружка с пивом в руке Чейзера застыла, так и осталась недонесенной до рта. Бросив многозначительный взгляд на все подмечающего сенсора, он вновь промолчал.
Часть вторая
Глава 12
Четыре месяца спустя.
Январь.
Солар укрылся снегом.
Запорошенные улицы бороздили машины, переливались в окнах разноцветные дождики и гирлянды - свидетельство недавнего праздника, - кутались в пуховые куртки и меховые шапки прохожие. Висели в стылом воздухе выхлопные газы, скрипел под подошвами ледяной настил – на пару дней поднявшаяся температура вдруг следующим вечером обернулась лютым морозом. Все выше становились сугробы у обочин, все большей популярностью пользовался горячий сладкий кофе, продаваемый с лотков закутанным в одежду, словно многослойная капуста в листья, продавцом.
Высокие небоскребы то тонули в тяжелых серых облаках, то отражали прозрачную, режущую глаз синеву потрескивающего от мороза неба.
Переминались на автобусной остановке в ожидании транспорта люди, кутали носы в теплые заиндевевшие шарфы и выдыхали клубящиеся облачка пара.
Все то же, все те же.
Уровень тринадцать.
- Мне, пожалуйста, «Солар сегодня» и свежую по акциям.
В окно киоска просунулись свернутые вчетверо газеты.
- Да, есть без сдачи.
Из застывших на морозе пальцев выскользнула монетка и тут же закатилась в ледяную щель под будкой с периодикой, заставив бизнесмена в дорогом пальто выругаться. Трясущиеся руки заставляли мелочь на ладошке танцевать.
Зима.
Я двигалась по широкому проспекту по направлению к супермаркету, где продавали самую свежую нарезку и хороший шоколад; да, отъелась, сделалась более привередливой во вкусах, избирательной, а все потому, что наши с Чаком дела за последние четыре месяца шли на лад. Нет, они не стремительно взлетели в гору, но все же уверенно, со скоростью маленького упорного трактора, ползли на ее вершину.
Покупателя на первый, кропотливо смастеренный Нортоном, замок искали долго, почти три недели, а вот последующие два продали гораздо быстрее, всего лишь за несколько дней. После решили заказать дорогостоящих частей на новую партию, почуяв, что интерес к уникальным изделиям начал пробуждаться, и не ошиблись: за последний оставшийся на складе замок дрались уже сразу три богатых клиента.
Чак воспрял духом, сделался бодрее.
Он вообще оказался неплохим партнером – спокойным, трудолюбивым и упорным. Часами пропадал в старой мастерской, не желая менять привычный интерьер на более свободное и пригодное для работы помещение, все время паял, точил, собирал, подгонял и тестировал. Чтобы рекламировать готовый товар, мы арендовали один из стендов в удачно расположенном на одной из главных улиц центрального Солара магазине «Лок&Rолл». Заказали в типографии полноцветные брошюры и детальные инструкции, исправно доплачивали молодому продавцу за привлечение внимания покупателей к нашим изделиям, а выручку делили с Чаком пополам.
Через три месяца мой партнер уже мог себе позволить старенький, но исправный автомобиль, плазменную панель, купленную на распродаже за полцены, и более дорогое пиво в баре по вечерам.
А я… Я почти ничего не покупала. Запасы отложенных денег росли, а вот желания куда-то их потратить - нет. Разве что добавился в мою каморку дорогой обогреватель, да холодильник больше не пустовал. Еще пришлось докупить кое-что из зимней одежды, но на этом траты закончились.
Много ли нужно одинокому человеку? Не много. Тепло и внимание, капелька заботы и пригоршня любви, но их за деньги не купишь. Деньги не помогают скрасить одиночество, они лишь акцентируют его наличие. Одиночество не разделишь, не подаришь, не выкинешь в окно, если уж есть, то все твое – полностью и безраздельно.
Хорошо мне было, плохо? Когда как.
День на день не приходился. Иногда настроение беспричинно взлетало до небес, иногда падало так низко, что впору было лезть в петлю, но в целом большую часть времени желание жить присутствовало, и я держалась.
Дэлл.
Дэлл…
Что здесь сказать?
Тосковала ли по нему? О, да. Но тосковала, как пес, выгнанный в лес и сделавшийся волком, – молча, тихо, стараясь не доходить до отчаяния. Он часто приходил ко мне во снах, стучал в старенькую дверь, звонил, иногда неожиданно, но оттого не менее приятно, выворачивал на улице из-за угла, чтобы пойти навстречу, чтобы подойти и обнять. Мое сердце в такие моменты оживало, билось радостно и часто – вот оно, свершилось! Чудеса случаются, мы наконец-то вместе!
А под утро видения таяли, сменяясь одиноким скрипом подошв за окном и тихо жужжащим в центре комнаты радиатором.
На следующую ночь сны возвращались вновь: другие, те, в которых Дэлл держал меня в объятьях или нежно целовал. Такие рвали душу на части особенно сильно, так как отличались потрясающей реалистичностью. Казалось, все ощущения в них были умножены на десять, и на десять же умножалась тоска, стоило открыть глаза в предрассветных сумерках. В такие моменты я старалась не поддаться наваливающейся депрессии, отвлечься, составляя список дел на день, напоминая себе, что если я сама не смогу двигаться вперед, то меня никто за руку не потянет. Не поможет сделать следующий шаг.
Да, иногда приходилось тяжело. Но я справлялась.
И лишь однажды сорвалась.
На Новый год.
Когда нашла в почтовом ящике оставленный анонимным отправителем конверт, внутри которого обнаружился золотой кулон на цепочке. Подарок.
От него.
Без подписей, без поздравлений, без следов на запорошенном крыльце – просто подарок. Тихий и безмолвный, мол, на, возьми…
Вот тогда впервые за все это время сделалось по-настоящему тяжко. Потому что помнил, потому что не забыл, потому что что-то сподвигло пойти в магазин, выбрать, упаковать, доставить. Потому что не увидела его, потому что не дождался, потому что ничего не могла подарить взамен, просто коснуться. Пусть даже на секунду…
В ту ночь я выла раненым зверем. Пила и выла. Достала из шкафа забытое плюшевое солнце и, глядя в его безмятежно улыбающееся лицо, рыдала так громко, что через пару часов охрипла. Ползала по квартире, цеплялась за стулья, рвала и метала от того, что не могу попасть в Нордейл, не могу увидеть его уютные, но теперь снежные, украшенные к празднику улицы. Не могу подойти к знакомому крыльцу, у которого стоит Неофар, не могу сказать «привет».
Соседи не колотили в стены, наверное, только потому, что мое горе с легкостью перекрикивала их музыка. Оно и к лучшему. К лучшему.
Кулон я надела. Как сектант, с безумными глазами носящий знак отличия собственного Господа, как фанатик, знающий, что на теле есть символичное тату, помогающее жить. Солнце, мое собственное маленькое солнце, освещающее путь. Иногда, не замечая того, держалась за него, сжимала в пальцах, грела или грелась, поглаживала, теребила, прикладывала к губам и так подолгу сидела, закрыв глаза.
Где-то там, далеко, Дэлл выбрал его в одном из магазинов на далеком четырнадцатом, в другом измерении, куда не ведут обычные дороги. Чем он руководствовался, что сподвигло его? Хотел оставить о себе память? Так у меня и без того совместно проведенные дни отпечатались с фотографической точностью. Хотел напомнить о своем существовании? Да дай бог бы мне хоть на секунду об этом забыть. Хотел, чтобы в моей жизни существовал оставленный им предмет? Но ведь уже подарил телефон. И деньги.
Так или иначе, но один тот факт, что он помнил, заставлял мои внутренности скручиваться кольцом, сердце сжиматься, а голову наполняться предположениями и вопросами.
