Метаморфозы вампиров-2 - Уилсон Колин Генри (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Бог ты мой, ну что за олух! Так наплевать на инстинкты, укоренившиеся в живых существах за миллионы лет эволюции. Уверенность интеллекта, что пессимизм — илюзия, ни в какое сравнение не идет с физическим и эмоциональным чувством страха. Карлсена цепко охватила кромешная безысходность. Куда стремиться, если все и так предрешено. Ну, перекроет он этот отток, восстановит энергию — дальше что? Вся энергия мира ничто в сравнении с главным фактом, что жизнь бессмысленна, и от осознания голой этой правды человек рано или поздно оставит все свои иллюзии и перестанет бороться. Велика ль заслуга — штурмовать горную вершину, когда рано или поздно неизбежен спуск?
И вот отсюда-то надежды на спасение нет. Восстанови он сейчас хоть всю утраченную энергию, самой этой догадки хватит, чтобы подточить любое оптимистическое воззрение.
Он повернул ручку в другую сторону. От этого на мгновение вспыхнули уверенность и сила, но, как он и боялся, все это тотчас перекрылось чувством безысходности. Белизна в центральном шаре потускнела до белесой облачной взвеси, пригасив и цвета остальных шаров. Карлсен для пробы крутнул один за другим все регуляторы; эффект в сравнении с прежним чисто призрачный. Лишь от сексуального вожделенно замрело в гениталиях, но и то, вполсилы, и лишь в начале.
Напоследок он попробовал повернуть ручку дельфанного шара. И тут же понял его предназначение. Шар контролировал свойство отрешенности или безразличия. По-прежнему исходя тоскливым отчаянием, Карлсен тем не менее наблюдал за ним словно бы издали, как астронавт смотрит на Землю со спутника: ощущение спокойной отобщенности, когда никакое злоключение напрямую не действует. И тут до Карлсена вдруг дошло, что он поддался тому самому поражению, в мнимости которого так недавно был убежден. Сама абсурдность этого вызвала улыбку, от которой центральный шар замрел чуть ярче. На этот раз, чувствуя полное безразличие к собственным чувствам, он не томился уже страхом или сомнением. Закрыв глаза, он все свое внимание сосредоточил на нагнетании жизненной силы. И только почувствовал, что попытка удается, как подспудное сомнение истаяло, будто тень облака с появлением солнца. В мгновенном сполохе прозрения он уяснил, что сомнение — абсолютно негативное свойство, сила которого в способности парализовывать волю.
Открыв глаза, он увидел, что цвета всех шаров углубились. Дельфановый регулятор вернув в нейтральное положение, он повернул желтый. В результате мгновенно взметнулись радость и уверенность. Вместе с тем белесовость в центральном шаре преобразилась в снежную, искристую белизну.
Понятно теперь, почему дельфановый регулятор не произвел в первый раз никакого эффекта. Так велика была утверждающая сила, что он просто не чувствовался. Какая разница, отрешенно быть счастливым или нет. А вот в состоянии депрессии, всегда склонной к разрастанию, он препятствовал отрицанию и восстанавливал самоконтроль.
От внезапного этого открытия даже голова слегка закружилась. Теперь отчетливо виделось, что склонность человека к пораженчеству, по сути, иллюзорна. Истина объективная, самоочевидная. И, тем не менее, когда тонус из-за «прободения» снижается, таким же очевидным кажется и то, что все тщетно. Карлсен сам сейчас фактически столкнулся с основной человеческой дилеммой в гипертрофированной форме. Когда человек счастлив, жизнь видится ему как нечто самоочевидно хорошее: если и борьба, то с победным концом. Когда же на душе гнет усталости и неудач, все кажется обманом, шулерской рулеткой, подстроенной на проигрыш. Причем, и то и другое состояние, казалось бы, объективно и абсолютно убедительно.
Однако ответ теперь был очевиден. Безысходность возникает от убывания жизненной энергии. Но если можно остановить ее отток усилием концентрации, то и внутреннее давление сознания тоже повышается аналогичным усилием. Единственно, чего требуется, это искоренить саму привычку пасовать перед убыванием.
— Все еще экспериментируем? — гребис успел бесшумно войти в комнату.
Карлсен, взглянув на него, с улыбкой кивнул. Было в этом человеке что— то, вызывающее странную легкость и уверенность, какие бывают при полном взаимопонимании.
Клубин угодил в столп света, отчего на прибор легла тень. Посмотрев на шары, он одобрительно кивнул и, протянув руку, стянул с головы Карлсена шапочку. Шары тут же потускнели.
Клубин пристально вгляделся Карлсену в глаза (при этом снова мелькнуло: «Где-то я его видел»).
— Ну что, известен теперь секрет? — спросил тот непринужденно, чуть ли не в шутку.
— Похоже, да.
— Так поделитесь.
— Смысл таков: все зависит от натиска воли.
Клубин с прищуром улыбнулся.
— Верно, дорогой мой доктор! Поздравляю. В точку, да как просто. — Сев лицом к Карлсену, он чуть подался вперед. — Философы ваши, ученые и проповедники вариантов предлагали массу, вплоть до отрицания воли и уничтожения собственного «я». Теперь вы видите, что все они ошибались. Нет оправдания слабости. Суть эволюции в контроле, контроле над механизмами плоти. Цель эволюции — уподобиться богам. Вы в чем-то, смотрю, не согласны: качаете головой?
— Нет, правоту вашу я вижу. Беспокоит лишь то, что груоды под стать богам себя не ведут. Боги не убивают потехи ради. Так ведут себя декаданты.
Клубин, неторопливо кивнув, взглянул с разоружающей откровенностью. — Да, действительно. Но только имейте в виду, что они еще и пытаются эволюционировать. Большинство из них уже превзошли людей (Карлсен покачал головой). Осуждая их, вы забываете о подлинной проблеме: сексуальном побуждении. Наденьте-ка еще раз, — он указал на лежащую на столе шапочку.
Карлсен надел. Внутри она все еще была влажновата, так что центральный шар сразу замрел мягкой белизной. — Так, сейчас я усилю сексуальную энергию, — сказал Клубин и потянулся к регулятору под красным шаром.
О том, что произойдет, Карлсен знал уже наперед. Едва ручка повернулась по часовой стрелке, как низ живота стало понемногу разбирать.
— А ну еще чуток, — прибавил Клубин. Вожделение перерастало в похоть. — Позовите-ка теперь Дори. Вы знаете, как это делается, — заметил он на озадаченный взгляд Карлсена.
И вправду: он знал, как это делать. Само желание создавало некую психическую связь. Мысленно представив ее с недавней ясностью, он позволил вожделению направить свою волю. Через несколько секунд девушка вошла в комнату. Взглянула вопросительно на гребиса, затем на Карлсена и, увидев на нем шапочку, все поняла. Таким же способом Карлсен направил ее к себе и усадил рядом.
— Мне лучше выйти? — учтиво спросил Клубин. Карлсен, не отрывая взгляд от глаз девицы, мотнул головой. Когда дошло, что та откликается встречным желанием, возбуждение усилилось, увенчавшись вспышкой восторга, когда она наклонилась и приникла к его рту податливыми губами (удовольствие — просто не высказать — так сидел бы и сидел).
Судя по тому, что начинало твориться в паху, Клубин повернул ручку еще на деление. Краем глаза было заметно: в алом шаре успели местами проплавиться бусинно-черные пятнышки. Поцелуев было уже мало: вторя напору мужского желания, Дори на секунду отпрянула и потянулась себе за спину. Проворно передернув плечами, она освободилась от белого платья, опавшего ей вокруг талии. Предоставив рукам Карлсена свой маленький крепкий бюст, она крепко потянула подол книзу и, сдернув платье на пол, предстала в пленительной наготе. Сноровисто усевшись Карлсену на колени, руку она запустила ему под тунику.
Он мутно набрел взглядом на Клубина: стоит, склабится. Внимание тут же поглотила Дори, хищненько скользнув Карлсену по небу острым язычком. Клубин же между тем в очередной раз тронул регулятор. Вместе с нестерпимым жаром внутри мучительно разрасталось что-то темное, липкое. Шар полыхал гневно-закатным солнцем, и живучей силой наливались в нем инородные сгустки, как бы источая некий черный свет.
Еще секунда, и желание стало прорастать чем-то необузданно диким. Обладать женщиной было уже мало: хотелось стиснуть ее так, чтобы затрещали ребра, и губы ей искусать до крови. Как ни странно, она разделяла это желание, соблазняясь мужской жестокостью. В памяти мелькнул тот дикарский пыл с Фаррой Крайски. Со всплеском сексуальной энергии росла и жажда истязать, вплоть до того, чтобы схватить Дори за горло и душить, душить, кусая губы, лицо, сдавливая до хруста ее тело… Жажда истязать казалась теперь такой же естественной, как минуты назад желание ласкать. С содроганием, как-то даже усиливающим пыл, он поймал себя на том, что уймется лишь умертвив ее. Через плечо Дори он шало различил: шар уже не алый, а черный.
