Бессердечный (ЛП) - Вест Джейд (полные книги .txt, .fb2) 📗

— У тебя были какие-то неожиданные мероприятия, не так ли? — повторил он, нахмурившись. — Неожиданное мероприятие, например, такое, как сучка-наркоманка Илэйн Константин?

Я не отвел взгляда.

— Я знаю, что ты разговаривал с Трентоном.

— Отлично. Трентон беспокоится о семейном бизнесе и репутации. Похоже, ты не был таким уж преданным или умным.

Я хмуро посмотрел на него, первоначальная ярость и целеустремленность вернулись в мое сердце.

— Репутация нашей семьи никогда не достигнет своего пика, если мы не выступим против них. Когда-нибудь, так или иначе, нам придется нанести им удар в самое сердце и уничтожить за раз.

Именно тогда мой отец поднялся на ноги и с грохотом отшвырнул тарелку в сторону. Ткнул в меня пальцем, выражение его лица было наполнено чистой гребаной злобой.

— Это не твоя забота, когда мы выступим против семьи Константин, мальчик. Она моя. Это всегда касалось только меня.

— Хватит, — сказала мама, но отец отмахнулся от нее.

— Тебя это не касается, Сара. Уйди, пожалуйста.

Она застыла, в ее глазах поселился материнский страх, когда мама посмотрела на меня через стол. Тем не менее, это не помешало ей подчиниться воле моего отца, когда тот выругался и во второй раз указал ей на дверь.

— Уйди!

Я смотрел, как уходит моя мать, и жалел, что не мог каким-то образом почувствовать что-то внутри себя.

Мне хотелось бы чувствовать больше. Хотелось бы ощутить хоть каплю любви или тепла к женщине, которая родила и растила меня для моего места в этом мире. Хотелось бы взглянуть на своего отца, посмотреть его ярости в лицо и почувствовать, как меня сжимает стыд. Но нет.

Я ничего не почувствовал. И никогда не чувствовал… и отец отлично знал это

Он обошел вокруг стола и пинком отодвинул стул рядом со мной. Повернул его лицом к себе и опустился верхом.

— Поверь мне, Люциан, если бы насилие было возможностью вбить в тебя немного здравого смысла, я бы прибегнул к нему сейчас. Ты бы почувствовал мой гнев своей кожей и костями.

Я никак не отреагировал, просто не сводил с него глаз, пока отец снова не заговорил.

— Трентон сказал мне, что ты расспрашивал об Илэйн Константин. Он сказал, что ты встречался с ней.

— Трентон Алто — кусок дерьма, который не имеет права никому рассказывать о моих делах.

— Трентон имеет полное право рассказывать мне обо всем, что меня касается, — огрызнулся отец. — Скажи мне сейчас, мальчик. Ты встречался с Илэйн Константин?

Я склонил голову набок.

— Я встретил Илэйн Константин на бал-маскараде в честь совершеннолетия Тинсли Константин. Отправился туда, чтобы исследовать комплекс семьи Константин и разработать план их уничтожения. И наслаждался острыми ощущениями.

Как обычно, в моих словах не было лжи. Моя поза была безупречной, пока я неподвижно сидел на своем месте.

Отец двинул бы мне прямо под ребра, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Так что вместо этого он наклонился ближе, и его голос превратился в реку осколков.

— Я всегда очень гордился тобой, Люциан. Ты стал прекрасным сыном с выдающимися перспективами. Ты во всех отношениях наследник Морелли, которого я создал, и очень горжусь этим. Безумно горжусь.

Каждое подобное утверждение всегда сопровождалось «но», и отец говорил это громко и ясно.

— Скажу тебе лишь одно, мальчишка, еще хоть раз подойдешь к этой суке Константин, и ты будешь мертв для меня. Наша семья никогда не смирится с таким предательством нашего имени. Ты понял меня?

Он давал мне больше свободы действия, чем я ожидал. Приятный сюрприз.

Я ухмыльнулся ему.

— Ага, понял. Я снова подойду к Илэйн Константин, и ты меня уничтожишь. Вышибешь мне мозги и церемонно поцелуешь своего наследника в лоб на прощание.

Он холодно ухмыльнулся в ответ, и на этот раз я почувствовал что-то внутри. Почувствовал дрожь страха.

— Может, не ты будешь уничтожен, сынок. Может быть, ты будешь заключен в темноте в подвале, а не в земле. Однако, в одном ты можешь быть уверен — я уничтожу Илэйн Константин, если ты хотя бы шагнешь в ее сторону, и позабочусь о том, что мы не возьмем на себя ответственность за ее кончину.

— Трентон сказал тебе, что у меня к ней есть чувства, не так ли? — усмехнулся я.

Отец продолжал ухмыляться.

— Нет. На самом деле, он этого не говорил. Лишь сказал мне, что ты охотился за ней так, как он никогда раньше не видел, и у него были свои… подозрения. Я бы уже убил тебя собственными руками, если бы хоть на секунду поверил, что тебе когда-нибудь понравится сука Константин.

Он не лгал, и я не винил его.

Мне следовало бы убить себя собственными руками за то, что даже подумал, что могу хотеть от этой суки чего-то большего, чем ее кровь и боль.

— Я бы никогда не полюбил женщину Константин, — сказал я ему, и мой голос звенел.

— Я чертовски надеюсь, что нет. — С этими словами мой отец вытащил с другого конца стола свой нож и протянул его мне. — Тогда поклянись в этом. Поклянись клятвой Морелли. Поклянись Богом и Пресвятой Девой Матерью.

Я не должен был этого делать. Из-за той тени сомнения и греха, живущих внутри меня, мне никогда не нужно было брать у него этот нож. И гореть мне в аду до конца времен.

Но мне было все равно.

Впервые в моей жизни клятва Морелли значила для меня меньше, чем женщина, которую я должен был презирать.

Я провел лезвием по ладони, делая глубокий и точный порез. Кровь капала, струясь по руке рекой, когда крепко сжал пальцы.

— Клянусь Богом, именем Морелли, я презираю родословную семьи Константин, всегда буду презирать.

И я не лгал. Я презирал всю родословную семьи Константин. Ненавидел в них все, каждую фальшивую улыбку и насмешку, которые они показывали на своей обожаемой медиа-платформе по всему миру. Ненавидел их коррупцию, так мило скрытую за их социальным фасадом.

Я ненавидел Илэйн Константин и все, за что она выступала.

Мой отец кивнул и забрал у меня нож. Он бросил взгляд на мой порез и кинул нож на стол.

— Ты порезал слишком сильно, парень, — сказал он, но я пожал плечами, обматывая рану салфеткой.

— Я всегда режу слишком глубоко. Большая кровь дает более сильное обещание.

Он встал со стула и вернулся на свою сторону стола.

— Тебе нужно быть более осторожным с тем, кому ты это демонстрируешь, — сказал отец. — Если бы люди, хоть на секунду, подумали, что ты тот, кто ты есть…

Я так много раз слышал это раньше, что снова небрежно пожал плечами.

— Я не очень часто даю клятвы. Уже нет. Никто не увидит мои способности такими, какие они есть. Не от одного крошечного пореза на моей ладони.

В этом я был прав. Никто никогда не видел моего тела чудовища, каким оно было, даже моя мать. Тайна была глубоко связана между мной и человеком, который вырастил меня, чтобы я стал его наследником.

— Наша империя была построена на клятвах, — сказал он мне. — И такова была сила наших жизней. Никогда не забывай об этом и никогда не прекращай вкладываться в обещания, данные нашей семьей Господу.

Я посмотрел на картину Иисуса, висящей над его головой в дальней части обеденного зала, и мне стало интересно, каково это — жить в семьях, построенных без постоянного стремления к Благочестию, запятнанном в мире, основанном на лжи и коррупции.

Наша прошлая родословная была злой, и наша нынешняя иерархия никогда не колебалась, так что я снова не понимал, почему мой отец так стремился избежать конфликта с родословной, которая построила свою на уничтожении нашей.

— Мы могли бы погубить все их жалкое сборище, — сказал я. — И достаточно сильны. Мы должны нанести первый удар. Сейчас.

— Нет, — возразил отец и снова сел на свою сторону стола. — Мы ничего не предпримем против семьи Константин, пока я не решу, что мы готовы.

Это расстроило меня, всегда расстраивало, когда мой отец был так решительно настроен контролировать все в нашей семье со стороны, хотя он уже дал мне контроль над нашим будущим.