Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - Морган Софи (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗

Я и не подозревала, что небольшая работа, которую мне доверили, в сложившихся обстоятельствах создаст большие неудобства.

Когда я проскользнула за свой стол, Иан, выпускающий редактор, подозвал меня жестом. Направляясь к нему, я бросила взгляд на часы, чтобы проверить не затянулся ли мой обед. Нет – все было в порядке. Иан закончил говорить по телефону и положил трубку.

– Привет. Рад, что ты вернулась. Нам нужна твоя помощь на выезде.

Что? Вот черт. Но на самом деле это было неплохо. Если я смогу быстренько получить нужную информацию, мне удастся сбежать домой пораньше. Безнадежная оптимистка!

– Сотрудники Святого Луки организовали протест.

Я заморгала, сбитая с толку:

– Что?

– Начальная школа Святого Луки. Какого-то ребенка исключили из школы. Замешано местное начальство. Родители написали письмо, обвиняя учителей в чрезмерной жесткости, а еще в расизме. Сотрудники в ярости, а нескольким учителям грозит привлечение к ответственности. Возможно, зреет забастовка.

Пока он говорил, в моей голове завертелись различные варианты развития событий.

– А кто сообщил?

– Позвонивший нам предпочел остаться неизвестным.

– Понятно. Это родитель или учитель, желавший подтолкнуть совет к действию.

Иан улыбнулся.

– Ну, так разберись в этом – ведь ты должна как-то отрабатывать свою зарплату. Помнишь советника, у которого ты брала интервью на прошлой неделе? Он там начальник. Думаю, у тебя получится его разговорить.

– Ладно. Я созвонюсь с ним. Но если я пойду прямо сейчас, я смогу встретиться с директрисой тет-а-тет и успею послушать, что говорят по этому поводу родители.

– Действуй. Все, что мне от тебя надо, – это получить представление о том, что происходит. Перезвони мне, когда поймешь, что из этого получится.

Я отправилась на задание. Надежда провести вторую половину рабочего дня без особых занятий растворилась, как призрак. Хотя я начала испытывать прилив адреналина при мысли о том, что происходит в школе, да и времени оставалось все меньше.

Мне следовало бы заранее отправить Джеймсу сообщение и предупредить его о том, что могу опоздать. Но пока я не оценила объема предстоящей работы, мне казалось, что не стоит понапрасну суетиться. К тому времени, как я впустую побеседовала с директрисой, по понятным причинам взвинченной, и мамочками, ожидавшими детей у ворот школы, мне стало ясно, что эта тема может появиться на первой странице газеты и что мне нужно вернуться в офис и все записать. Сидя в машине и ожидая, когда советник выйдет из дома, я отправила Джеймсу сообщение. Реально оценив ситуацию, я поняла, что никак не попаду к нему в семь.

Прошу прощения. На работе завал. Не могли бы мы перенести встречу? Целую.

Только через час, когда моя записная книжка пестрела заметками и мне удалось выбраться с места событий, я получила от него ответ.

Понятно. Захочешь встретиться – дай мне знать, когда у тебя появится свободный вечер.

Черт. Я перечитала сообщение, которое отправила Джеймсу, и тут же поняла, что мое «перенести встречу» на час (ладно, реально – на два) для него могло значить, что я вообще ее отменила. Я начала набирать ответ, но получалось как-то натянуто. Я бросила телефон в сумочку и решила разобраться с этой ситуацией потом, когда закончу работу.

Естественно, быстро проехать через город на машине в полшестого нереально. Когда я вернулась в офис и сделала все, что надо, я стала рассуждать, что, вероятно, это он отменил нашу встречу, или это я нечаянно отменила ее, или бог знает что произошло. Я почувствовала досаду оттого, что встреча не состоится, оттого, что ему, вероятно, нет до этого никакого дела; тон его сообщений был холодным по сравнению с теми, что я получила раньше. Я не хочу показаться

той

Я пыталась позвонить ему из дома, но попала на автоответчик. Я оставила сообщение и прыгнула в ванну. Я очень устала, но это была не та усталость, которую я представляла себе в начале дня.

На следующий день я отправила ему письмо по электронке: мол, встретимся ли мы в конце недели. Ответ был уклончив… Я взяла на заметку этот опыт, продолжала жить дальше и упрятала гарнитур из бюстгальтера и трусиков в ящик с нижним бельем до лучших времен. Только, вероятно, не для него. Я расстроилась, но решила, что меня совсем не интересовала его сексуальная улыбка, сообразительность и галантность истинного кавалера, готового поделиться своим пальто.

С галантностью я переборщила. Я повторяла это себе снова и снова всю неделю, понимая, однако, что пытаюсь себя обмануть. В понедельник я сдалась и послала ему ссылку на статью из политического блога, которая, я была уверена, разозлит его добела.

Он ответил через несколько минут. Я представила, как он со злостью отстукивает длинные изречения на своем BlackBerry, и улыбнулась.

Я ответила спокойно, рассудительно, ни в чем не согласившись с тем, что сказал он. Так случалось каждый раз, когда мы обсуждали политику. Очень скоро мы опять перебрасывались ответами. Всякий раз, когда на мой телефон приходило какое-нибудь сообщение, по мне пробегала нервная дрожь, и я надеялась, что это был он. Во многих случаях я была права.

В конце концов, когда наше обсуждение скатилось до обвинений его в деспотических замашках, с чем он категорически не согласился и назвал мои выступления бредом «кровожадного хиппи», пришло сообщение, которое заставило мое сердце забиться сильнее.

Понимаю, что это не лучшая идея, но, может, ты заглянешь ко мне поужинать?

О да. Это была ужасная идея. Хотя я не была уверена в том, что он думает то же самое. Отбросив всякие сомнения, я сразу согласилась. Мы оба могли быть идиотами. По крайней мере, я смогу посмотреть, к чему же все приведет.

Я очень плохо ориентируюсь на местности. Просто ужасно. То, что я ненавижу в себе больше всего, так это мое умение теряться. И это выводит меня из себя, делая абсолютно беспомощной. Бывали случаи, когда я терялась в доме у своих друзей.

Джеймс жил в другом конце города, в фешенебельном месте, которое я проезжала всего пару раз, и то по работе. Я решила, что отправлюсь туда на своей машине. И это показалось мне разумным, так как я могла уехать раньше или позже и не зависеть от общественного транспорта. Конечно, мое умение ориентироваться превратило мою поездку в кошмар, не говоря уже о том, что дом, в котором жил Джеймс, оказался столь эксклюзивным, что на нем не оказалось таблички с именем. Ко всему прочему, мой мозг был сконцентрирован на размышлениях о том, что произойдет, когда я попаду к нему. В какой-то мере я доверяла Джеймсу. Я знала о нем достаточно, чтобы успокоить свой безумный внутренний голос. Но я ни за что на свете не смогла бы выйти за него замуж. За Джеймса, которого настолько смутила пьяная девчонка, пытавшаяся вскружить ему голову, за Джеймса, который потребовал от меня мои трусики. За Джеймса, который считал, что мой вечерний визит – это ужасная идея. Каким же он был на самом деле? Во что я опять впуталась? И почему меня это так волнует, если мы принадлежим к разным мирам? Мое напряжение возросло, когда несколькими часами раньше я получила от него сообщение:

Есть кое-какие вопросы, над которыми я работаю. Не перестаю думать, что именно с тобой сегодня сделать. Целую.

Что бы это значило? Он говорил о грубых трюках, на которые уже намекал до того, как наша встреча была отменена школьным скандалом, или имел в виду игру «Эрудит», которой мы займем время после ужина? Откуда мне было знать! Все мои понятия о светских правилах были разбиты. Он сумел покорить меня всего несколькими поцелуями и перепиской. Мне не на что было надеяться.

Это поставило крест на моей послеобеденной работе – даже приложив все усилия, я не смогла сосредоточиться на планах горсовета! И поймала себя на том, что непрерывно размышляла над тем, что же он придумал. Это точно было что-то из сферы доминирования и подчинения, но не показалось ли мне это? А может, это я, хандрившая после опыта с Томасом, видела грубость там, где ее не было? Неужели я выставлю себя полной идиоткой? Я опять себя во что-то втянула и все же не могла отказаться от встречи. Это меня несказанно огорчало. Я точно мазохистка.