Отрави меня вечностью (СИ) - Айдарова Олеся (бесплатные полные книги TXT) 📗
— Нет…
— Да, — Кай смотрел на неё ярко-красными глазами снизу, стоя на коленях, пока его рука подбиралась к завязкам панталон.
Второй рукой он поднял подол ещё выше, до самой талии и слегка придавил Герти к стене.
— Мы так не договаривались, — голос её дрогнул.
Она попыталась пошевелиться, но вся будто одеревенела. От малейшего напряжения мышцы начинали гореть.
Кай тянул завязки в стороны.
«Попалась,» — Герти сглотнула вязкую слюну.
Развязанные свободные панталоны упали на ступни. Оголённая ниже талии кожа почувствовала непривычную прохладу снаружи, а изнутри наливалась жаром.
Мокрый язык будто ужалил её в самую женскую суть. Герти мгновенно напряглась, чувствуя невероятно сладкое напряжение. Язык проник чуть глубже, лизнул, задвигался быстрее. Он был везде, нежно лаская складочки и то самое сосредоточие ярких ощущений.
Герти выдохнула, понимая, что это самый настоящий стон.
Она не верила, что это происходит с ней. Язык вампира скользил по кругу. То ниже, то медленно поднимался выше, губы проникали между маленькими выпуклостями и слегка сдавливали кожу. Волны новых ощущений захлёстывали Герти с ног до головы. Тело расслабилось, голова облокотилась на стену, с губ сорвался ещё один стон-всхлип.
Кай остановился, подхватил её за талию и понёс. Герти почувствовала, как панталоны скользнули на пол, делая её одновременно свободной и бесстыжей. Вампир усадил Герти голой попой на что-то твёрдое и холодное. Откинул юбки в стороны, раздвинул ноги широко…
«…слишком широко…»
…и снова накрыл ртом горячую промежность девушки.
— Ах…
Герти откинула голову назад в воздух, порыв прохладного ветра подхватил длинные волосы, охладил лицо и плечи.
Она открыла глаза.
Где-то вверху маячило серое утреннее небо и чёрные камни фасада сужались и устремлялись вверх.
«Я на подоконнике…»
На самом деле это было неважно. Герти опустила ресницы и отдалась волшебным, ощущениями, которые пронизывали тело. Кай замедлялся и ускорялся. Из неё там внизу что-то лилось, как слёзы, только слаще и трепетнее. Напряжение в теле сменялось всё более мощными волнами искрящейся разрядки…
— А-а-а-а-а! — выдох-стон слетел с её губ и легким звенящим эхом рассеялся в воздухе.
Язык вампира ткнулся слишком глубоко, и яркие ощущения на мгновение окрасились болью. Герти дёрнулась и отсела подальше.
— Ах, нет…
— Но ты готова…
— Не-ет… — она отсела ещё дальше.
Холодные пальцы Кая скользнули между складочками, обхватили горячий бугорок, сжали его, начали мять. От разницы температур Герти вздрогнула. Язык вампира снова метался внутри, доводя до исступления и заставляя дышать быстрее, легче, до хрипа.
Рука, девушки, которой она опиралась на отсыревшие от росы камни, переместилась чуть дальше назад.
Пик блаженства застал её врасплох, заставил вздрогнуть и выгнуть тело… С губ сорвался стон.
Рука скользнула по мокрому камню.
Мир вокруг крутанулся. В теле стало легко… Между ног цветами распускались слои невероятного наслаждения…
Где-то высоко в воздухе повис крик Кая.
А потом внезапная боль разорвала и придавила тело. Беспощадная, нестерпимая, она продолжала терзать Герти, затапливая сознание красной пеленой.
Глава 20. Последний рассвет
Кай завязал штаны и выглянул из окна:
— Мрррак! — от удара кулаком подоконник пошёл мелкими трещинами.
Он так увлекся… ласками её и себя, что забыл о том, где они находятся.
А теперь девчонка лежала внизу. Лёгкая, светлая. В летнем платье, подол которого раскинулся, как крылья мотылька. Только красная полоска пересекала лицо по косой от кончика носа до челюсти. Да нога была не естественно выгнута.
В два прыжка он оказался рядом с ней, на нижней площадке. Пятки заныли от приземления — даже вампирам подобная высота давалось нелегко. Но это были такие мелочи!
— Ларс убьёт меня, — он схватил себя за волосы. — Тьма! — мотнул головой.
«Вот эту самую голову и отвернёт».
Он упал на колени рядом с человечкой и обхватил её кисть — тонкую, с прозрачной кожей. Кай любил такую кожу. Через неё хорошо просматривались вены. Он любил поглаживать эти руки и вдыхать аромат живительной жидкости, быстро пульсирующей внутри.
Теперь ничего не пульсировало. Точнее, кровь всё ещё двигалась в этом теле, но ток её сильно замедлился.
«Если выпивать её всю, то сейчас. Пока не умерла,» — Кай мазнул пальцем по красному ручейку, вытекающему из носа и сунул в рот.
— Ммм…
«Самая вкусная кровь из артерии».
— Смерть будет лёгкой… А потом… — он оглянулся на горы.
Глубоко вздохнул и склонился над белой шейкой Гертруды.
— гы-гы, — Берингар был снова над ней.
— Нет, — всхлипнула Герти.
Её не услышали.
Юбки взметнулись вверх, она пыталась сомкнуть ноги вместе, но почему-то не смогла.
Жёсткая холодная рука легла на её промежность. Пальцы раздвинули складки в стороны, и от этого прикосновения стало тошно.
— Нет! — крикнула она.
Из туманной дымки выплыло довольное, жирное лицо северянина, освещённое с одного бока тем самым светильником, который — Герти помнила — Одиль оставила на полу. Берингар облапил бёдра девушки, согнул ноги в коленях и развёл широко в стороны. А чтобы не дёргалась, придавил своим телом.
— Этого не было!
— Гыы… — пахнуло смрадным дыханием, а в промежности снова завозились чужие пальцы, и в самый центр упёрлось что-то твёрдое и большое.
Герти и охнуть не успела, как её буквально проткнули. Берингар вошёл в неё резко, одним рывком. Больно…
— А-а-а-а! Как больно!
Запахло кровью. Хотя кровью пахло уже давно, просто запах этот усилился, смешался с гнилью, цветами и потным мужчиной.
Между озябших ног туда-сюда сновал огромный орган. Она знала это. Она уже видела. Где?
— Этого не было.
— Было, — усмехнулся Берингар.
А потом с его головы, откуда-то с макушки, закапала кровь. Сладкая, медовая. Она попадала прямо в рот Герти. А девушка отворачивалась.
— Пей… Да, пей же… давай!
«Кай?.. Откуда он здесь?»
— Ну же, девочка, пей мою кровь… Если ты не хочешь, чтобы этот рассвет… стал для тебя последним…»
Почему он передумал?
Наверное, окончательно пришёл к мысли, что жить с кем-то всё-таки лучше, чем одному.
Руки его подняли юбку и развели тонкие ноги в стороны.
Он наелся одиночества. Он много раз пробовал его на вкус.
«Колени лучше согнуть».
За десятки лет скитаний он много раз делал вывод, что жить одному тоскливо. А что может быть хуже тоскливой вечности?
Лицо девочки на мгновение обезобразила гримаса боли.
«Потерпи…» — по привычке обратился он к её разуму.
Ему стало жаль её. Впервые за сотню лет. Ему стало по-настоящему не всё равно, что чувствует рядом с ним живое существо.
Пальцы ловко справились с завязками собственных штанов. Рукой он мазнул промежность.
«Всё ещё мокрая…» — чувство вины, будто яд, проникло в самое сердце и заставило его болезненно сжаться.
И даже понимание, что он может всё исправить, не сделало эту вину меньше. Скорее, наоборот.
Он постарался войти в неё мягко, но у него не получилось. Желание, возникшее сразу же, как только он приставил головку к девственной плеве, сделало член не просто твёрдым и большим, а прямо-таки каменным и ещё большим по размеру.
— Ах… — вырвалось из умирающего тела.
А он не мог остановиться, внутри её было так жарко, скользко. И при этом так узко… Хотелось двигаться в ней ещё и ещё…
— О-о-о-о!
Он помнил, что ей больно и страшно, что…
— Защита… Мрррак! — Рука рванула шнурок, её хорошенькая головка мотнулась в сторону, а кулон улетел куда-то в жухлую траву. — Давно хотел это сделать.
При воспоминаниях о последних месяцах — о том, как она всё время была рядом, умопомрачительно пахла на весь замок кровью и невинностью и называла себя при этом собственностью другого… в груди его полыхнуло. Член налился ещё большей тяжестью. Хотелось всадить его глубже, и ещё…
