Город грехов (СИ) - Траум Катерина (читать хорошую книгу .txt) 📗
Слова… Прозвучавшие вслух в порыве гнева и желания защитить Зака от нападок и клеветы, теперь они ощущались чётко, медленно доходя до сознания. Признание, что он давно перешагнул черту в её сознании между дружбой и любовью (если их отношения вообще хоть когда-то можно было назвать дружбой). Да, возможно, бабушка права, и Бекки не знает о Гранте и десятой части того, о чём судачат в городе. Но она знала гораздо более важные вещи, чем список его грехов.
Знала, какой он стойкий и решительный. Знала, что его сила, которой она имела удовольствие любоваться уже не раз, взялась из пережитых кошмаров и издевательств. Знала, что он был с ней искренним, что ни разу не обманул, а особенно — этим утром, когда сказал, что счастлив рядом с ней. Ей не нужно было большего подтверждения в том, что чувства, от которых перехватывает дыхание, взаимны. Пусть он вряд ли способен это признать и не умеет доверять людям — всё может измениться.
Нет, бабушка говорит чушь. Бекки знала, какой человек Заккари Грант. Настоящий, не внешняя оболочка. Внутри него гораздо больше, чем даже он сам пытается ей внушить.
За всеми этими мыслями, сменяющими друг друга в беспорядочном калейдоскопе, она не заметила, что стоит на пороге церкви. Видимо, подсознание сработало лучше затуманенного разума. Помявшись в неуверенности пару мгновений, Бекки глубоко вдохнула и всё-таки вошла внутрь.
Сегодня, вечером субботы, в церкви было почти пусто. Две женщины на первом ряду скамеек, тихо о чём-то переговаривающихся, да неизменная вдова мистера Свенсона в чёрном платье, несмотря на жаркую погоду. Бекки раздумывала недолго, устроившись на краю последней скамьи и напряжённо всматриваясь в большой деревянный крест перед собой.
Неужели она, и правда, совершила нечто такое, за что её душу отправят в адский котёл?
Сколько раз за свою жизнь слышала, что близость между мужчиной и женщиной — великий грех, и имеет место быть только после венчания. Прописная истина никогда не вызывала у нее вопросов. Пока в мирную жизнь не ворвался ураган по имени Зак. Его вопрос о том, жалеет ли она, на который так и не было ответа, вновь вспыхнул в голове. И ведь сейчас, перед лицом Господа, она должна и правда, испытывать жгучий стыд и каяться в своём грехе.
Но ничего подобного не было. Злость на Арти и бабушку медленно растворялась в том ощущении тепла и света, что разливалось по венам от воспоминаний о прошлой ночи, о его улыбке и той нежности, с которой Грант то и дело во время дороги домой сжимал её пальчики. И назвать это грязным не поворачивался язык. Напротив, одна мысль о нём приносила в душу девушки спокойствие и радость. Гораздо большую, чем от проповедей священника. Не сравнимую ни с чем.
Вера… то, что было с ней всегда. Но разве она в том, чтобы носить нательный крест и исправно ходить в церковь? Нет. Она глубоко внутри, ты просто знаешь, что правильно, а что нет. Не потому, что так велит религия. Потому, что есть свои мерила нравственности. И Бекки с каждой секундой убеждалась: она не совершила ничего, за что ей может быть стыдно перед Богом. Она никого не обманула и не предала ожидания бабушки. Была с тем, с кем велит сердце.
Любить — не грех, а благословение.
***
В кабинете Большого Змея было немного душно и жарко, даже открытое окно не помогало проветрить помещение. Заккари второй расслабленно развалился на своём кресле, широко расставив ноги и медленно вдыхая дым сигареты с прикрытыми от наслаждения глазами. С тела ещё не сошла испарина, брюки валялись где-то под столом, а расстёгнутая рубашка едва прикрывала торс. Дыхание было сбивчивым и частым, и табачный дым не помогал восстановить ритм. Да и невозможно это рядом с так довольно улыбающейся блондинкой.
Лилиан восседала на столе, закинув ногу на ногу и откровенно любуясь своим мужчиной. Тем, как скатилась влажная капля вдоль его груди, как растрёпаны жесткие пряди волос, которые она со стоном оттягивала минуту назад, улетая в крепких руках в долгий оргазм, последствия которого ещё заставляли немного подрагивать пальчики с тонкой дамской сигаретой.
— Детка, лучше оденься, — с коварной ухмылочкой предупредил Зет, приоткрывая глаза, — Или окажешься в спальне, и я за себя не ручаюсь. А у нас ещё столько дел…
Лили звонко расхохоталась, запрокинув голову так, что вьющиеся волны волос скользнули вдоль обнажённой спины. Глубоко затянувшись сладковатым дымом, ответила:
— Дорогой, побереги сердце — ты уже не мальчик для таких марафонов, — хитрый прищур, ведь знает, что это прямой вызов. И готова к последствиям — жаждет их каждой частичкой души. Всегда будет мало, сколько бы лет не прошло.
— Ах, так?
Вскочив с кресла, отбрасывает окурок в пепельницу справа от Лил и тут же располагает руки по сторонам от её бёдер, упирая в стол сжатые кулаки. Взгляды встречаются, просачиваются друг в друга, говорят громче любых слов. Нет напряжения — оно схлынуло только что, горячей лавой вдоль соприкасающихся тел — только безграничное доверие и счастье обладания. А ведь они планировали заняться графиком поставок, но вместо этого не в первый раз использовали стол далеко не по назначению. Зет накрывает припухшие от поцелуев губы, вновь впитывая их вкус и дыша своей малышкой Лил, дурманящей, как наркотик.
Где-то далеко за стенами кабинета хлопает входная дверь, разрушая все планы. С тяжелым вздохом Зет выпутывается из уже взлетевших на шею рук и отстраняется:
— Зак вернулся. Одевайся, надо нам поболтать о вчерашнем.
— С чего ты взял, что это он? — недовольно протянула Лили, послушно соскальзывая со стола.
— Только мой сын считает, что может в этом доме хлопать дверьми.
Аргумент был железным, и больше возражений не последовало. Пока Лили собирала разбросанные по полу бельё, юбку и остатки пострадавшей блузки, Зет натянул брюки и вышел в холл, представая перед Заком в громкоговорящем взъерошенном виде. Сын на это только закатил глаза: он давно привык к подобным выходкам.
— Как погодка в Орландо? — не торопясь, застёгивал старший Грант рубашку, с лёгким недоумением оценивая слишком сияющий вид отпрыска. Он что, улыбается? Попытавшись припомнить, когда видел подобное задумчиво-мечтательное выражение на лице Зака, Зет даже растерялся: не было таких воспоминаний.
— Жарковато для июня. И ты зря послал меня к Элио, он не при чём, — спешно отчитался Зак, уже мечтая вернуться в дом матери и принять душ после долгой дороги. Тем более, мешать отцу приятно проводить время очень не хотелось.
— Уже знаю, — отмахнулся тот, кивая в сторону столовой, — Идём, есть разговор. И мне надо выпить.
Зак послушно поплёлся за ним, на ходу подмечая, что на воротнике рубашки алая помада — он даже оттенок знал, самый ненавистный. Понимая, что без самой мадам Стоун не обойдётся, спросил:
— Лилиан присоединится?
— Позже, — усмехнувшись, Заккари второй подошёл к буфету в большой столовой и, чуть посомневавшись, остановил выбор на пузатой бутылке с бурбоном, — Будешь?
Получив отрицательный кивок, налил себе отливающей янтарём в гранях стакана жидкости и с тяжким вздохом начал рассказ:
— Знаю, что ребятки Эллиота не при чем. В пятницу Мароне выловил из Гринвотер ещё один труп, и он не из группы, которая сцепилась с мафией.
Нахмурившись, Зак развернул к себе от стола резной деревянный стул с изогнутой спинкой и сел, складывая руки на груди. Что ж, поездка была пустой тратой времени, как он и предполагал изначально. Хотя… Нет, всё-таки она далеко не бесполезна.
— Дай угадаю, перерезанное горло и записка в кармане?
— Именно. Но на этот раз сработано было не так чисто, — Зет залпом опрокинул в себя бурбон и поморщился, — Шериф сказал, трупу уже сутки. Я отправил Фила прошерстить всех местных, кто мог быть на реке в ту ночь, и он нашел одного рыбака, удачно присевшего с удочкой и бутылкой подальше от любопытных глаз.
— Отлично. Что известно?
— Еще даже не стемнело, когда к противоположному берегу подъехал чёрный Бьюик, из него вышло два парня. Дедуля не видел лиц, только тени. Они вытащили из багажника мешок и бросили его в реку, как на помойку. Сразу уехали, а наш свидетель залпом допил свое пойло и смылся, пока не отправился следом за трупом.
