Плейбой (ЛП) - Грей Ханна (электронная книга txt, fb2) 📗

— Честно говоря, иногда он не так уж и плох. А в другие разы чертовски ненавидит меня.

Я знаю, что мой отец — жесткий ко всем игрокам. Но также знаю, что он не самый большой поклонник Кэма просто из-за его выходки, когда тот подарил Айле волка, каким бы безобидным он ни был.

— Случайно не в один из тех раз, когда был груб, кое-кто решил подарить его внучке чертового волка? — я смотрю на Кэма с понимающим выражением, когда его челюсть сжимается. — Да… я так и думала.

— Он никогда ничего не говорил об этом… но, черт, я знал, что твой отец в ярости, — он вздрагивает. — У него случился бы сердечный приступ, если бы он узнал, что ты со мной сейчас.

— Вероятно, — тихо говорю я. — Но даже ты сказал, что бывают времена, когда он не так уж плох. Так что, возможно, просто возможно, он не ненавидит тебя так сильно, как мы оба думаем.

— Ага, конечно, — он смеется. — Единственный раз, когда он был наполовину мил, это, во-первых, а Хэллоуин, и, во-вторых, когда я помог выиграть ту игру против «Северной Каролины».

Я напрягаюсь, понимая, что он имеет в виду игру против Ника. Конечно, папа был доволен Кэмом, если тот помог команде одержать победу. Эта игра значила для папы все.

— Последнее, что я хотел бы сделать, это заставить тебя чувствовать себя неловко, но если это не слишком личное… не могла бы ты рассказать предысторию? Между ним и Пеллетье, — он смотрит на меня на мгновение. — Заметил, что вас не было на той игре.

— Заметил? — я не могу скрыть удивления в голосе.

— Я всегда замечаю тебя, Эддисон. Я всегда вижу, когда ты рядом.

Я перевожу взгляд в окно. Полагаю, сейчас самое подходящее время, чтобы погрузиться в историю с бывшим. Это не то, о чем мне нравится часто говорить, но я понимаю, почему ему любопытно, кто такой Ник и почему нас не было на той игре.

— Ник — отец Айлы, — я выдыхаю. — И бывший игрок отца. Скажем так… он оказался не тем человеком, за которого мы его принимали. И папа не очень его любит.

— Он с ней видится? — тихо спрашивает он в темном салоне грузовика. — Айлой, я имею в виду. Он видится с ней?

— Нет, — говорю я, заламывая руки.

— А он, эм… когда-нибудь пытался?

— Ну, — сглатываю я. — Когда мы еще жили дома, то время от времени видели его и семью в городе. Они никогда не признавали ее, и я не настаивала, — грустный, короткий смешок, смешанный с горечью, срывается с моих губ. — После того, как я сказала, что беременна, он ответил, что либо я сделаю аборт, либо мы расстаемся. Это было самое легкое и лучшее решение, которое я когда-либо принимала.

Я чувствую, как знакомая боль формируется в животе. Вина, желание изменить историю Айлы, сделать менее болезненной для нее в будущем.

— Мне жаль. Наверное, это было непросто, — он тянется ко мне, берет руку в свою. — Родить ребенка…

— Так и было. И, честно говоря, я пыталась позвонить сразу после ее рождения, но он заблокировал мой номер, — я смотрю вниз, качая головой. — И если это не делает меня достаточно жалкой, я приходила к его дому. Просто хотела убедиться, что он на сто процентов уверен, что не хочет знать дочь, понимаешь?

— И?

— Он и его семья в основном хотели откупиться от меня и семьи деньгами, чтобы мы уехали из города. Его отец — мэр. Они не хотели, чтобы кто-то узнал, что их идеальный мальчик стал отцом в старшей школе, — я сглатываю ком, образовавшийся в горле. — Я никогда не видела таких холодных людей. А она их родная кровь. Он тоже ее создал, — я вздыхаю. — Я никогда не смогу этого понять.

— Это ужасно, — почти шепчет он, нежно сжимая мою руку. — Мне так, так жаль, Эддисон. Но этой девочке так повезло, что у нее есть ты в качестве мамы, — он замолкает. — Ты всегда будешь ее защищать.

— Вот что значит быть родителем, — говорю я. — Или, по крайней мере, таким он должен быть. Возьми в пример даже сегодняшний день. Я безумно скучаю по ней. А прошло всего пару дней.

Так открыто говорить о ситуации с бывшим я могла только с Тессой и мамой. Я никогда много не рассказывала об этом папе, потому что, честно говоря, он злится, и это только причиняет боль.

— Знаешь что? Я думаю, у нас есть время для одной остановки., — говорит он игриво. — Что скажешь?

— Живем лишь раз, верно?

— Живем, черт возьми, лишь раз, — напевает он, быстро сворачивая на обочину. — Тогда у меня есть для тебя сюрприз. Потому что я слышал об этом месте на «Фейсбук», и мы как раз проезжаем мимо. Нет лучшего времени, чем настоящее, верно?

У меня такое чувство, что он пытается разрядить обстановку. Или подбодрить меня. В любом случае, я и нервничаю, и взволнована тем, куда бы он меня ни привез. И хотя сейчас веселюсь, в глубине души я думаю, что нужно быть осторожной. Любая женщина может влюбиться в эту улыбку.

Кэм — тот тип парней, в котором легко потерять себя. А я не могу себе этого позволить. В конце концов, мне еще нужно найти себя.

Кэм

Я не понимаю этого чувства в груди, когда она смотрит на меня. Или покалывания на коже, когда рука касается ее кожи. Или почему, черт возьми, я расплываюсь лужей у ее ног, когда та восторженно говорит о дочери.

Соберись, мудак.

Мне никогда не было дела до чьего-либо счастья, кроме счастья семьи. Но с ней? Я бы сделал все, чтобы заставить ее улыбнуться.

— Ботанический сад? — она резко оборачивается. — Я всегда хотела в него попасть. Я думала, что огни сняли, так как Рождество уже прошло.

— Видимо, держат их до конца января.

Я любуюсь тем, как Эддисон рассматривает огни. Они прекрасны, без сомнения. Но не так красивы, как она, увидевшая их впервые.

Тысячи мерцающих огней раскинулись по всему парку. На деревьях и на кустах.

— Я почти чувствую себя как дома, — шепчет она. — Кроме того, что мы гуляем в легких толстовках, а дома была бы полная снегозащитная экипировка.

Судя по тому, как Эддисон произносит «дома», я чувствую, что она скучает по Нью-Гэмпширу. И я ее не виню. Джорджия и Новая Англия — два совершенно разных места. Уверен, это была большая перемена.

Она идет впереди меня, останавливается и смотрит на огромную арку, покрытую огнями.

Я обнимаю ее за талию и кладу подбородок на плечо.

— Спасибо, что поехала со мной, красавица.

Слегка вытянув шею, она смотрит на меня.

— Спасибо, что позвал. Вероятно, я бы уже съела три или четыре печенья и в десятый раз созванивалась по «Фейстайму» с мамой, чтобы увидеть Айлу.

— Милая, я знаю, что ты сказала, что не будет никакого секса, но мне очень, очень нужно тебя поцеловать.

— Кэм, — говорит она, едва шепча, — не следует меня целовать. Нам не нужно все усложнять.

Отступив, я поворачиваю ее лицом к себе. Медленно отводя в темноту за аркой, большим пальцем поднимаю подбородок.

— Да, я говорил себе это неделями. Но знаешь что? Теперь с этим покончил, — положив другую руку на дерево за ней, я наклоняю голову. — Какой смысл пытаться держаться подальше, когда я хочу только тебя?

Она моргает.

— Кэм, ты не имеешь в виду то, что…

— Имею. Правда.

— Откуда у тебя такая уверенность? — говорит она, бросая вызов. — Откуда знаешь, что через неделю или две это не сойдет на нет? Что не потеряешь интерес?

— Потому что до тебя мне никогда не было ни до кого дела, — я переношу руку на ее щеку. — С тех пор, как потрясла мой мир в первую ночь вместе, ты не выходишь из головы.

Ее глаза наполняются слезами.

— Ты не понимаешь. Я не могу рисковать. Мой отец. Айла…

— Твой отец переживет это. А что касается Айлы, то меня не пугает то, что ты мать. Вовсе нет.

Она смотрит на меня, и свет падает на залитые слезами щеки.

— Если это игра, я хочу ее покинуть.

— Не игра. Я докажу это.

Я не теряю времени и крепко ее целую. Ее губы сплетаются с моими, а руки касаются спины.

Изо рта Эддисон вырывается тихий стон, и я его проглатываю.