Тёмные фантазии (СИ) - Окишева Вера Павловна "Ведьмочка" (библиотека книг .txt) 📗
— Сегодня праздник у землян — день влюбленных, — подсказала мне сестра, объясняя наличие огромного количества сердечек в украшении зала.
Точно-точно, глупый праздник землян. Когда все сходят с ума, признаются в любви, засоряя комм дурацкими сообщениями. Раньше и мне присылали, да я программу установила, так как не понимала, что, собственно, отвечать на такие письма. Ведь любовь у землян по факту лишь камень, брошенный в воду — мгновенный всплеск, а потом вечность на дне в полном одиночестве и разочаровании жизни.
To ли дело манаукцы. Я оглянулась на своих охранников и с трудом сглотнула. Папуля выбрал самых молодых, красивых, стройных, даже симпатичных, то есть на любителя. А я люблю страшненьких. Таких, чтобы дух захватывало и коленочки подгибались.
— Шия Дорош, что-то случилось? — подался ко мне ближе Галот, главных из них.
— Да все с ней хорошо! — ответила за меня сестра, заслоняя собой алоглазого альбиноса, который так заманчиво пах соленым морем. Интересно, а его алые пухленькие губы целуют так же восхитительно, как и у Эсама?
— Дашка, это он? — заговорщицкий шепот Лизки заставил отвлечься от переглядывания с Галотом. И чего я раньше на него не обращала внимание? Он же такой миленький, огромненький!
Лиза повернула мое лицо одной рукой, другой указывая направление. Я прищурилась, вглядываясь в клубы дыма у сцены, на которой джазовая группа исполняла лирическую композицию. Сестра явно указывала на типа в капюшоне, но я мотнула головой. Алые глаза ярко выделялись в прорезях маски.
— У него глаза желтые! — прокричала в ухо сестре, подключаясь к поиску, пытаясь отогнать от себя странное наваждение. Настроение у меня было восхитительное, игривое, и хотелось потанцевать с кем-нибудь из манаукцев. Все они казались мне достойными этого, хотя прежде не любила эти розовые обнимашки. А сейчас сама выискивала жертву.
— Может, этот? — указала сестра на очередной капюшон, а я и забыла, кого она ищет.
Я зажмурилась, пытаясь собраться. Мое сознание словно разделилось на две части. Одна сходила с ума от атмосферы праздника и веселья, просто кричала присоединиться, решиться на безумство, рискнуть и соблазнить любого из манаукцев, даже того же Галота. Шиянарцы же вкуснее и заманчивее обычных брюнетов. Они же все пропитаны тонким ароматом морской соли. Но вторая половина трезво смотрела на то, что мы пришли с сестрой сюда ради мести. Ради Лапушки, который странным образом все меньше меня интересовал. Он, но не эксперимент по смешению наших ДНК! Так что надо брать свое тело в руки и перестать облизываться на охранников, а то они уже нервно переглядываются и все больше отстают от нас сестрой — видимо, опасаются моего кровожадного взгляда.
— Соберись, — тихо шепнула себе, пытаясь абстрагироваться от ритма музыки, от гомона людских голосов, от соблазнительных запахов, концентрируясь на одном, том, что источал лишь Лапушка. Это было сложно, потому что шиянарцы пахли так ярко, сильно, что затмевали другие ароматы. И внутри меня разрасталась голодная пустота, нашептывала забыть о серокожем полукровке, когда рядом есть белоснежные сахарки, которые так и просятся в ручки.
И вдруг я учуяла то, что искала. Резко распахнув глаза, столкнулась взглядом с Лапушкой, который был в линзах! Алых, в капюшоне, скрывающем синюю шевелюру. Но это точно был он, даже тонны тонального крема не могли меня обмануть. Я улыбнулась, указала Лизе на него пальцем, и что тут началось! Оказывается, у сестры был план, подкуплены люди, и Лапушку скрутили чуть ли не в ту же минуту. Я даже испугалась ненароком.
— Лиза! — в тревоге позвала сестру, которая тащила меня на буксире к лестнице, ведущей в вип-зону, по которой уже уволокли Лапушку.
— Не переживай, все под контролем.
— Шия Мартан, объясните, что происходил, — попытался остановить нас Галот, но путь ему преградил Стемп.
— Моя жена захотела лично поучаствовать в запланированном на вечере шоу.
— В каком шоу? — потребовал отчет Галот, но ответа я уже не услышала, потому что Лиза возбужденно шептала мне на ушко, что мы сейчас с ней оторвемся на полную катушку.
В малом зале, куда привела меня сестра, музыка была иной, очень красивой, плавной, больше подходящей для эротичных танцев, которые здесь, кстати, и велись. Три полуголые землянки крутились у шеста перед выставленными в ряд странными приспособлениями, больше похожими на кресты.
— Чуть не опоздали, — усаживая меня за единственно пустующий столик, прошептала Лиза.
Я огляделась по сторонам с интересом. Я думала, мы будем одни. А тут куча народу, в основном шиянарцы, хотя среди гостей, что сидели за столиками, были и обычные манаукцы.
К компании молодых альбиносов, стоящих возле Феликса Эйлонского, управляющего клуба, подвели и Лапушку. Я прыснула со смеха: кто-то очень неудачно выбрал маскировку. В капюшоне он выглядел вылитым молодым и щупленьким манаукцем, смотрел на меня встревоженно, а я помахала ему ручкой.
Хотя стыдно было перед ним, сил нет. Но Лиза точно не отступит, а привлекать внимание к Лапушке нашим знакомством не хочу. Ну ведь и вправду же, ничего же с ним плохого здесь не случится.
— Рад приветствовать вас в нашем заведении, шия Дорош, — раздался над головой голос Алиаса Тамино.
Я вздрогнула всем телом, покрываясь липким потом от ощущения бешеной мужской энергетики за своей спиной. Даже задышала чаще, потому что… поплыла. Да что со мной не так? Запах моря стал таким сильным, что в ушах слышался шум прибоя. И меня словно на волнах закачало. У меня никогда не было таких реакций на своего мецената, а сейчас я ощущала себя пойманной котом пташкой. Сердце билось так громко, громче музыки и разговоров за соседними столами.
— Добрый вечер, ши Тамино, — поздоровалась вместо меня Лиза, а я смотрела на Лапушку и не видела его. Все мои мысли были лишь о мужчине за моей спиной, о том, какой он большой, горячий, соблазнительно притягательный, опасный!
Что я, собственно, знала о мужчинах? Раздел анатомии по всем расам прекрасно познакомил меня с представителями противоположного пола. Я знала о строении организма любого мужчины в деталях, но это все не то. Психологию я тоже изучала, и сейчас она подсказывала мне, что я полная дура, потому что не справляюсь с собственным телом, которое взбунтовалось против разума, требуя гены. Сладкие, вкусные гены для великого эксперимента. Да чтоб дедулю кометой придавило и раскатало! Чтоб в черную дыру засосало! Это он во всем виноват!
Громко выдохнула, сильно зажмурилась и пришла в себя, чтобы смело оглянуться на Тамино, мысленно напоминая себе, что, во-первых, он старый, во- вторых, счастлив в браке, а в-третьих, у него есть куда более перспективный сын, которого рядом, к моему глубочайшему облегчению и легкому разочарованию, не было.
— Добрый вечер, ши Тамино. Да, мы решили приоткрыть одну из тайн «Алого бархата».
— Жаль, что всего одну, шия Дорош.
Я, испуганно моргнув, перестала ему улыбаться. Ведь папа предупреждал держаться от Тамино подальше, а я что же это — заигрываю с ним? Я в своем уме?
— Она еще маленькая для таких тайн, — встал на мою защиту Стемп, и Лиза ему поддакнула. А я не знала что сказать — намеки были прозрачны, но разве я могу ответить согласием? Я же не такая!
Шиянарец прекрасно понял мое состояние и тактично отступил:
— Но не смею настаивать и что-то вам навязывать. Достаточно и ваших новых работ.
Я облегченно выдохнула и чуть не поперхнулась воздухом, когда меценат с насмешкой добавил, предупреждая:
— Пока достаточно. Надеюсь, вы отлично проведете вечер. Шия Дорош, — поклонился он мне, — шия Мартан, — перевел взгляд на сестру, затем на ее мужа. — Ши Мартан.
— И вам прекрасного вечера, ши Тамино, — пробормотала в ответ, почесав у виска. — Это что, не все тайные мероприятия клуба? — тут же уточнила у сестры и Стемпа, а те пожали плечами.
— На то он и клуб, — многозначительно изрекла Лиза.
Продолжить рассуждения я не успела, нам принесли вино, закуски, а управляющий объявил о начале мероприятия. Я с открытым ртом смотрела, как шиянарцы добровольно подошли к металлическим черным крестам, позволяя себя приковать. Сопротивлялся только Лапушка, но скромно так, явно понимая, что лучше подчиниться, чем объяснять, кто он такой и что здесь делает. Ведь не будет же он в меня пальцем тыкать, обвиняя.
