На осколках тумана (СИ) - Ручей Наталья (версия книг txt) 📗
- А ты своего ребенка тоже будешь подговаривать отлынивать от учебы?
Невероятно, но происходит обмен улыбками. Неплохой мальчик может из него получиться, и может, в будущем станет хорошим послом. Если, конечно, он перестанет хвататься за ненависть, как за спасательный круг, если научится плавать сам, без пинка старшего брата.
- Неа, - говорю я, - буду подговаривать его объесться мороженым в ближайшем парке.
Темные глаза лихорадочно блестят.
- И сладкой ватой, - делаю вид, что ничего не замечаю. – Там еще и газировка вкуснющая! Но, конечно, если он сделает все задания…
Открывает книгу, быстро пробегается по строкам, закрывает, и это прогресс в их отношениях: не хлопает! И вот вижу, что хочет пойти, хочет и газировку, и вату, но молчит. И по большому счету, зачем мне все это надо? Проблемный мальчишка, который терпеть меня не может и ярко это продемонстрировал не далее как час назад, а я сижу рядом, соблазняю его прогулкой и пытаюсь установить контакт. Отчасти понятно, почему рыбки так близко к крючкам подплывают. И раз уж я подплыла…
- Ты все сделал на сегодня?
- Да, - говорит поспешно, но недоверчиво.
- А в парк хочешь?
- С тобой?
- Можешь и сам, но вдвоем веселее?
- Не уверен…
- Как знаешь, - быстрым шагом иду к двери. Прости, Яр, что могла, я сделала. Совесть, прощай, я старалась. И да здравствует парк, мороженое и сладкая вата, потому что я-то сидеть в доме в такой погожий денек точно не собираюсь!
- Эмм…
Оборачиваюсь у порога.
Егор нервно сглатывает и смотрит, как я играю ручкой двери, мол, мне не терпится – что отвлекаешь?
- Я не уверен, что нам вдвоем с тобой может быть весело, - повторяет, будто я туго соображаю. – Но… я думаю…
- Ну-ну? – подталкиваю.
- Я думаю… мы можем попробовать?..
И в глазах столько ранимых чувств, что я на секунду теряюсь.
- Жду внизу, - говорю ему.
Беру в комнате сумочку, уцелевшую по странной случайности, немного наличных, и спускаюсь в холл. Макар, узнав о наших планах, рвется к машине, но я объясняю, что мы хотим прогуляться, а не проехаться. Он внимательно слушает в чем разница и заявляет, что между водителем и охранником, конечно, тоже разница есть, но это не избавляет нас с Егором от его присутствия.
В общем, гулять мы идем под конвоем.
Правда, пока доходим до парка, мне удается уговорить Макара не маячить тенью за спиной, а идти рядом, не привлекая лишнего внимания.
- Не покрасоваться же идем! – резонно замечаю.
- Ага, точно! – подхватывает мальчик, косясь на мои бриджи. – Сильно ты покрасуешься в этом!
И замолкает под моим многозначительным взглядом, вспомнив, по чьей вине я вышагиваю в таком скромном даже по моим меркам виде. Но если злиться и намекать на одно и то же, так у нас прогулка и закончится немым хождением по дорожкам, поэтому предпринимаю попытку решить вопрос и поставить точку.
- Пообещай, что такая участь не постигнет гардероб, обещанный мне твоим братом и давай уже выберем по мороженому, а то жарко, - выдвигаю предложение, за которое получаю два вопросительных взгляда.
Водитель и мальчик верят в мои миролюбивые намерения так же сильно, как я верю, что это последняя выходка Егора. Но мороженое мы покупаем, и на качелях катаемся, и один из нас прыгает на батуте, крича, как резаный поросенок.
- Это… Это… А можно еще? - подбегает после прыжков.
- Ладно, - легко соглашаюсь, - мне не жалко, если тебе поплохеет.
Плачу еще за полчаса и выбираю пустую скамеечку неподалеку. Журнал бы, хоть один из тех, что в салоне… Закрываю глаза, подставив лицо солнышку и наверное, падаю в дрему, потому что когда глаза открываю, Егор сидит рядышком. Согнувшись пополам, рассматривает свои кроссовки и дышит паровозиком.
- А, - догадываюсь, - допрыгался?
Он поднимает бледное лицо, и я поражаюсь, как искренне сияет вымученная улыбка.
- Еще хочешь? – спрашиваю невозмутимо.
- Ты денег, смотрю, не жалеешь, - отдышавшись, говорит он.
- Плохая привычка – считать чужие деньги, - учу плохиша жизни.
- Это деньги моего брата и я имею….
- Мои, - прерываю безумную реплику, не дослушав.
- Ты тратила на меня свои деньги? – поражается с кислой улыбкой.
- И на себя.
- После всего, что я сделал?!
- Ну а может, я рассчитываю тебя подкупить? – гашу его панику.
Он застывает с открытым ртом, и вопрос, кто теперь из нас рыбка. Подсчитывает мысленно и неуверенно так спрашивает:
- Подкупить?! За тридцать два пятьдесят?!
А я не выдерживаю и начинаю хохотать.
- Ну да, - говорю, вытирая выступившие слезы, - ты же пока не посол, расценки не в тысячах тугриков.
И впервые слышу, как он смеется, искренне, громко, по-детски. Некоторые прохожие оборачиваются, водитель смотрит недоуменно, а нам все равно хорошо и тепло и вообще…
- Прости меня, - говорит мальчик, а я не строю из себя злючку и не уточняю за что и думает ли он, что за одно слово можно сразу простить.
Киваю.
Можно. Уже. Хочу обнять его, погладить по густым волосам, но не решаюсь. Прикупив по большому шару сладкой ваты на палочке, мы идем неспешно домой. Посигналив, нас объезжает вишневая машина, и пока мы доходим, Яр уже стоит у двери дома, улыбаясь нам.
- Ваты больше нет? – спрашивает.
- Неа! – радостно выкрикивает печальную весть Егор.
А я смотрю на них двоих, таких похожих и разных, в лучах заходящего солнца, и чувствую, как в моей душе поднимается рассвет, а прятаться в тень поздно.
Глава 16
За ужином Яр все-таки замечает наши переглядки с Егором и спрашивает, что мы скрываем. Пока я раздумываю, как деликатно сообщить о грозящем нашествии моих родственников, а Егор елозит вилкой суп по тарелке, мой муж предполагает:
- Заказывать новый гардероб?
На мне модный сарафан в зебру, но может же быть, что это единственное, что уцелело. Увы, истинную причину нашего странного поведения Яр даже в страшном сне не увидит, а раз Егорка молчит, придется мне… обрадовать предстоящими смотринами…
Я знаю своего папу, он не ограничится взглядом-рентгеном. Соберет факты, какие только можно, даже слухами от соседей не побрезгует ради такого дела. Хотя, сомневаюсь, что жители соседних особняков откроют двери незнакомому мужчине и тем более, станут трепать языками. Двух из них я видела в передачах известной ведущей, про светские тусовки, им как-то привычнее пафосно, через губу, по два слова в минуту. Хотя, если бы ведущим взяли моего папу, боюсь, на страну посыпалось бы море откровений – заговорит и разговорит мертвого.
Его бы сюда вместо меня, он бы нашел слова, а я все мнусь. Сидим вот, едим с аппетитом, - ну, если не считать задумчивого Егора, - на столе таинственно горят свечи, а мне думается о сладостном пробуждении, очередной записке Яра на завтрак и поцелуе, которым мы успели обменяться, когда он вернулся.
- Тебе жарко? Погасить свечи? – спрашивает участливо Яр.
Наверное, опять меня выдают щеки. Отвлекаюсь на глоток вина, еще раз с надеждой посматриваю на мальчишку, а тот – с еще большей надеждой на меня.
- Мне поиграть в угадайку или просмотреть запись с камер? – размышляет вслух Яр.
- А ты их еще не видел? – удивляюсь. – Обычно ты сразу к камерам, а потом уже к нам.
Он смотрит вопросительно. Ну да, какое там обычно? Женаты пару дней и случаев таких было всего парочка, а я уже выговариваю. Но он делает вид, что не замечает моей шпильки и спрашивает любезно:
- Еще вина?
- Да, хочу, - говорю я.
Он загадочно улыбается, и ждет. Чувствую его ожидание как свое собственное. Но больше, кажется, ждет не моих слов, а слов Егора. Воспитывает в мальчишке силу воли, что ли? Видно же, что тот и так едва не трепещет в его присутствии.
Эх, придется мне. Если и разозлится, то я за ночь его как-то утихомирю поцелуями, а Егор до утра после взбучки будет как в воду опущенный.
