Необузданные (ЛП) - Ланкастер В. К. (читать книги без сокращений TXT) 📗
Крану попробовал первым, как обычно, проявив инициативу.
— Мммооойрааа.
Лицо Мойры застыло. Это было… немного неожиданно. Крану не столько произнес ее имя, сколько прорычал его, будто оно вырвалось из бархатной бетономешалки. По её телу пробежала дрожь, и она попыталась убедить себя, что эта дрожь вызвана лишь тем, что она наконец услышала из его уст слово, которое узнала, но обычно, если мужчина пытался произнести ее имя подобным образом, он пытался ее соблазнить. Она заглянула ему в глаза, но не увидела ничего, что указывало бы на то, что он сделал это нарочно.
Тройи последовал примеру Крану. Его голос прозвучал чуть более хрипло, чуть более мягче, будто кто-то очень медленно чиркнул спичкой.
Ой-ой. Мойра поочередно смотрела то на одного, то на другого, когда они попробовали снова, оттачивая произношение. Они могли напоминать стонущих зомби, но больше походили на влюблённых вервольфов, зовущих ее в ночи. Они могли быть инопланетянами с недружелюбными физиономиями, но с рельефными телами, а теперь и с чересчур сексуальными голосами. У нее были неприятности.
Мойра шевельнулась, натянув футболку пониже, хотя в этом не было необходимости. Она сделала это только для того, чтобы отвлечься.
— Да, — отозвалась она. — У вас получилось.
Она демонстративно сделала вид, что засыпает, перевернулась на другой бок и закрыла глаза, но все равно слышала, как они упражняются, практически умоляя ее о внимании. Она сжала бедра и попыталась очистить свою голову от похотливых мыслей.
Глава 19
На следующее утро Тройи сидел внизу, на земле, разбирал тростник и лианы для изготовления корзин и других вещей, которые могли им понадобиться, особенно теперь, когда у них наконец-то появилось место, где они могли остановиться больше, чем на одну ночь. Королева Мойра была с Грут на главной поляне, но он на всякий случай держался поблизости. Он прокручивал ее имя в голове, наслаждаясь его пикантностью. Крану скрывался среди деревьев рядом с ней, сдерживаемый лишь вероятностью очередного столкновения с Гроном, при условии, что подойдет слишком близко к Грут. Крану, похоже, начинал понимать, что осмотрительность — лучшее проявление благоразумия, поэтому унял свою гордость, предпочитая держаться поближе к Мойре, что Тройи не мог не оценить.
Он вздрогнул, внезапно вспомнив прошлую ночь. Он не понимал, почему такая реакция застала его врасплох, ведь он не испытывал ни малейшего облегчения от воспоминаний с тех пор, как проснулся этим утром. С Мойрой что-то случилось. Услышав от Грона, что Крану напал на нее в пруду для купания, Тройи воспылал такой яростью, какой никогда раньше не испытывал. Ему безумно захотелось причинить Крану нестерпимую боль в качестве возмездия.
Он никогда раньше не проявлял жестокость, но похоже у него появился достойный повод изменить своим принципам. Он доверил Крану Королеву. В отличие от других, он в той или иной степени доверял Крану, никогда по-настоящему не веря в то, что тот способен совершить зло, хотя Грон настаивал на обратном. Он всегда считал, что Крану не мстителен, а просто-напросто импульсивен. Но если случившееся было результатом его действий, то из лучших побуждений или нет, он был слишком опасен, чтобы мириться с этим.
Мойра не обладала ни силой, ни размерами Королев их вида. Она была маленькой, пугливой и очень уязвимой. Из-за идиотизма Крану рисковать этим хрупким созданием?.. Тройи решил, что они больше не останутся наедине, пока Крану не убедит его в своей адекватности. Он знал, что Крану почти что обезумел от желания Связать себя Узами, но Тройи не колеблясь встанет у него на пути, если хоть на миг в нем усомниться, даже если придётся испытать на себе всю силу гнева Крану. Да, Крану был огромным, сильным и, похоже, настолько невменяемым, что мог убить Тройи, если на самом деле был таким негодяем, каким его считали, но Тройи будет сражаться до последнего вздоха, чтобы избавить свою Королеву от угрозы.
«Не свою Королеву, — напомнил он себе. — Мойра не установила с ним Связь». «Пока нет», — настаивал в его голове какой-то тоненький голосок. Именно это беспокоило его сейчас, так? Прошлой ночью она прижимала его к себе так крепко, словно Связывала Узами, и он был этому рад.
Крану разбудил его шлепком, потому что она свернулась калачиком и дрожала, словно ей было очень больно. Предположение, что Крану что-то с ней сделал, было первой реакцией Тройи. Он напал на нее в пруду, а теперь вернулся, и она расстроилась. Этот высокомерный болван, наверно, слишком активно настаивал на своем и расстроил ее, возможно, причинил ей боль.
Но Крану утверждал, что не прикоснулся к ней, и что Грон преувеличил его преступления. Тройи хотел надавить на него еще сильнее, но его главным приоритетом была Королева. Она не показала им свое лицо, оттолкнула его руки. Крану, казалось, тоже был обеспокоен ее поведением, от чего его рассказ стал более-менее правдоподобным. Он даже предложил позвать на помощь Грут и Грона. Королева бы прислушалась к кому-то из своего народа, а Грон, возможно, уже сталкивался с подобным раньше и сможет им объяснить, что не так и что делать. Крану, желая позвать Грона на помощь, убедил Тройи, что это не его вина.
Но она схватила Крану за руку, сказала что-то и развернулась, они увидели, что она плачет, как ребенок. Тройи никогда раньше не видел взрослых в слезах и начал смахивать их с ее щек, прежде чем успел себя остановить. Они делали все возможное, чтобы утешить ее, словно плачущего ребенка, успокаивающими прикосновениями, и когда Крану предложил ей свой хвост, она его приняла.
Тройи несколько раз прокрутил в голове эту сцену. Что это значит? Она не потянула его за хвост, а просто пробежалась по нему пальцами, в конце концов проведя им по своим рукам. У ее народа не было хвостов, что, как он теперь понял, могло означать, что она понятия не имела, что с ними делать. Не беспокоили ли ее их хвосты? Их шкуры и их такие разные формы лица? Но она продолжала держать Крану за хвост так, словно все, что ей было нужно, — это уверенность в себе и своих силах. Неужели она приняла его предложение?
И почему она плакала? Тройи не видел ни крови, ни синяков. Неужели ей было грустно? Если бы у нее было племя, последовала бы она за ними сюда? Зачем Королеве идти с двумя незнакомыми ей самцами, если она не собиралась их Связывать? Особенно если она была одна, без племени. Возможно, именно потому, что она была одна. Возможно, ей было одиноко, и теперь она плакала по этой причине… Плакала потому, что нашла свое племя? Или потому, что она не нашла то племя, которое искала?
Когда она коснулась хвоста Крану, означало ли это, что она выбрала его? Должен ли Тройи предложить ей свой хвост? Если она Свяжет себя Узами с Крану, отвергнет ли она Тройи?
Это было важное решение, но Тройи мог найти лишь небольшую лазейку для действий. Он еще не знал, чего хочет. Да и как он мог? Он не был таким, как Крану с его решимостью. У него была жизнь, о которой он мечтал, но ее отняли, и теперь он мог измениться. Возможно, ему придется Связать себя Узами, а если так, то не лучше ли попробовать с этой Королевой, которая поможет ему остаться с теми, с кем он вырос?
При мысли о Связи с Мойрой по его телу разлился жар, и это его испугало.
Она удерживала его. Она села, обняла его за шею и заплакала. Она казалась такой маленькой рядом с ним, но он ждал теплого прикосновения ее плоти, даже в этом одеянии, и влажного запаха ее волос, чтобы она стала более реальной в его сознании. Теперь, когда она занимала его мысли, все стало очень запутанно. Если бы она просто удерживала его, он бы подумал, что она хочет его Связать. Если бы она просто заплакала, он бы предположил худшее. И то и другое вместе подкрепляло его неуверенность в себе.
А потом она просто отпустила его и легла спать, как будто ничего не произошло. Но сначала она назвала им свое имя. Мойра. Его было трудно произнести, но она не казалась оскорбленной их попытками. Он был потрясен, когда она так быстро произнесла его имя, которое прозвучало как-то чудно, но он мог к этому привыкнуть.
