Плохие девочки не плачут. Книга 3 (СИ) - Ангелос Валерия (читать книги полностью .txt) 📗

— Смертник заслуживает ответа. Но видно у тебя другое мнение. А я не в том положении, чтобы спорить и качать права. Ну, пускай. Тоже помолчу.

Ни в коем случае. Не смей. Как же мне тогда продвигаться дальше?

К счастью, мой бывший жених не умеет держать ни слово, ни паузу. Возможно, ему просто нравится звук собственного голоса. Или нравится нарываться.

Стоп, почему мы расстались? Мы же были идеальной парой. Два придурка, напрочь лишенные инстинкта самосохранения.

Он предал меня.

Точно.

Но разве это причина для прекращения отношений?

Эка невидаль, с кем не бывает.

Люди регулярно лажают. Единственная ошибка не должна испортить целую жизнь. Не должна. Не должна. Не должна же?!

— Отпусти ее, — говорит Стас.

И я вздрагиваю.

— Отпусти мою сестру.

Перевожу дыхание.

— Она не виновата. Она не заслужила всего того, что ей выпало. Она и так очень долго страдала. Будто расплачивалась за мои грехи. Но ты ведь не станешь отыгрываться на женщине. Не твой уровень. Ты получил меня, поэтому она больше не нужна, никак не пригодится. Просто дай ей свободу. А со мной особо не церемонься. Хочешь — пытай. Только ее сюда не впутывай. Она же не при чем. Ни при делах.

Полцарства за ответ. Полцарства, которого у меня нет.

Молчание убивает.

— Послушай, я вообще не планировал ввязываться во все это. Я завязал, начал с чистого листа, отошел от бизнеса. И я уж точно не хотел посягать на чужое. На твою… женщину. Но какой выбор у меня был? На кону стояла жизнь моей сестры. Как бы ты поступил на моем месте? Хотя о чем я. Ты бы никогда на моем месте не оказался. У парней вроде тебя все заранее просчитано. Все схвачено.

Я успеваю сделать несколько шагов, пока Стас болтает. А после снова застываю, ожидаю ответную реакцию. Однако никакой реакции нет.

Может, у моего бывшего поехала крыша? Сдали нервы, вполне закономерно. Может, он реально сам с собой дискуссию ведет?

— А знаешь, я не стану больше лгать, — продолжает Стас. — Я бы ничего не стал менять. Ну, кроме одного момента.

Резкий скрип заставляет содрогнуться. Кажется, будто деревянный табурет скользит о камень. Или не кажется?

Невольно подаюсь вперед.

— Я мог заработать миллион долларов. В ту ночь. Я упустил главный куш. До сих пор жалею. Не про деньги.

Господи. Боже мой.

Надеюсь, он действительно обращается в пустоту.

— Я бы мечтал взять ее. Хоть раз. Сделать своей. По-настоящему. Заставить простонать. Заставить закричать. Заставить забыть. Обо всем. Об этом долбаном мире. О тебе.

Хватит.

— Да только у меня не было ни единого шанса.

Заткнись.

— Я мог коснуться ее. Мог обнять. Дотронуться до губ. Прижать крепко. Повалить на кровать, подмять под себя, целовать часами. Но я не чувствовал ничего. От нее. Она оставалась далеко. Вроде и рядом. Совсем близко. Но не со мной.

Умоляю, остановись.

— Я бы отдал за нее жизнь, — смеется. — А я и отдал. Жаль, не свою. Сестры. Хотя это не поздно исправить, ведь так?

Идиот.

Срываюсь и бегу. Забываю обо всех предосторожностях. Больше тянуть нельзя, еще немного и спасать будет некого.

— Я знал, что ты придешь, — от этого хриплого голоса моя разгоряченная кожа враз покрывается инеем.

Глава 20.2

Замерзаю изнутри, застываю в миллиметре от последнего поворота. Вжимаюсь в стену, не отваживаюсь шагнуть вперед. Даже моя тень не смеет преступить черту, тонет в темноте.

— Я настолько предсказуем? — спрашивает Стас.

— Делай ход.

— Зачем? — отмахивается. — Какой в этом смысл?

— Попробуй победить.

— Ты все равно меня убьешь.

— Смерть от моей руки еще надо заслужить.

— Хорошо. Притворюсь, будто поверил. Так чего ты хочешь?

— Я хочу закончить нашу партию.

Даю руку. Даю голову.

На отсечение.

Он знает, что я здесь.

Чует, чувствует.

Он обращается ко мне.

— Ладно, держи, — заявляет Стас.

Очень характерный звук.

Фигура скользит по шахматной доске.

— Учти, я не намерен сдаваться. Это может затянуться до бесконечности.

Неужели действительно играют?

Просто играют?

— Нет, не может.

Легкий скрежет, дерево опять царапает камень.

Очередной ход звучит будто приговор.

— Шах и мат.

— Что, — бормочет Стас. — Как…

— Ты молодец. Неплохо себя проявил. В среднем я выигрываю за девять ходов. В данном случае потребовалось двенадцать. Прекрасный результат. Поздравляю.

— Давай повторим, — произносит отрывисто. — Давай новую партию. Это же слишком быстро и скучно. Никакого азарта.

— Тебе не на что играть.

— Я найду.

— Твоя жизнь в моих руках.

— Не самая удачная ставка, — хмыкает. — Спорим, придумаю получше?

— Не стоит унижаться и портить впечатление мольбами.

— Я просто хочу повеселиться напоследок.

— Мы повеселимся.

Кровь стынет в жилах. От его елейного тона. Прежде ровно и четко. Безразлично, без эмоций. А теперь обманчиво-мягко, как обещание самой сладкой сказки.

Все туже затягивается вокруг шеи удавка.

— Ну, да, представляю, — говорит Стас. — Притащить кого-то в пыточную, заставить играть на собственную жизнь. Наверное, такое для тебя в порядке вещей. Особенно когда рядом куча охраны. Сам ты вряд ли оказывался по ту сторону.

— Если это облегчит твою участь, можешь считать меня трусом.

— Спасибо. Даже не ожидал подобной милости.

— Я знал, что ты придешь, — его голос как удар кнута прямо вдоль позвоночника. — Но не ожидал, что будешь дрожать и жаться за стеной.

— Чего? — спрашивает Стас. — Ты сейчас о чем?

— Я обращаюсь к твоему ангелу-хранителю.

— Не…

— Как и несколько минут назад.

— Я не понимаю.

— Обернись и посмотри на единственную причину, по которой ты до сих пор жив.

Время вышло.

Пора, брат. Пора.

С вещами на выход.

Кто-нибудь. Заметьте меня. Услышьте меня. Вызовите 911. Самостоятельно не смогу. Не справлюсь. В затхлых подземельях этого особняка паршиво ловит мобильная связь.

Я не тяну на Зену принцессу-воина, загартовану в полум’ї битви. Я даже на бюджетную версию Лары Крофт не вытягиваю. Приятно познакомиться. Лора Подольская. Не своя и не чужая. Отчаянная психопатка. Печально известная заложница собственного образа.

— Отпусти его, — говорю, покидая темноту.

Мой голос тих и надтреснут. Тает как высохший хворост в погребальном костре. Но кажется оглушительно громким в пронзительной, гробовой тишине.

— Отпусти, — повторяю твердо, прибавляю: — Пожалуйста.

Держу спину прямо. Держу пистолет за спиной. Не чувствую ничего кроме знобящей дрожи пульса под кожей.

Я выхожу как на сцену, однако мне давно уже не до игры. Не до шуток и не до смеха. Не до чего вообще. Выжить бы. Выкарабкаться. Ухватиться за острую грань. И хоть бы даже оцарапавшись, выбраться на поверхность.

Впереди маячит черно-белый эскиз. Измятая, искалеченная гравюра. Рванные, дерганные линии формируют единую картину. Как смазанные штрихи, выведенные рукой безумного художника, расплываются, ускользают от сознания, но сливаются в одно полотно.

Деревянный стол. Достаточно длинный, в человеческий рост. Выполнен просто, без изысков. Наспех сколочен из потемневших от времени досок. Не слишком ровный, необтесанный. Планки прибиты вкривь и вкось, торчат в разные стороны.

Интересно, кому захочется пировать здесь?

В центре стола покоится шахматная доска. По бокам возвышаются два табурета. Строго напротив, выставлены с математической точностью.

Я замираю. Не щурюсь, не напрягаю зрение. Я застываю на безопасном расстоянии. Нет смысла подступать вплотную. Рисковать.

Я знаю, кто ходит черными, а кто — белыми.

— Лора, — пораженно выдыхает Стас.

Поворачивается, впивается взором в мое лицо, не способен скрыть удивление. Однако я его почти не замечаю. Улавливаю реакцию фоном.

— Это только между нами, — обращаюсь к другому. — Он лишний.