Подчинись мне, Софи (СИ) - Лебедева Эмилия (книги полностью бесплатно TXT) 📗
В самом центре машина резко останавливается напротив уже знакомого мне здания строительной компании. «Hunter» — одна из самых крупных фирм в нашем городе и именно с ней я заключала договор. Пока вопросы сыплются на меня со скоростью света, а неприятные и липкие руки страха вплетаются в душу, дверь возле меня резко открывается. Знак о том, что пора выходить.
Делаю это машинально, как на автомате. Слышу лишь стук сердца в ушах, что перекрикивает звук оживленного города, разговоры людей вокруг. Пока молча иду за одним из моих «охранников», второй контролирует меня сзади, чтобы не смогла сбежать. С каждым шагом высотка становится все ближе: в лучах солнца панорамные зеркальные окна блестят, как будто соревнуются с соседними зданиями. Женщины и мужчины в деловых костюмах бегают вперед-назад, даже не замечая меня и не догадываясь, как сильно мне нужна помощь. Могу прямо сейчас закричать на всю улицу, могу рвануть в любую сторону, но толку? Просто потерпи еще чуть-чуть, София. Ты сможешь организовать все так, чтобы Романовский даже не смог найти тебя. Просто нужно время… и осторожность.
Поднявшись по ступенькам, большие двери быстро раскрываются передо мной и делаю шаг в неизвестность. В груди что-то неприятное щекочет, а я все не могу понять, зачем меня сюда привезли? Может, ошиблись адресом? Нет, точно, нет. Максим решил отпустить меня? Хочу, но понимаю, что и этот вариант не подходит. Тогда, что?
С такими звонкими мыслями, даже не замечаю, как мы оказываемся уже в лифте, а через пару минут, на последнем этаже строительной компании. Позади меня идут те самые два здоровяка и я понимаю, что иду правильно. Машинально толкнув дверь, я попадаю в просторную комнату, больше напоминающую королевские апартаменты. Везде мрамор, начищенный до блеска пол, панорамные окна. За столом сидит молодая блондинка и, увидев меня, встает, обворожительно улыбаясь. На самом деле, она очень красива: длинные волосы, сочная фигура, пронзительные карие глаза.
— Пройдемте, вас уже ожидают, София Андреевна. — говорит девушка, ведя меня к следующей двери, толкая ее вперед.
— Проход… — она не успевает закончить, как я вообще перестаю слышать что-нибудь.
Уши заложило, а глаз предательски дрогнул, выдавая мои истинные чувства. За главным столом сидит Максим… Мать твою… В глазах насмешка и триумф, а на губах наглая ухмылка, которую так хочется содрать.
— Проходи, София… — низким вибрирующим тембром сказал мужчина, сколь з я по мне горящим взглядом.
Дорогие мои девочки, наконец-то автор вернулся, так сказать… В своём блоге я написала причину долгого отсутствия. Кладя руку на сердце, обещаю: больше таких «прогулов» не будет. Теперь регулярные проды — раз в два дня.
С любовью, Lorena
26
Он сидит за большим столом, сложив руки на темной поверхности и смотрит, словно ничего не случилось. Скользит взглядом по оголенных участках кожи и то место, куда Романовский смотрит, начинать пощипывать и гореть. Становится жутко неприятно чувствовать себя в лапах свирепого хищника, что оценивает свою жертву. Готовится к нападению и ждет лишь удобного момента. Между нами приличное расстояние, ведь я так и не смогла сделать хотя бы шаг вперед, но мне отлично видно, как триумфально горят у мужчины глаза. Словно он знает то, чего не знаю я и эта информация с легкостью перевернет мою жизнь. Кажется, Максим говорит, чтобы я проходила, указывая на мягкое кресло напротив себя, но все слова превращаются в шум и мне остается читать по губам. Мысли проносятся со скоростью света, от чего голова раскалывается.
— София? — окликает он снова и снова я молчу, глотая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Не знаю, как, но мне все-таки удается титаническими усилиями делать шаг за шагом, приближаясь к Максиму Романовскому. Мною движет лишь глупое желание узнать правду, ведь вопросов слишком много и они грозятся вынести мне мозг. На ватных ногах я останавливаюсь напротив него и, простояв так минуту, приземляюсь на мягкую поверхность кожаного кресла. Смотрю на мужчину, не мигая, а он, словно специально — держит ту самую пресловутую паузу, отчего хочется кричать и рвать все вокруг. Нет, не дам ему такой услады в виде собственной слабости. Максим Романовский никогда больше не увидит мои истинные эмоции и не будет питаться ими, словно самый настоящий вампир. Несмотря на то, что в ушах жутко звенит и весь чудесный завтрак Терезы грозится вырваться наружу, я стойко выдерживаю тяжелый взгляд. Быстро шаря глазами по моему лицу, на губах появляется ухмылка, словно перед ним сидит упрямый маленький ребенок.
— Рад тебя видеть, птичка. — подает он свой бархатный тембр, заставляя рой мурашек на моей коже начать движение и проклинать его же.
Без какого-либо стыда мужчина глазами прямо-таки срывает с меня жалкое подобие платья и это так очевидно, что хочется закатить глаза от досады. Горящий темный взгляд сантиметр за сантиметром пробирается под кожу, как будто в этом теле теперь и он тоже. Читает мои мысли, управляет ими. Хочется убежать от него подальше и больше никогда не встречать, но…
— Не отвечу тебе взаимностью. — едко говорю ему, смеривая нахала презренным взглядом.
Мужчина в тот же час заливается низким заразительным смехом, оголяя все свои тридцать два идеальных зуба. На щеках появляются две ямочки. Кем бы он не стал за это время, но эта черта никуда не делась. Как и много лет назад, я заглядываюсь на него, вспоминая нечастый, но такой заразительный смех. Максим улыбался очень редко, но когда это случалось — чаще всего, когда я говорила ему что-то колкое, пока мы спорили (точнее я доказывала свою точку зверния) — вся злость и проблемы отходили на второй план. Все равно, за окном гроза или солнце, мы едем в его машине или ругаемся посреди улицы (что бывало часто), я забывала обо всем на свете, когда Романовский начинал внезапно и от всего сердца смеяться. Возле друзей и знакомых или же при посторонних людях мужчина никогда не улыбался, всегда был серьезным и хмурым. Такие моменты для меня были особо ценными. Сейчас же я вспоминаю это со вселенской грустью, ведь от того парня ничего не осталось, несмотря на то, что мы очень часто ругались и он на постоянной основе был самоуверенным придурком. Максим всегда защищал меня, когда была нужна помощь старшего брата или отца, даже если я не просила и в душе была ему благодарна, ведь знала, что за твердой оболочкой есть нечто светлое и доброе. Сейчас же в этом мужчине не осталось ничего хорошего. Он делает то, отчего всегда охранял меня, не подпускал парней из своего круга, при всех обозначал, что я под его защитой. Максим Романовский навсегда убил в себе последние крохи света. Внутри него остался лишь черный уголек, вместо сердца и это видно по темным безжизненным глазам, словам и поступкам. И если он думает, что я намерена смириться, то так даже лучше… Пусть думает.
— Неужели думаешь, что я буду тебе на шею от радости вешаться? — стараюсь сделать голос холоднее, хотя вряд ли это производит нужный ответ.
Он серьезно смотрит на меня, залезая через глаза прямо в душу, грязно там копаясь. Нет уж, еще и мыслями моими ты, Максим Романовский, не завладеешь.
— В твоих же интересах быстрее поменять свое мнение, София. — холодно говорит он, прищуривая красивые глаза. — Но я тебя не за этим позвал. Через полчаса я лечу в другую страну. Ты полетишь со мной.
Значит, хозяин решил забрать с собой свою любимую игрушку. Для того, чтобы показать ей мир? Ха-ха-ха, нет, для того, чтобы не ездить за шлюхами. Своя же есть под боком. Хочется встать и дать ему звонкую пощечину, чтобы наотмашь, чтобы рука горела, чтобы на щеке остался красный след. Громко и запоминающееся. Но я сижу, держа себя из последних сил.
— Я никуда с тобой не полечу! — говорю выразительно, но в конце голос вздрагивает от беспомощности. — Мой паспорт ты не получишь.
И снова этот взгляд, как будто я маленький надоедливый ребенок, что говорит какую-то глупость. В глазах уверенность и некая надменность. Ничего не говоря, Максим открывает полку в столе и немного порывшись, ставит передо мной несколько бумаг. На них моя подпись. Пару секунд, смотрю на них в полном недоумении, но когда все встанет на свои места, голову пронзает боль. Эту информацию я просто так не могу вынести.
