Ты мой Мир! (СИ) - Милевская Милена (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Что ты делаешь?
Озабоченный Дрогомир попытался отнять у неё одежду, но Верея изо всех сил оттолкнула от себя мужчину.
— Никогда больше ко мне не подходи, — прошипела Верея и попятилась к двери, прижимая к груди свои платья.
Глава 25
— Ну как?
Запрокинув голову старшего лекаря, Верея разглядывала его вполне сносно вправленный перелом носа. С огромными чёрными кругами вокруг глаз он стал ещё больше походить на вампира.
— Красивым ты больше не будешь, — улыбнулась она, отпуская его подбородок. Астин усмехнулся:
— Я сам его вправил. Могло быть и хуже. У вас всё в порядке?
— Да, всё отлично, — кивнула Верея, протирая руки влажным полотенцем, — после коронации я уезжаю домой.
— Не понял, — Астин с удивлением взглянул на девушку. Ещё вчера ему показалось, что она влюблена в своего мужа, — он что-то сделал тебе? Ударил?
— Если бы он меня ударил — гнил бы сейчас в земле, а я в темнице, — гневно выпалила Верея. Злость на мужа за то, что он не поверил ей на слово и заставил пройти унизительный осмотр, распирала её. Она переехала в другую спальню и на пушечный выстрел решила не подпускать к себе супруга. А наутро, нарушив данное пару недель назад слово, отправилась работать в лагерь.
— Что между вами произошло?
— Вышла не за того парня, — огрызнулась Верея.
— Ну, вы ведь помиритесь?
— Точно нет, — твёрдо заявила девушка.
— Я знаю, сейчас не время, но…если ты твёрдо решила уходить от него — я готов предложить свою помощь…
— Астин, я беременна, — выпалила она, подойдя к нему вплотную, — от своего мужа. И я люблю его до сих пор, но прощать больше не могу. И я не хочу другого мужчину в моей жизни, постели. Ты очень хороший, правда, но я хочу вернуться домой. Одна.
Он понимающе кивнул. Верея отошла к столу и принялась перебирать инструменты. Она понимала — такие решения не принимаются сгоряча, за одну ночь, но она точно не передумает. Со временем злость поутихнет, и она, скорее всего, расскажет Миру о наследнике, но это будет не скоро. И точно не в первые пару лет после разрыва. Её душила обида из-за его недоверия, уверенности, что она способна измену. На измену ему! Всему её Миру! И угораздило же так быстро забеременеть. Такой маленький плод. Неужели, это случилось в их самый первый раз? Как всё некстати.
— Мне казалось, мы договорились, что ты больше не работаешь в лагере.
Голос мужа прозвучал почти ласково за её спиной, без претензий. С нескрываемым раздражением швырнув скальпель в металлическую миску, она обернулась. Сложив на груди руки, недовольно взглянула на Дрогомира. Он выглядел побитой собакой. Старшего лекаря в палатке не было.
— Уволь своих доносчиков, — съязвила она, — я уже второй час здесь, а ты только узнал.
— Нет никаких доносчиков, — осторожно улыбнулся мужчина, — у тебя была назначена примерка на утро — завтра новогодний бал, не забыла? Портниха тебя ищет.
Конечно же, она забыла. К ни го ед . нет
— Пойду оборванкой. Чтобы тебе было стыдно.
— Милая, — улыбнулся муж и приблизился, — даже в рыболовной сети ты будешь самая красивая.
Верея выставила перед собой руку, не подпуская.
— Сначала позови кого-нибудь осмотреть меня, — процедила она, — здесь только что был Астин.
Дрогомир покатал желваками и шумно вздохнул:
— Я знаю, ты злишься. Прости меня за вчерашнее. Я с ума схожу от ревности…
— После коронации я уеду.
— Куда?
— Домой. Как и договаривались.
— Исключено, — покачал он головой, наступая.
— Мы заключили сделку, — напомнила Верея, прижимаясь к столу.
— А потом всё изменилось.
— А потом снова изменилось.
— И теперь меняется снова, — прошептал он, притягивая её к себе. Он приник к её губам требовательным поцелуем, и Верея ощутила, что её гнев и решимость легко пошатнуть. Она оттолкнула мужа.
— Ничего не меняется, — запротестовала она, — я не хочу быть с тобой.
— Милая, я виноват. Я прошу простить меня. В последний раз.
— Нет, Мир! Это не в последний раз. Всё время будет происходить нечто эдакое.
Он схватил её за руку и притянул к себе. Глаза его потемнели и вспыхнули холодным гневом.
— Зачем ты пришла сюда снова? После того, что произошло вчера. Сначала провоцируешь меня, а потом строишь из себя жертву.
— Мне больно!
— Мне тоже больно от твоих поступков. Почему ты решаешь за нас обоих?
— Потому что ты тоже так делаешь! Ты это начал!
В голосе жены появились плаксивые нотки, и он чуть ослабил хватку.
— Это всегда будет стоять между нами, да?
Тихо спросил он, заглядывая ей в глаза.
— Боюсь, что да, — прошептала Верея, и в глазах её заблестели слёзы.
Несколько секунд он смотрел на жену, и глаза его наполнялись печалю. Он скользил по её лицу взглядом, словно хотел запечатлеть в памяти каждую чёрточку, впитать металлический блеск её глаз, мягкий изгиб губ, вздернутый кверху кончик носа. Затем отпустил её и, не произнеся ни слова, покинул лагерь.
Глава 26
Тридцать первого декабря во дворце с самого утра началась подготовка к новогодней ночи. В бальную залу внесли узкие деревянные столы, выставили вдоль стен, застелив скатертями с крупными оборками и бантами. В центр поместили большую пушистую ёлку, увешанную игрушками из дутого стекла, зажгли сотни свечей на столах и под потолком в круглых старинных подсвечниках, с которых смахнули вековую пыль специально к празднику. Весь день дворец вскрикивал десятками взволнованных голосов, взрывался смехом, разражался недовольной бранью и звенел наполненным шампанским хрусталём. Местные портнихи сбились с ног, летая из одного крыла в другое, чтобы подшить, расточить, ушить, что-нибудь нашить или отрезать от вечерних костюмов. Верее тоже не удалось остаться в стороне от общего волнения — её ещё с утра забрали в бальную залу, где она помогала одной из многочисленных племянниц князя руководить рассадкой гостей и расстановкой блюд. Рассадка гостей оказалась самым лёгким делом — она почти никого не знала из списков, поэтому просто разложила таблички с именами наугад. За весь день она ни разу не столкнулась с Дрогомиром и уже начала подумывать, не уехал ли он куда-нибудь.
Освободившись только к вечеру, она долго лежала в теплой ванне под шапкой душистой пены, пока не пришла девушка помочь ей одеться. Верея выбрала платье без рукавов из блестящего атласа цвета спелой вишни. Лиф и край пышной юбки расшили вручную мелким перламутровым бисером. Лицо спрятала под чёрной кружевной маской. От высокой причёски Верея отказалась, попросив слегка завить волосы щипцами и оставить распущенными.
В центральной части дворца гремела музыка, повсюду кружились маски. Некоторых гостей Верея узнавала под ними, но с большинством была не знакома. Все кланялись друг другу и приветливо улыбались. Двери в залу были распахнуты настежь, и комната была битком набита народом. К столу ещё не приглашали, так что гости просто толпились вокруг ёлки с бокалами в руках. Здесь многие знали друг друга, обнимались и громко шутили на известные только им темы.
— Верея! — Окликнула её девушка в летящем платье из светло-зеленого шёлка с открытыми плечами и рукавами-фонариками. На лице её красовалась белоснежная маска, усыпанная мелкими блестками, благодаря которой Верея её не узнавала. Незнакомка помахала Верее, приглашая в их компанию, и той уже некуда было деваться, — вы разминулись с Дрогомиром буквально на пару минут. Он только что подходил к нам. Держи.
Она протянула Верее бокал шампанского, который ловко схватила с подноса, проплывающего мимо.
Незнакомка громко стукнула своим бокалом о бокал Вереи и отпила пузырящийся напиток. Верея сделала вид, что пригубила, и принялась озираться, высматривая мужа. Музыка вдруг стихла, и на возвышении для оркестра появился распорядитель бала. Он начал длинное вступительное приветствие, во время которого стихийно перемещавшиеся гости замерли. Все глядели на него и радостно приветствовали каждую фразу свистом и аплодисментами. Верея снова попыталась рассмотреть Дрогомира, но людей было много. От пёстрых нарядов и блеска драгоценностей рябило в глазах. Распорядитель объявил первый танец, грянула музыка, и народ словно ветром сдуло из центра зала. Гости начали разбиваться по парам, и Верея поспешила занять один из стульев, расставленных вдоль стены. По пути ей попался стражник. Приблизившись вплотную, он протянул девушке сложенный вчетверо крошечный листок бумаги и прошептал, наклонившись к уху:
