Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Еще один вечер воспоминаний. Редкий вечер, когда он оставался один на один со своей памятью. Сэм не смог сдержать злорадной мысли: его отец сейчас бы душу продал Дьяволу за один час подобного свидания. А вот ему после таких рандеву все чаще хотелось повеситься.
Шесть лет назад
Мать не теряла надежду. Она продолжала искать Ника, пускала в ход связи в Чехии, Болгарии, других европейских странах, обеих Америках. Сама лично ездила в Асфентус разговаривать с Рино и все шире улыбалась папарацци, скрывая за этой ослепительной улыбкой свою боль.
Сэма тошнило от этой улыбки. Ему казалось кощунственным, что никто, ни одна живая душа не видела, насколько искусственной она была. Каждый раз, когда замечал эту маску на лице матери, сжимал пальцы, начинавшие покалывать от желания стереть ее и нарисовать ту, другую, настоящую. Которую видели только он и Ками с Яром. Не каждый день, но она, подобно солнцу, освещала их дом, заливала комнату ярким светом в те редкие минуты, когда мама так искренне смеялась с ними. Только с ними она была настоящей. Несмотря на образ сильной женщины, который надела на себя для всех окружающих, она скидывала его, оставаясь наедине с детьми, и становилась той, кого дети хорошо знали и любили. Их мамой.
Первое время Сэми фанатично желал, чтобы ее поиски увенчались успехом. Он не верил, что отец исчез. Не верил, что его отец, Николас Мокану, мог оставить их и испариться так, словно его никогда не существовало. Его отец, жесточайший из мужчин, тот, которого боялись окружающие, тот, на которого Самуил равнялся с тех пор, как себя помнил. Тот, кем он мечтал стать. Таким же сильным, таким же уверенным, источающим такую же мощь, ощущая которую оппоненты невольно вжимали головы в плечи и опускали взгляды. Да, Сэм замечал, как они отводят глаза в сторону, боясь разозлить Мокану малейшим действием. Сэм смотрел на них, на древних и не очень вампиров, одетых в самые дорогие наряды, с ключами от шикарнейших автомобилей, а видел перед собой самых обычных, трусливых бродячих псов, трясущихся от страха перед огромным хладнокровным волком. Видел, как он заставлял их одним недовольным взглядом приникать к земле и прижимать к голове дрожащие уши.
Когда-то Николас Мокану был идеалом, до которого хотел дорасти Самуил.
Потом он стал призраком, кошмаром собственного сына, после которого тот просыпался в холодном поту и еще долго хватал воздух широко открытым ртом, лежа на своей постели и вглядываясь в пустоту, пытаясь скинуть с себя одеяло той ненависти, которая давила тяжелым грузом.
Мать продолжала искать мужа, а Сэм прятался в своей комнате и кусал собственные запястья, чтобы не выпалить ей, чтобы не рассказать, что все знает. Что все прочитал в голове Зорича, пока тот в очередной раз ждал ее в холле. Что едва не упал на колени, ощутив разочарование, мощной волной ударившее в грудь, когда узнал, где спрятался его отец, куда трусливо сбежал, отказавшись от своей семьи. Ищейка тогда слишком поздно понял, что его читают, лишь после того, как Сэм позволил себе отомстить ему за этот подлый сговор с Ником и целую минуту смотрел, как тот схватился за голову и стиснул зубы от боли, взорвавшейся в голове. Потом Зорич вскочил и начал искать взглядом нападавшего, но увидел только каменную спину мальчика, поднимавшегося по лестнице вверх. Помощник отца оказался неглупым малым и не стал лезть с разговорами к сыну своего Господина, предоставив тому самому разбираться со всем тем дерьмом, в которое парень сам же с разбегу и прыгнул.
"Ненавижу… Как ты мог… Как ты мог… "
Она рыдала по ночам, думая, что ее никто не слышит, а Сэм сидел в коридоре на полу, прислонившись спиной к ее двери и чувствовал, как у самого жжет глаза от желания заплакать, от желания вытолкнуть эту боль из себя хотя бы слезами. Смотрел в пустоту, и ему чудился насмешливый взгляд отца, наблюдавший за ними из тьмы.
"Отдал ее ему… Ты отдал ее другому мужчине. А нас? Нас тоже ему отдал, Мокану? Тебе хорошо там? Ты начал новую жизнь. Ты отказался от своей сущности… Папааа… ты отказался от нас. Ненавижу… Ненавижу тебя"
Вгрызался клыками в стиснутые в кулак пальцы, чтобы не закричать, впитывая в себя ту агонию, которая исходила из комнаты. Агонию, которая сплетаясь с его собственной, выворачивала наизнанку.
Однажды он не выдержал, распахнул дверь комнаты и подошел к матери, лежавшей на постели и вскинувшей голову при виде его. Молча лег рядом с ней и, приложив руки к ее голове, начал вбирать в себя эту боль. Капля за каплей, даря ту пустоту, которая начала заполнять его самого. Он знал, что надолго ее не хватит. Что уже через несколько часов эта пустота и безразличие рассеются и уступят место одержимости, которую он сейчас впускал в себя. Но он был готов умереть и убить любого даже за пару часов ее спокойствия.
Они никогда не говорили об этом с Марианной, как и о том, что он узнал, но в самые невыносимые дни Сэм так же заходил к ней в комнату и ложился рядом, забирая себе тот мрак, что поселил в ней Ник.
Сэм открыл глаза и снова затянулся, вспоминая, как начал маниакально искать всю информацию о нейтралах. Будучи наивным ребенком, он решил, что сможет узнать о сильнейших мира сего. Сможет узнать и вернуть отца. Не себе, нет. Все же он был достойным сыном Николаса Мокану. Он не умел прощать до конца.
Но вот Ками… Ками, плачущая каждую ночь за стенкой, а поутру рассказывающая Ярославу, что их папа — на самом деле рыцарь, который в поход на драконов, и вернется, как только убьет последнего из них… И Ярик, который улыбался, слушая ее и восторженно рисуя на бумаге истории сестры. А Сэму хотелось верить в то, что никогда они не узнают, что их отец был не рыцарем, а самым злобным из драконов. Тем, который украл не саму принцессу, а ее сердце, и теперь она не могла жить, не могла смеяться и дышать без этого сердца, превращенная жестокими чарами в куклу с дырой в груди.
Сэм не нашел тогда ничего, ни в одной из библиотек ни одной из стран, в которых искал. Не сам, конечно. Тогда он был слишком мал. Зорич. О, Самуил прекрасно умел манипулировать другими, тем более, когда недвусмысленно дал понять, что ему даже не нужно рассказывать Марианне, кто причастен к исчезновению Мокану. За ищейкой водилось столько грехов и грязных делишек, совершенных, как в одиночку, так и в тандеме с Ником, что достаточно было раскрыть королю лишь небольшую часть из них, и Серафима Зорича бы, как минимум, изгнали бы в Асфентус, лишив всех тех привилегий и богатств, которые у него были.
И поэтому ищейка беспрекословно отчитывался ему о своих тщетных попытках найти хоть какие-нибудь сведения о расе нейтралов. Единственное, что им удалось раскопать — нейтралом мог стать любой, пройдя определенный ритуал и полностью отказавшись от прежней жизни. А это значило, что Ник сделал осознанный выбор. Что он предпочел спрятаться в горах, вместо того, чтобы продолжить бороться за свою семью. И именно за этот выбор мальчик, когда-то фанатично восхищавшийся им и любивший его всем сердцем, стал его презирать.
Сэм протянул руку к завибрировавшему на полу возле кровати смартфону и поднес его к лицу, улыбнулся, увидев текст: "Дуй ко мне. Я все организовал. Телочки будут уже через пару часов". Быстро набрал ответ и отложил смартфон, уже предугадывая реакцию друга.
На его "Не хочу. Сегодня без меня", наверняка, придет что-нибудь типа "Ты высокомерная задница, Мокану. Сиди и тухни там один. Не забудь лишний раз протереть салфетками экран телефона".
Уилл — его лучший друг, единственный, кому было позволено так общаться с Мокану-сыном. Единственный, кому было позволено насмехаться над откровенно ненормальной брезгливостью Самуила. Единственный, потому что в нем Сэм был уверен как в себе самом. И не только в его надежности, но и в страхе перед собой. Сэм достаточно времени провел с отцом в их столовой, присутствуя на деловых обедах, чтобы понять, как можно ненавязчиво приучить собеседника к мысли о том, что лучше умереть, чем попробовать предать семью Мокану. И Уилл видел, на что был способен его друг и товарищ со школьной парты, чтобы позволить себе подобные мысли.
