Насильно твоя (СИ) - Устинова Мария (серия книг .txt) 📗
Он плавно дотронулся губами до раненого места.
Меня так колотило, что он не мог не заметить. Я закрыла глаза, сглотнула, чувствуя, что снова задыхаюсь.
— Успокойся, — он протянул руку между сиденьями и достал бутылку воды.
Он знает обо мне? Знает?..
Я была уверена, что да: о нашей афере, Лазаре, моей роли… Но Эмиль ведет себя так, словно не знает ни о чем. Я совсем его не понимала.
Он попытался напоить меня.
Приставил горлышко к разбитым губам, помог запрокинуть голову. Пока вода не попала в рот, мне казалось, что я не хочу пить, а теперь не могла остановиться. Все глотала и глотала, осознав, как сухо было во рту.
Даже пить больно.
Он убрал бутылку. Я выпила почти все — да там и было немного.
— Как ты себя чувствуешь? — он изучал меня серыми глазами. — Я не могу отвести тебя к врачу. Но если нужно, я что-нибудь придумаю.
— Эмиль, — прошептала я и тихо заплакала. Я так боялась, что он меня уничтожит за ложь.
Вот бы поцеловать его… Но не моим разбитым ртом. Я гладила впалую щеку кончиками пальцев, как тогда, в клубе. И прошептала прямо в губы слова благодарности:
— Спасибо… Прости. Прости меня…
Он сжал щеки пальцами, словно хотел поцеловать. Но разбитые губы зависли над моим лицом в нескольких сантиметрах. Правая рука сдавила горло. Так сильно, что дыхание перехватило.
— Эмиль… — прохрипела я, не пытаясь сопротивляться.
Не спрашивай его, Дина. Ты знаешь, за что.
Он рассматривал мое лицо, пока не убедился, что я безропотна.
— Делай то, что я тебе говорю, — тихо произнес он. Шепот в салоне показался оглушительным. — Тогда, возможно, я закрою глаза на то, что ты пыталась сделать со своим дружком, сука.
Да, он знает. Это я ни хрена не знаю, что на самом деле происходит.
Эмиль перевел дух, пока меня трясло.
Я приоткрыла рот, собираясь молить о пощаде. Не надо… Я люблю тебя. Меня остановило выражение его лица: не просто злое, а напряженное, словно он сдерживает страшный гнев. Холодные пальцы на горле это подтверждали. Я попыталась сглотнуть.
— Если ты не будешь меня слушаться, я тебя убью.
— Прости… — одними губами прошептала я. — Я не виновата…
Пальцы легли мне на рот и резко сжали. Эмиль хотел, чтобы я замолчала. Я с трудом удержалась, чтобы не начать вырываться. Бесполезно, только хуже сделаю. Я застонала сквозь пальцы, глазами умоляя отпустить.
— Заткнись, — Эмиль, наконец, убрал руку и выпрямился в кресле. — Пристегни ремень.
Эта мелочность меня добила. Меня избивали и насиловали всю ночь, а Эмиль просит пристегнуться. Он еще раз смерил меня взглядом, а затем сам пристегнул к креслу.
Я тупо смотрела в окно. Небо становилось светлее, бесконечная ночь подходила к концу. Начиналась новая жизнь — с незнакомым человеком, жестоким и опасным. Моим мужем.
— Не хочу, чтобы ты погибла в аварии, — сказал он. — Я слишком дорого за тебя заплатил, Дина. Дороже, чем ты стоишь.
Я молчала в ответ — еще помнила, как он сжал мне рот. Я поняла тебя, Эмиль.
Тогда я еще не знала, что это гробовое молчание будет сопровождать меня всю нашу жизнь. Потому что жена Эмиля должна уметь вовремя закрыть рот.
Не бесить мужа.
Она многое должна. Так много, что не унесешь.
Эмиль привез меня домой.
После разговора и его угроз, я совсем выпала из реальности и остаток утра запомнила фрагментами. Моя жизнь раскололась на куски и часть осколков заменила темнота.
Я отчетливо помню, как на руках он отнес меня в квартиру.
Усадил на кухне за стол, и я сидела, съежившись полубоком. Он заставил меня выпить стакан коньяка, затем настал черёд таблеток. Я не знаю, что он давал, но не задавала вопросов. Не из страха, из безразличия.
На мне болтался чужой халат, и Эмиль приспустил его с плеч, рассматривая тело. Я вся избита, а кожа местами ободрана до мяса, но его взгляд остался непроницаемым. Он отвел меня в ванну, отрегулировал напор воды и с омерзением сорвал с меня халат.
— Будет больно, — предупредил он. — Зато потом лучше.
Он подхватил меня и поставил под душ. Кожу пекло от горячей воды. Она получила мгновенный болевой удар от ласковых горячих струй после истязаний в подвале. Эмиль мыл меня, руками размазывая скользкий гель для душа. Немного пахло миндалем. Легкий аромат дорогой косметики. Этот запах въедался в тело вместо грязи и крови.
Я приходила в себя. Ощутила гель, взбитый в воздушную пену, Эмиль мыл меня грубовато, но пена была нежной. Я вновь начинала осязать и не была этому рада. Кроме боли меня ничто не ждало.
Я закрыла лицо ладонями, спасаясь от потоков воды. Мне хотелось кричать, но я не могла. Не знаю, кто я теперь. Не знаю, как буду жить.
Если хоть раз посмотреть в глаза этому миру прямо, в нем станет трудно жить. Здесь слишком жестоко. Слишком страшно.
Эмиль угрожал мне, но больше его угроз я боялась, что меня заберут от этого мужчины и вновь отправят туда, где нет надежды. Вернут туда, где я провела ночь, которая изменила нас навсегда.
Глава 39
Больнее всего было осознавать, что они просто развлекались.
Наверное, потом пошли домой, играли в карты, пили вино, может, купили цветы своим девушкам. Неважно. Тем, кто меня истязал, это ничего не стоило. А я подыхала заживо.
Эта мысль настолько изматывала, что невозможно было жить из-за нее одной. Она убивала то, что от меня осталось.
Но, несмотря на это, я все еще была жива. Только непонятно зачем.
Лучше бы меня убили. Тогда бы меня здесь не было. И этот яркий, мерзкий свет из утреннего окна, не причинял бы столько боли.
Когда я открыла глаза в первый раз, их резало. Я лежала в маленькой комнате на солнечной стороне и шторы никто не задернул. Сюда меня принес Эмиль после душа. Теперь эта комната будет моей. Он не хотел видеть истерзанное тело рядом, в своей постели.
Ему противно? Я обо всем ему напоминаю?
Я с удивлением поняла, что ничего не чувствую. Совсем. Внутри все умерло. Я словно фарфоровая куколка, полая внутри. Я смотрела, думала, анализировала, но никаких чувств, кроме самых примитивных, не возникало. Пустота.
Тело болело адски. Все мышцы, до костей. Пылала содранная кожа и между ног тоже пекло. Но это не вызвало беспокойства — я стала безразлична ко всему.
Поглядев на солнечный свет, я закрыла глаза и вновь провалилась в сон.
Следующее пробуждение запомнилось фрагментами. Надо мной зависло взволнованное лицо Эмиля. Разбитое в хлам. Он убирал волосы с моих глаз и что-то говорил.
— Дина? — голос долетал из далекого далека. Нереальный, будто из счастливого сна.
Эмиля беспокоило, что я все еще сплю. Он боялся, что переборщил со снотворным.
Третье пробуждение было гаже всех.
Я выспалась и больше не могла спать. Только лежать на боку, глядя в стену. День и ночь перепутались, я не понимала, сколько времени прошло. Время в моем случае — бесполезный аксессуар.
Время не лечит. Оно просто убивает.
Я не могла встать. В глубине квартиры бродил Эмиль, я слушала тихие шаги, сдавленные стоны из ванной, когда он промывал свои раны.
Я не верила, что смогу прийти в себя. Все очень-очень плохо.
Мне отбили почки. И я простудилась.
Поясницу раздирало от острой боли, а я когда ходила в туалет, то писала с кровью. Голова напоминала гудящий колокол. Первые дни меня, кажется, тошнило. Точно я не помнила. Скорее всего, сотрясение — об стену отбили, а потом еще в висок… Лоб стал шишковатым. Лицо распухло, особенно веки. Наверняка лилово-черное. Наверняка.
Я поела на второй или третий день. Эмиль чем-то меня покормил. Пила через трубочку, потому что руки тряслись. Я не знала, почему вообще жива. И что здесь делаю — тоже не знала. По разговорам помню, что после изнасилования мне должны были пустить пулю в голову. Но все же я здесь. В отличие от тех, кто остался в подвале. Второй шанс. Второй день рождения. Многие из тех, кто стоял у расстрельной стены выгрызали бы право оказаться на моем месте.
