Айрин, Эйнри и остальные. Книга 1 (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" (читать книги полные .txt) 📗
Не то чтобы меня это обрадовало, обычно я предпочитаю держать за одну ручку Дэйна, а за другую Эйна. Но, к сожалению, это было абсолютно невозможно.
Подготовка к празднику и сам праздник потратили мой годичный запас нервных клеток, точно. Я нервничала из-за Эйнри, нервничала из-за всей этой традиционной культурной программы… И, главное, надо же было всем улыбаться, благодарить за подарки. Дочери! Сына по ходу у меня как будто и не было… Так, вылез кто-то вместе с наследницей.
Кэйтар и Дэйник потерянно бродили по мужской половине дома, ища свою сестричку. Кэйтар через час даже расплакался. Пришлось бежать успокаивать, и ведь к гостям не вынесешь — не принято… Через полчаса рыданий плюнула, взяла в каждую руку по мальчишке и принесла их в зал. Азари сразу кинулась к друзьям, давай подарками хвастать, конфеты из-за щек вытаскивать и им в рот запихивать. Хорошо, я деточку заранее антигистаминным накормила, впрок, потому что в нее, тайком, по моему уже килограмм сладостей запихали. И вот сейчас она полкило братьям раздала, и побежала добывать новые.
Кэйтар, увидев отца, поковылял к нему, тут и маму разглядел-узнал, обрадовался, что у него своя кормушка вкусностями организовалась. Ну а Дэйна-младшего Дэйн-старший развлекать принялся, вместе с Вилом и Юйкой. Так что я снова смогла изображать из себя счастливую мать единственного ребенка.
Народ уже, похоже, привык к моим странностям, так что особого культурного шока произвести не получилось. Так, несколько десятков косых взглядов… По сравнению со слезами Кэйтара и паникой в глазах Дэйника — ерунда.
А вечером, когда все гости разошлись, я объявила парням и подруге, оставшейся на ночь в качестве демонстрации женской солидарности, что мы сегодня будем кутить. Мне еще неделю назад Екки прислал бочонок со сливовым вином и заправку для кальяна, забойную, чтобы на хихи пробивало и стресс снимало.
В загерметизированном бочонке было два отверстия и трубочки. Путем хитрых манипуляций бочоночек присоединяется к кальяну, уже заправленному прихихишкой, и сначала клиент получает чистый хихи, а на тяжке третьей к этому добавляется сладкий вкус сливового вина… Мальчикам я заказала два таких же бочонка с темным пивом. У них тут на Венге пива совсем не пьют, почему-то, но в Космопорте же, как в Греции, есть все.
В итоге вечер удался, я считаю. Мы с Кэйт хихикали вдвоем, над своим мешочком со смехом, а мальчики ржали, в свое удовольствие, над своими. По моему, даже Эйна отпустило, по крайней мере какое-то подобие расслабленности я у него на лице увидела.
Иех, надо срочно решать проблему с санаторием!
На следующее утро я нашла брата сидящим на полу, в зале. Прислонившись спиной к стене, прижав к себе колени и положив на них голову, он отстраненно следил за играющей малышней. Дэйниш, когда присматривает за детьми, даже если не участвует в игре сам, то следит всегда с большим интересом. А Эйн просто наблюдал, каким-то краем сознания, большая часть которого сейчас бродила где-то далеко-далеко. Он даже не услышал, как я вошла в зал. А может и услышал, но посчитал мое явление не слишком важным событием, чтобы оторваться от своих размышлений. Стоп! Сейчас главное не завестись заранее, еще до того как обменяемся первыми утренними колкостями.
Поэтому спокойно подсаживаюсь к любимому мужчине рядом и просто молчу, а потом обнимаю его за талию и подлезаю сама к нему под руку. В конце концов, я женщина, значит умнее, вернее могу позволить себе быть ласковой, не задумываясь о том, что сейчас мой имидж стервы будет безнадежно разрушен. Это мой брат, почему-то, зубами и когтями держится за свой образ крутого парня, не расслабляясь ни где и ни с кем, даже в одиночестве.
Эйн прижал меня к себе так крепко, как будто он тонул, а я спасательный круг, сброшенный с уплывающего корабля.
— Айрин… Любимая… Жизнь моя…
А вот сейчас, главное, совсем не расслабится, а то глаза уже на мокром месте. Нервишки-то тоже никуда не годятся последнее время… Да… Совсем никуда… Сдаюсь, и тихо плачу, уткнувшись ему в подмышку, чувствуя как он губами нежно касается моих волос и шепчет мое имя… Так бы и сидела с ним рядом, вечность. Как же я его люблю!
— Я тебя люблю…
— Я тебя тоже… — эхом отвечает мне мой мужчина, и потом целует, уже в губы. Нежно-нежно, почти по братски. И в глазах столько всего невысказанного….
— Прости меня..
— За что, любимый?
— За то что мучаю… За то что метаюсь, как зверь в клетке и мучаю вас всех. Знаешь, я раньше не верил в возрастные кризисы, считал что это от безделья у людей случается. Вот веришь, у меня почти нет свободного времени, но накрывает по-страшному.
— Верю… — сквозь слезы улыбаюсь ему я и мы вместе смеемся, так как раньше.
— Меня же должно отпустить? До того как вас всех от меня замутит и вы решите от меня избавится? — с надеждой, как будто я не историк по образованию, а психолог, причем специализирующийся на мужчинах среднего возраста, спрашивает он меня. Дурашка. Остальные парни его жалеют, а жена от него вообще в восторге. Краснея и бледнее, запинаясь и теребя пальчиками косу, как будто провалившись в прошлое, Кэйтайриона рассказала мне, через неделю после своего дня рождения, как они чудно провели ночь. И в глазах у нее светилось столько счастья и платонической влюбленности, что я даже цинично острить и ругаться не стала. И брату ничего не высказала, тем более он-то мне про чудную ночь с женой докладывать не стал. Просто извинился, что свалил к жене не предупредив меня, и все. Даже на колени не падал, свинтус обнаглевший. И вот теперь именно у меня он уточняет, успеет ли его мозг стабилизироваться до того, как всех, читай между строк — меня, он не начнет раздражать совсем и полностью. Ну не кретин ли?!
— Любимый, я плохо себе представляю, как тебе нужно изголится, чтобы я захотела от тебя избавится. Тем более, в отличии от ваших женщин, я в курсе стройной системы возрастных кризисов и у детей, и у мужчин. Выдыхай.
Пытаюсь встать, но меня хватают за руку, снова притягивают к себе, усаживая боком на ноги, как маленькую. Прижимают к груди крепко-крепко, так, что по моему, где-то косточки слабо хрустят…
Обнимаю моего любимого за шею и шепчу ему:
— Не сломай меня, я тебе еще пригожусь!
И мы снова вместе смеемся, хотя в его глазах столько тоски и грусти… Непонятной мне абсолютно.
Целую его в оба глаза, по очереди, потом в кончики губ, потом…
— Я люблю тебя…
Почему в его признании столько обреченности-то?
— Я тоже люблю тебя. Тебя это беспокоит и ты хочешь б этом поговорить?
Эйнри открывает глаза, смотрит на меня с немым укором, и произносит:
— Ну вот и как такому цинику стихи посвещать, скажи мне, а?! Хорошо хоть, когда я тебе "цветные веники" дарю, ты их в вазу ставишь…
Ну да, букеты я называю вениками — не люблю мертвые цветы. Это отдает некрофилией, по моему. Сейчас вот тянет ответить гадость, из серии, что его никто не заставлял в меня влюбляться. Но тогда все предыдущее на смарку и мы снова в военном нейтралитете? Не хочуууууу! Устала… Люблю…
— Прости… Дари мне стихи в конце финансовых отчетов? — пытаюсь плоско пошутить я.
Но потом не выдерживаю, снова прижимаюсь к нему, и шепчу:
— Дари мне цветы в горшочках!
— Ага! Чтобы ты разбивала их об мою голову, когда мы очередной раз поругаемся? Я что, сам себе враг, что ли?! — наконец искренне развесился братишка. — Я тебе поляну ромашек соорудил. Пойдем отведу, покажу, хочешь?
Где он нашел тут семена ромашек?! Матерь Сущего!
Сдаем детей первому подвернувшемуся несчастному, и, держась за руки, бежим смотреть романтический подарок мне, циничной континентальной девушке.
Матерь Сущего! Надеюсь семена он покупал на свои деньги… Потому что иначе наш Дом разорен! Поляна ромашек, полосками — васильки, а по краям, вдоль канавки, незабудки. Абалдеть!!!!
Визжа от восторга, висну у брата на шее, ногами обхватываю его за талию и заваливаю прямо тут, рядом с этой восхитительной поляной, в траве…
