Мирное время (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
На станции Йеннер действительно стало лучше — удалось восстановить синхронизацию до восьмидесяти, унять приобретенную за годы войны паранойю и даже набрать несколько лишних килограмм на высококалорийных пирожных, которые так мастерски готовили в местном ресторанном комплексе. RG-18 ничем не напоминала Ламию, и это было главным. Симбионт долгое время никак не проявлял себя и довольствовался только чувствами носительницы: как правило, он поглощал эмоциональный шлак Йеннер во время просмотра сопливых мелодрам, к которым она, к собственному стыду пристрастилась.
Это была хорошая жизнь — сонная, рутинная, но хорошая.
Пока не появился Орст Вернер — механик X-класса, светловолосый, голубоглазый берлинец.
Йеннер прожила на станции два года, ни разу с ним не пересекаясь — персонал насчитывал больше пяти тысяч человек, и если бы не Ларри Кромель, жила бы себе спокойно и дальше.
Ларри был механиком третьего сектора, в котором располагались жилые комнаты Йеннер, и довольно приятным в общении парнем. Если у нее что-то ломалось, чинить приходил именно Ларри. Недостаток, насколько могла судить Йеннер, у него был только один — как и многие юпитерианцы, Ларри на дух не переносил профессиональной критики. В механике Ларри считал себя гением и богом, и любой, кто пытался поставить это под сомнение, становился его личным врагом.
Йеннер так и не узнала, что он не поделил с Вернером, но этого оказалось достаточно, чтобы Ларри прибежал к ней с жалобой.
Жалоба была составлена по всем правилам и кратко сводилась к тому, что старший механик Вернер собирает запрещенное на станции оборудование.
Йеннер плохо представляла себе, что такого запрещенного можно было собрать в их захолустье, но разбираться с такими жалобами входило в ее обязанности, и она честно пошла проверить.
Их первая встреча с Вернером началась как сцена в плохой порнухе: Йеннер зашла в технический блок тринадцать, который даже внешне не соответствовал нормам безопасности, потому что был почти полностью заставлен всяким механическим хламом. Посреди блока стоял собранный из какого-то шлака боевой дроид модели SW-17 — кривоватый, но вполне узнаваемый, а из-под дроида торчала крепкая мужская задница, обтянутая стандартным комбинезоном ремонтного персонала. На заднем кармане была голографическая наклейка "технобог".
Механик Вернер увлеченно копался во внутренностях горе-дроида — действительно запрещенного на ремонтной станции, и лучился энтузиазмом так сильно, что симбионт впитывал его, чуть ли не причмокивая.
Такая сильная реакция на чужие эмоции была довольно редкой, но Йеннер тогда не придала этому значения — синхронизация с симбионтом у нее почти неделю держалась на восьмидесяти двух и трех десятых процента, что составляло их личный рекорд.
Вернер был очень увлечен. Время от времени он наугад тянулся рукой к инструментам, нащупывал нужный и принимался копаться дальше.
Йеннер дала ему еще десять минут блаженства, прежде чем разрушить идиллию:
— Это боевой дроид, если не ошибаюсь.
Под дроидом что-то грохнуло. Вернер выругался, и начал выбираться наружу — показались мощные плечи и следом светловолосая голова.
Он действительно оказался типичным берлинцем — высоким, светловолосым и голубоглазым. Короткие волосы торчали в разные стороны и были перепачканы чем-то темным. Кажется, топливным стабилизатором.
Сначала Вернер застыл, явно не зная, как реагировать, потом оглядел Йеннер с головы до ног, задержавшись взглядом на корсете, и широко усмехнулся:
— Ого. Вау. Похоже, у меня сегодня удачный день.
— Не очень, механик Вернер, — разочаровала его Йеннер и достала виртуальное удостоверение начальника безопасности.
Реакция механика не удивляла. Йеннер уже привыкла к тому, что на станции традиционное ламианское платье — особенно кожаный корсет из ремней — многие воспринимали неправильно. — Вы бы хоть прикрылись.
Он торопливо потянулся рукой к ширинке, которая к счастью, была все-таки застегнута.
— Я имела в виду дроида.
— А. Это? — Вернер сразу же почувствовал себя увереннее, расправил плечи и ткнул пальцем в боевую машину. — Ничего не знаю. Собирал какую-то херню, получилось вот это. Исключительно мирный образец.
— Это молекулярный взрыватель я вижу на плече у вашего мирного образца?
Вернер невозмутимо пожал плечами:
— Это? Нет, это расщепитель материи для… ээ… бурения.
— Бурения? — переспросила Йеннер. Для того чтобы смотреть Вернеру в лицо, приходилось запрокидывать голову — он был выше ее на две головы и вообще больше походил на солдата, чем на механика. Впрочем, как и все берлинцы.
— Ну да, — врать он не умел, но наглость ему удавалась на отлично. — Расщепляет даже твердые породы. Для горного дела незаменим.
— Горное дело на космической станции?
— А это личный проект. Запатентую и стану богатым.
Наверное, это и был тот первый момент, когда симбионт среагировал на него, но на тот момент Йеннер об этом не думала — Вернер был для нее просто мелким нарушителем с нездоровой страстью к оружию.
— Не стоит, — ответила она. — Вас посадят за кражу технологий. Чтобы этого не случилось, служба безопасности конфискует изобретение.
Она, в общем-то, не ожидала, что он воспримет новость с радостью, но того, что Вернер сделал, она не ожидала тем более.
Он сложил руки на груди, посмотрел почти снисходительно и просто сказал:
— Не отдам.
Вначале Йеннер подумала, что ослышалась:
— Простите, что?
За последние годы она слишком привыкла, что на нее никто не рисковал смотреть так — ни на Ламии, ни на станции. Симбионт на это откликнулся мгновенно и так как привык реагировать во время войны — плети-отростки беспокойно дернулись, желая атаковать. Ударить и поставить на место, заставить себя бояться.
Удержать их стоило большого труда, и это стало первым по-настоящему тревожным звоночком: то, что к злости и желанию подтвердить свой статус примешивалось предвкушение насилия и почти эротическое возбуждение.
Вернеру точно никто не объяснял, что иногда лучше молчать:
— Что слышали: не отдам. Это, — он снова ткнул пальцем в дроида, — моя собственность. Серийного номера на ней нет. Оружейного клейма нет. Вы сначала докажите, что это боевая машина, а потом тыкайте в меня Стационарным Уставом. А то мало ли как оно выглядит, тут без экспертной комиссии не обойдется.
— И вы думаете, что я не стану ее собирать? — Йеннер тоже сложила руки на груди, досадливо отметив, что с ее стороны это было ошибкой — благодаря любимым пирожным корсет был немного маловат.
Вернеру сверху было отлично видно.
— Не вывалятся? — и инстинкт самосохранения у него, пожалуй, отсутствовал напрочь.
— Не надейтесь, — игнорируя еще один скачок агрессии у симбионта, ответила Йеннер. — И не уходите от темы. Я могу собрать экспертную комиссию.
— И что? Они все равно поставят меня во главе. Я единственный спец по военным разработкам на станции.
— Вы не единственный механик. Можно попросить Лоренса Кромеля. Он тоже разбирается в оружейных системах.
— Ларри? — Вернер фыркнул, всем своим видом выражая, что он по этому поводу думал. — Ларри собственную задницу не найдет без поисковой системы. Два дня назад этот неудачник перепутал семнадцатый ключ с манипулятором девять на двенадцать.
— По крайней мере, он не собирает боевых дроидов из мусора.
— Моя малышка не из мусора, — Вернер искренне оскорбился, и настала очередь Йеннер смотреть снисходительно.
— Ну, не целиком, — поправился он.
Йеннер продолжила смотреть. Молча. Ей часто приходилось молчать на допросах в Карательном, выжидая, что оппонент заговорит первым.
Вернер был не на войне, ничем принципиально не рисковал и потому продержался очень недолго:
— Ладно, давай я уберу его в сейф-блок. И замнем.
Фамильярное обращение неприятно резануло слух, и плети снова дернулись ударить. Йеннер пришлось их осадить, мимоходом отмечая резкое падение синхронизации, но тогда она не придала этому значения. Скачки синхрона у нее бывали и раньше, ничего принципиально нового в этом не было. На самом деле уже то, что Йеннер воспринимала симбионт, как симбионт — как отдельную сущность, а не часть собственного тела, само по себе было следствием низкой совместимости. Нормальные симбиотики вообще не думали «я и симбионт». Только «я». Из-за отношения Йеннер к собственному паразиту потеря пары процентов синхронизации случалась нередко и не пугала. В тот момент Йеннер больше интересовала судьба мусорного дроида:
