Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Да, могут, — эгоистичным восторгом по саднящим, обнажившимся в трещинах льда участкам сердца от вспышки отчаяния в сиреневых омутах, — Такого почти никогда не случается, но риск есть, и каждый из хищников об этом знает.
Вдруг Марианна схватила меня за руки и прошептала, глядя в глаза:
— Тогда пообещай мне, что ты победишь.
Мне показалось, что мое сердце перестало биться и я задыхаюсь. Нервная дрожь в кончиках пальцев. Не она ли оплакивала судьбу добычи несколько минут назад? Да, пока не знала, чем это грозит мне?
— Тогда я буду вынужден убить больше, чем все остальные, — так же тихо, но безжалостно ответил я. Давай, детка, проснись. Ужаснись. Беги. Сейчас. Разочаруйся.
А она крепче сжала мои пальцы, и я задрожал, ощущая, как постепенно меня охватывает чувство дикого восторга. От неверия в триумфальное поражение равнодушного ублюдка, который подыхал именно в эту секунду внутри меня, он истекал кровью, а я прислушивался к его агонии и не понимал, что попался на крюк, насадился сам. Острие вошло под ребра, слева, пробило остатки льда и мягко вошло в сердце. Намертво. Я в капкане.
— Главное, чтобы ты вернулся живым. Пообещай мне…
Контрольный в голову, чтоб наверняка.
Марианна сжала мои пальцы на удивление сильно. Теперь она молила меня убивать, так же страстно, как до этого ужасалась подобной вероятности.
— Обещаю, — первое обещание ей, приговор Зверю, который скорчился в клетке, — ты не обязана присутствовать на охоте. Ты можешь ждать меня здесь.
Марианна отрицательно качнула головой.
— Я пойду с тобой и буду за тебя молиться.
Кому молиться, девочка? Тому, кого я проклял? Кому молиться и за кого? Преисподняя содрогнется от истерического хохота, когда твои молитвы достигнут границ Ада и Рая.
— Я пойду с тобой, можно?
Перехватил ее запястье и пристально посмотрел ей в глаза. Глотками… не воздух, а кипяток. Ты чувствуешь, как воняет горелой шерстью?
— Ты уверена? Это зрелище не для тебя, возможно, ты увидишь, какой я монстр и кем являюсь на самом деле. Ты возненавидишь меня.
Она не моргала, смотрела, а мне казалось, я увяз, запутался. Вот оно — мое персональное дно, я всегда представлял его себе черным болотом, трясиной или адским огнем, а оно, оказывается, кристально-чистого сиреневого цвета. И я начинаю поджариваться, потому что я хочу верить, что мне не кажется.
— Я знаю, кто ты. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И я никогда, слышишь, никогда не смогу тебя возненавидеть.
Я даже не представлял, насколько скоро мне станет страшно, да, мать вашу, страшно, что именно она может меня возненавидеть. Теперь, Марианна касалась моего лица другой ладонью, и мне невыносимо захотелось ее поцеловать. Смять эти наивные пухлые губы своими губами, кусать их до крови, показать ей, какой я зверь, кого она пытается жалеть. Чтобы разочаровать, чтобы сбежала, чтобы, мать ее, очнулась. Но вместо этого я сказал то, чего не ожидал от себя совершенно:
— Я убью их быстро, они не будут мучиться, и я не буду пить их кровь.
Она с благодарностью посмотрела на меня и улыбнулась сквозь слезы.
— Ради меня? — какой простой и вместе с тем невероятно сложный вопрос. Да, ради нее.
— Ради тебя.
Все черти Преисподней насмехаются надо мной в эту секунду. И я, как идиот, не могу решить, чего я хочу больше — избавиться от нее, пока не поздно, или пойти на хрен ко дну и потащить ее за собой.
Сука. Наотмашь по лицу, так, чтоб прикрылась руками и заскулила от боли, а она вытирает разбитые губы и вешается снова на шею. Нет ничего омерзительней, чем женщина, которая тебе осточертела и все еще пытается заполучить тебя любыми способами. А тебе в ней уже ничего не интересно, у тебя не стоит на нее. Даже воспоминания, как ты трахал ее всеми мыслимыми и немыслимыми, и как кончал на нее, в нее… везде, где хотел, вызывают отвращение и желание сходить в душ и заодно почистить зубы.
Я смотрел на Мари, которая распласталась у моих ног, обхватывая руками мои колени и чувствовал, как внутри поднимается волна жалости и омерзения.
Хочется одновременно и раздавить, и в тот же момент она такая жалкая, ничтожная. Я слишком люблю сильных противников.
Оттолкнул ногой и вышел из комнаты… Вслед за другой. Не хотел сейчас копаться в себе, анализировать, что-то понимать. Я хотел найти и успокоить, просто посмотреть в глаза и убедиться, что ОНА смогла справиться с тем, что услышала и увидела. Маленькая девочка, которая всего лишь пару часов назад самоотверженно спасала жизнь убийце и отдавала ему свою кровь, даже не понимая, насколько рискует и ради кого.
Марианна забежала в кабинет Вудворта и заперла за собой дверь.
Я усмехнулся — наивная. Какие двери могут удержать меня? Снесу к такой-то матери. Но я дам ей шанс пребывать в иллюзии, что она может спрятаться от меня. Ненадолго, насколько мне хватит терпения.
— Марианна. Открой. Слышишь? Открой мне немедленно, не то я разнесу эти двери в щепки.
Она не отвечала. Представил себе, как плачет, закрыв лицо руками, и содрогнулся. Блядь. Реакция на ее боль чудовищно непропорциональна.
— Марианна. Все, что ты услышала… Все было совсем не так. Мари… она ревнует, она, — похотливая, озабоченная, недотраханная сучка… — знала, что ты все слышишь, а я потерял бдительность от слабости. Марианна. Открой. Я хочу все тебе объяснить.
Твою ж мать. К черту двери.
Я легко спрыгнул с подоконника в комнату. Сидит на полу, прислонилась спиной к стене, не смотрит на меня. Дьявол. Почему каждый раз в ее присутствии я теряю этот гребаный контроль, этот панцирь, эти маски, с которыми легко и привычно. Голый до мяса и до костей.
— Для меня не существует запертых дверей, Марианна. Ты выслушаешь меня.
Отвернулась, подбородок дрожит:
— Уходи. Я не хочу сейчас ничего слышать, просто уйди.
— Не уйду, пока ты не дашь мне все объяснить.
Подняла голову и посмотрела на меня:
— Просто ответь, ты спал с моей матерью? Просто скажи, спал или нет?
Всегда предпочитал спрятаться за ложью… А сейчас не смог. Я много чего с ней не могу. Не выходит. Словно она меняет меня, незаметно для меня же самого, а Марианна вскочила с пола и попыталась открыть дверь, чтобы снова сбежать. Иногда молчание красноречивей любых слов. Мое было кричащим и слишком откровенным, чтобы она не поняла. Умная девочка, слишком умная для ее возраста.
В секунду оказался возле нее и резко развернул к себе, обхватил лицо ладонями, не давая отвернуться. Да. Смотри мне в глаза, маленькая. Давай, иди ко дну вместе со мной. В этом раунде можешь рассчитывать, что я не дам захлебнуться.
— Да, у нас был секс. Ничего не значащий, одноразовый секс. Слышишь? Ни сейчас, ни тогда это не имело никакого значения. Хоть я и не должен перед тобой оправдываться.
— Как вы могли? Как вы оба могли так предать моего отца. Это низко.
Бледное лицо исказилось от боли, она ударила меня по груди раскрытыми ладонями, пытаясь оттолкнуть. Мне хотелось, чтоб ударила сильнее, расцарапала мне кожу, причинила боль, только не плакала и не смотрела, как на ничтожество.
— Все было не так. Верь мне, Марианна. Мы не обманывали Влада. Когда между нами произошло… то, что произошло, все считали Влада мертвым. Мы похоронили его. Это не было изменой. Твоя мать никогда и никого не любила так, как его. Мы не были любовниками. Точнее, не в прямом смысле этого слова.
