Наречённая. Книга 2 (СИ) - Райн Лэйя (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Что касалось женщин, то их в храме было слишком мало, только те, кто подрабатывал там в качестве прислуги. Молоденькие девицы сбегали, не выдерживая натиска воспитанников, ведь в приюте жили настоящие «змеёныши», «демонята», как назвали их наставники. Воспитанники извращённые и похотливые, они мучили своих жертв, трахая во все отверстия, разрывая голосовые связки, узкие колечки и дыры. Никто не задерживался, кроме похотливых сук не первой свежести — те выдерживали всё. В обители Маар научился грязному сексу. Его голод раскрывал дикую, безумную фантазию. Ему не хватало, он был всегда голоден, а потому после, когда Маар оказался при дворе его сиятельства, началась бесчисленная череда связей. Маар никогда не думал о потомстве, его у него не могло быть. Однажды колдун, который нашёл его в лесу и подарил жизнь, сказал, что его кровь мертва. Маар тогда не понял его слов. Связи вспыхивали и так же быстро гасли, уходили в небытие, а следом появлялись десятки новых. Маара окружали сочные молодые красавицы. Любая, кого он желал, оказывалась в его постели. Улрике не исключение. Дочь влиятельного управленца Айвина ван Лассена, свободная и независимая Улрике Лассен строптива и свободолюбива, она имела многочисленные лавки едва ли не по всем городам империи. Маар знал, что она в Кронвиле. Зачем она приехала? Ведь нынешней зимой слишком опасно в отдалённых землях империи.
Маару нравилась эта развратница, она отменно сосала, вылизывая его член и яйца едва ли не до глянца, давала трахать свои ягодные губки и розовую щель беспрерывно. Но она давала не только ему. У Лассен было много связей с более влиятельными лицами, с этими старыми извращенцами с вялыми членами. Нет, сейчас Маар её не хотел вовсе, более того, её грязь стала настолько очевидна, как всплывшая тухлая рыба в стоячем запруде, и вызывала презрение. Странно, что раньше он этого не видел, будто ослеплён был чем-то другим. Он бы мог прямо в этой лавке поставить её на колени, намотать её золотые волосы на руку, притянуть к себе и насадить её глотку на свой член, оттрахать, залив семенем её маленький с виду рот. Но он её уже не хотел. Она будто выцвела, в один миг потеряла для Маара былую привлекательность. Более того, её колючее презрение, направленное на асса́ру, взбесило его — всё в этой подстилке раздражало. За последний год Маар сталкивался с Улрике слишком часто, пока не покинул Навриим. Пока Маар объезжал северные границы, Улрике быстро перебралась под бок. Маар списал бы это на случай, но, когда девица увлекла его на верхний ярус, бросилась на шею, лихорадочно блуждая пальчиками в его штанах, горячо лаская и говоря разные пошлости, Маар исключил всякую случайность. Улрике его боготворила, а он уже давно её выбросил на помойку. Слабовольная вещь, раздвигающая перед ним ноги, пустая внутри и бесформенная, стала ненужной ему, неинтересной.
Маар намеренно привёл Истану к Улрике, он хотел посмотреть, проверить, насколько асса́ру равнодушна к нему, разбудить в ней хоть что-то. Маленькая ревнивица изо всех сил старалась скрывать свои эмоции, но исгар их считывал мгновенно, видел, как в вечных льдах её глаз вспыхивает ревность. Пусть внутри у неё кусок льда, о который Маар каждый раз резался, кромсая себя в кровь, она делала его живым своей неприступностью, холодностью, и он жаждал оттачивать её раз за разом, чтобы она превратилась в сияющий бриллиант. Бриллиант в помойке гнилых шлюх. Бриллиант, который станет лично его.
Она убила его брата, маленькая девочка с сердцем, полным ненавистью и болью, она — отражение его, мальчика с душою из мрака и тьмы. Тогда, когда Маар вернулся в дом старосты для того, чтобы убить асса́ру, он умер сам, предав одно из главных своих правил — не щадить. Шед был прав, тот Маар, который был раньше, не вернулся, он умер после того, как взял ассару. Разорвав её девственность, он отдал ей душу. Ассару внутри него, её запах, её тело, сердце, она была в нём, в его мыслях, словах. Его это страшно злило, злило то, что он простил ей, внутри ломался прежний мир, перестраивался сейчас, глобально, широко. Маар хотел побеждать. Пожалуй, это единственное, чего он хотел. Он был достоин того, что мог присвоить. Он был сильнее самого короля с его верными псами. А значит, в праве брать своё. Ирмус это знал. Страж всегда был верен королю, и тот дал ему титул, земли и власть. Дал потому, что увидел в нём не только силу, но и честность — Маар никогда не лицемерил. Но король умер, и на трон вошёл его средний сын Ирмус Младший. Он так же доверяет Маару, но это доверие зыбко и сомнительно, скорее он принял сторону своего отца. Так было удобно для всех.
Маар давал клятву. Он не может идти против воли Ирмуса, и если тот пожелает забрать у него асса́ру, Маар обязан подчиниться. Но от одной этой мысли внутри драло плоть в клочья железными когтями. Он не мог себе признаться до конца, но теперь понимал: пойдёт против короля, против совета, но не отдаст.
Исгар побледнел от злости, и глаза сейчас сверкали ледяными осколками, желваки напряжённо ходили по скулам, а кулаки сжимали поводья. Послав своего человека за одеждой в лавку Улрике Лассен, он взял своих лойонов и поехал за околицу города. Улрике не дождётся этой ночью его. Маар смотрел в её янтарные глаза и видел ассару. Именно она его возбуждала, будоражила, безысходно манила. Но Истане сейчас нужен был отдых и сон.
Когда вернулся с восточной стороны города Шед, стало ясно — нойраны ушли. Маар и в самом деле их больше не чувствовал, снежные дали стелились под кровом ночи умиротворённо, но и окончательно успокоиться страж не мог. Нойраны не могли уйти насовсем, где-то случится беда, она была для исга́ра почти осязаема, она имела вкус соли и железа. Прорывы не проходят бесследно. По эту сторону Излома порождения не возвращаются назад, пока их не уничтожишь. Брешь затягивается, и чудовища начинают бродить по границе. Хоть и не слишком большим числом, но всё же наносят урон. Это, конечно, случается реже, чем когда они остаются по другую сторону Излома, за Щитом. Там нойраны блуждают по горам и уходят под землю, обращаясь в вечные льды. По эту сторону их манит горячая кровь. Возникающая брешь сродни раны, которая затягивается со временем. Только эти прорывы стали случаться слишком часто. Потому Маар с отрядом стражей был отправлен на границу в Ортмор как средство дезинфекции — подчищать выбросы.
Маара буквально раздирала невыносимая злость. И тревога, жгучая, как сыпь по всей коже. Он не должен был оставлять асса́ру у Фоглата. Почувствовав вкус наживы, Груив станет охотиться за ней. И потому теперь нужно быть предельно внимательным. Маар оставил Фолка с лойонами сторожить асса́ру и весь постоялый двор, где она сейчас находилась. А с восходом они покинут Кронвил. Тревогу усиливало и то, что нойраны близко. Нет, Маар не мог ослабить внимание и контроль. Потому надо скорее найти стаю и уничтожить, обеспечить безопасность не только городу.
Нойраны древние существа. Есть легенда о том, что когда-то народ севера прогневил Великого Бархана, и тот обрушил свой праведный меч на Ледяные горы, расколов их на две части. Так образовался Излом, из которого, как саранча, полезли нойраны. Высшие жрецы и служители молили Верховного о пощаде, и тот отозвался на их взывания, дав им оружие, которое могло бы управлять силами Бездны. Но люди жестоки и суеверны, они начали уничтожать это оружие, едва не истребив его вовсе, и оно ослабло в руках человека. Снова взывали жрицы древнего времени, и снова им была дана помощь. На Излом была поставлена стена — Щит. И теперь он служит защитой. Только то, что было первым оружием, осталось под пеплом времени. В те времена только образовывался высший строй, случалось много переворотов. Когда к власти пришёл Ирмус первый, многие священные свитки были сожжены и уничтожены. Духовенству было не выгодно избавлять народ от напасти, им выгодно было держать души в страхе, чтобы как можно легче подчинять людей и управлять ими. Страх — древнее чувство. Страх и угнетение — это две могущественные силы, которыми много веков владеет высшая иерархия. Только для Маара эти силы не существовали. Только холодный расчёт и работа ума могут дать оружие и могущество или отнять их, если шаг сделан неверно.
