Интро Канарейки (СИ) - Задорожня Виктория (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Молча кивнул на справедливое замечание соратника и мы направились к ржавым железным воротам, запертым на до смешного поганый замок. Момент- и я внутри. Судя по всему, ближайший поворот ведёт к столовой. Потому как этот смрад каких-то трав, очевидно, и есть запах похлёбки для безродных, которую упоминала Канарейка. Повернул голову в сторону источника зловония. Действительно, кухня, старая, непригодная кухня, в которой худощавые, болезненные с виду, девицы варят что-то отвратное в больших чугунных котлах. Рядом такая-себе объемная камора, в которой над небольшим столиком несколько безродных с аппетитом уплетают это гадкое пойло. Все стоят… Не удивительно, что малышка так отреагировала на первую нормальную пищу. Невольно начинаю жалеть этих девочек, которые остались живой памятью о прошлом Канарейки. Но, на долго не задерживаемся и шагаем дальше по коридору, в сторону кабинета "Хозяина". Димон уже гостил в его апартаментах, так что с бараком не перепутаем. Хватит с меня на сегодня стресса…
За эту жуткую экскурсию меня переполнила настолько глубокая ненависть к этой гниде, что у дверей церемониться не стал. Вышиб замок с ноги, затворка слетела с петель, высвобождая за пределы замкнутого пространства едкий, затхлый запах алкоголя и табака. В дымовой завесе быстро вырисовывается силуэт облокотившегося о стол Валеры, в обнимку с недопитой бутылкой водки. Прошли внутрь, очевидно, поставив невменяемого, шатающегося подонка в лёгкий шок. Если, конечно, в его состоянии он ещё мог что-либо понимать… В углу, за письменным столом, зажалась какая-то девчонка. Я бы ее и не заметил, не доносись с той стороны чуть слышные, отчаянные всхлипы. Она прикрывала нос ладонями, из которых струилась кровь. Вся побитая, в синяках. И это последняя капля, которая стёрла грань между моей вминяемостью и тем диким зверем, за которого и получил свое не многозначное прозвище…
Друг ещё не успевает сообразить, как я уже брезгливо швыряю утекающее пьяное тело на пол, приложив его головой об угол тумбочки. Несколько раз заряжаю по его свиному рылу кулаком, и лакомо любуюсь вшивым червём, заплывающим вязкой бардовой жидкостью.
— Нравится, сука? — хватаю ворот его рубахи и приподнимаю на себя, отрывая впечатанную рожу от ламината. — Я спросил, нравится? — голос напоминает яростное рычание, и, перед очередным замахом, дикого зверя на самом интересном тупикует друг.
— Никита, ты же не хотел убивать его сразу. — спокойным тоном призывает вернуться к реальности. Поднимаюсь на корточки, расслабленно расположив на коленях запястья. Зафиксировал их, чтобы окровавленные руки не задели одежду. Конечно, по приезду на виллу от неё избавлюсь, но не смогу стерпеть и полу часа присутствия на себе его грязной крови.
— Димон, есть салфетки? Желательно, антибактериальные. Ато от вони этой жижи меня сейчас стошнит. — привстал, и демонстративно ткнул кончиком сапога на образовавшуюся лужу.
— Вот, подставляй руки! — друг щедро полил измазанные пальцы остатками спиртного, сдёрнул со стула брендированный пиджак и предложил мне осушить им влагу.
В это время уважаемый Валерий "как там его" сильно отрезвел, видимо, от прилетевших ударов и в мясо разбитого носа. Не поднимаясь с пола, отчаянно сжал переносицу и, истерично визжа, зарыдал. Избитая им девушка, тем временем, сидела неподвижно и наблюдала за происходящим, словно лишившись дара речи. Да, я и сам должен был о ней подумать…
— Девочка, поди сюда. Не бойся, я тебя не обижу. — она робко поднялась и подошла, подавляя сбивчивое дыхание, настолько близко, насколько позволили инстинкты самосохранения. — пойди к своим и скажи, что хозяин от вас уезжает. Скоро ему на замену придёт новый человек, и ваша жизнь непременно станет лучше, чем сейчас. Как закончу здесь, вызову врача. Он осмотрит тебя и остальных. А пока, попроси, чтобы кто-то наложил на нос повязку…
— Как это, другой человек? В смысле, Хозяин уезжает? Да по какому праву вы….
— О, так Валерий уже может соображать? Так я объясню, доходчиво! — с ноги зарядил скотине между ребер, и тот скрутился дугой, харкая сгустками крови… — Ну, беги, чего застыла? — снова обратился к ошарашенной безродной, и та быстро скрылась за дверью хозяйского кабинета.
— Так-так, уважаемый…. Как же с вами поступить? — с отвращением осмотрел дрожащее от страха подобие человека- О, знаю! Слышал, вы настолько заскучали за Канарейкой, что от злости буйно прикончили пару девчонок? Так вот, я исполню вашу волю! Перед смертью вы увидите её лицо…
Наслаждение на грани
Канарейка
Я осталась наедине с собой. Отчасти, уединение сейчас подобно кошмару. Но, с другой стороны, это отличная возможность все обдумать… Что я чувствую, смогу ли дальше воспринимать мир, который лишил меня единственного родного человека, каково моё истинное положение? Много вопросов, мало ответов. И логично было бы забросить эти домыслы, переложив тяжкую ношу на плечи времени, которое, однозначно, расставит все по своим местам. Но, возможно, есть в моей душе настолько глубокие раны, с которыми не справятся бегущие стрелки… И лишь мне подвластно принять решение: смириться с ними, и жить дальше, или же зализывать кровоточащие порезы до конца отведенных дней, оставаясь при этом в самом забитом углу судьбы.
Как я хочу жить? Имеет ли смысл думать над этим, если учесть, что сама себе не принадлежу? Какая глупость… Кажется, моё сознание специально запускает все функционирующие части мозга, лишь бы в нем не осталось места для жалости к себе и к судьбе несчастной подруги. Инстинкт самосохранения? Ну и пусть, лучше так, чем вовсе лишиться рассудка… Вспомнилось мудрое поучение Одиннадцатой…
— Пой каждый раз, как на душе станет плохо…
Действительно, убью одним махом двух зайцев. Завтра ведь моё восемнадцатилетние. Буду выступать перед его друзьями… И даже ноты ещё не видела! Подхватила сумочку, которую приобрели в "Пёстрой птице". На момент пребывания в последнем магазине я уже была с ней. Пошерстила в просторном отделении и вытащила ту самую бумагу, исписанную нотами. Творение великого композитора Кирилла Домбровского… Всматриваюсь в неаккуратный размашистый почерк. Мысленно прокручиваю приблизительное звучание…Гениально! Истинно, эта пьянящая, мелодичная композиция стала бы популярной в самых прихотливых слоях общества! Нежная, и в то же время дикая, медленная, но импульсивная, разнообразная, не замысловатая, но глубокая… Идеальная! Представляю, как пожимаю руку гению, создавшему это. И резко осекаюсь, вспоминая, чем чреват такой интерес к другому мужчине, даже если он сугубо творческий. Ладно, воздам должное исполнением. Сажусь за фортепиано, вдыхаю жизнь в немые ноты… Переворачиваю страницу, чтобы ознакомиться с текстом. Бегло вникаю в суть, и понимаю- сейчас это не то, что мне нужно! Здесь что-то о восторге, любви и душевных скитаниях отвергнутого сердца… Нет, эти строки сейчас не обо мне. Не смогу вложить в них душу. Моя душа уровнем ниже этих незначительных тягот. Я хочу донести слушателю нечто другое, самое важное для бесправной сироты… И истерзанную муками, доведенную до грани голову посещает невообразимая мысль! А можно ли мне, позволят ли мне, самой выбрать, что петь? А если нет? Да разве станет хуже? Хочу сделать именно так! Хочу заменить эти строки, да простит меня Господин Домбровский!
Хватаю ручку и черчу грань, между стихами композитора и остатком нетронутой бумаги, обозначая место, предназначенное для моего творческого полёта. Слова сами изливаются с головы… Так быстро, что с трудом успеваю записывать. Это та песня, что однажды была придумана мною и Одиннадцатой. Но, на этот раз, завершенная. Эти слова о моей дорогой подруге, чью жизнь не ценил никто, кроме нас. Это та боль, что хранит в себе каждая безродная! И я донесу ее до вас, до каждого, не лишённого сердца, богача! Спустя час воодушевленно рассматриваю удовлетворительный результат… И принимаюсь распевать куплеты, подставляя слова в такт музыке.
