Проклятие Черного Аспида (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (прочитать книгу .txt) 📗

Пока вдруг под моими ладонями не начало колоть, и я не ощутила выпирающие из-под кожи острые бугры, они начали прорывать кожу и язык в моем рту удлинился, лизнул самое горло. Я обмерла, чувствуя — каким тяжелым становится его тело, и в ту же секунду он выдернул меня из-под себя и швырнул в сторону с такой силой, что я ударилась о камни в земле. Зашипел, как змея, и молниеносно бросился в кусты, в прыжке метнулся чешуйчатый хвост, и земля снова сильно дрогнула от рева звериного. Я вскочила на ноги, прижимая руки к груди, слыша, как шуршат деревья и кричат ночные птицы. А потом гигантская тень взметнулась вверх прямо в звездное небо.

ГЛАВА 8

Я в лесах наберу слова, 

Я огонь напою вином.

Под серпом как волна — трава,

Я разбавлю надежду сном. 

Тебя творить —

три года не говорить. 

Сердце сварено в молоке,

Лист крапивы — в глазах костер.

Лунный свет на твоей руке,

На рубашке — красный узор.

На рубашке — красный петух,

А и мне ли жалеть огня?

Как захватит от дыма дух,

Как светло улыбнется князь.

©Мельница

Больше он меня к себе не брал, ехал верхом вдали в самом начале, возглавляя отряд, а я сзади с одним из его мерзких ящеров. Людьми они мне уже давно не казались. Руки холодные и чешуя, кажется, затхлым запахом отдает, словно в болоте побывали. При том каждый раз меня пересаживали в седло к другому всаднику, зачем они это делали, мне не ясно. Обычно команду Врожка отдавал. К нему у меня были особые претензии. Мне казалось, что он меня ненавидит, и отвечала ему взаимностью. Взглядом он испепелял не хуже самих драконов, и я иногда видела эту ярость, с которой он окидывал меня, проезжая рядом. Понять только не могла — за что. А еще неизвестно где повозку новую раздобыл, и остальные избранницы теперь в ней ехали.

Я уже начала привыкать к поездкам верхом, по крайней мере у меня уже так сильно не болела спина и ноги. Теперь я оглядывалась по сторонам и запоминала куда мы едем, точнее, запоминала — громко сказано, я, скорее, пыталась вообще понять — где я. Поверить в реальность происходящего я уже поверила, как и поняла, что обратного пути не будет. А чтоб не сойти с ума, задумываться не нужно. И все еще жутко становилось, когда видела что-то, чего видеть не должна была, и быть в моем людском мире не должно. Например, как деревья с места на место перемещаются, уступая нам дорогу, и позади нас снова на место становятся, а цветы головки перед лошадьми княжескими склоняют. То ли от ветра, то ли, и правда, кланяются. Лес как-то внезапно закончился, и впереди показалось поле, словно кровавым покрывалом застеленное. Оно сужалось, превращаясь в спиралевидную дорогу на вершину холма, и с другой стороны такой же спиралью обратно в луг превращалось.

Я думала, отряд пойдет в поле, но Ниян повел лошадей с всадниками вдоль кромки луга. Я не знала почему, и лишь когда мы проехали вперед на большое расстояние, я увидела, что то, что показалось мне вначале цветами, является какими-то живыми существами, и спираль живая, она словно дышит. Отряд продвигается тихо, ступая шаг в шаг, и все молчат. Я уже привыкла, что раз все молчат, значит, впереди какая-то дрянь, и они об этом знают, а я нет. Я снова посмотрела на цветы, они продолжали шевелиться и волнами подниматься и опадать.

С нами как раз поравнялся Врожка, отдал приказ, чтоб меня пересадили на другого коня, и я нагло дернула его за рукав.

— Что это, и почему все молчат?

— Дурман-цвет. Плотоядные растения, они живые, и если их потревожить шумом, они поднимут головки и раскроют лепестки, в воздух полетит ядовитое семя. Когда мы его вдохнем, то станем для них легкой добычей, они оплетут нас своими черными стеблями и утянут в свои пасти.

Я в ужасе посмотрела на невероятно красивый ковер ярко-алого цвета и снова перевела взгляд на Врожку.

— Почему меня постоянно пересаживают? Что это за стратегия такая?

— Таков приказ Князя.

— Но почему?

— Чтобы ты не совратила никого своим запахом и голосом. Ядовитая ты. Смотрят они на тебя не так, как на других. Я говорил ему от тебя избавиться.

Наверное, он шутит. Кого я уже могу совратить, это явно издевательство. Ничего приметного во мне не было никогда. И красавицей я не слыла.

— Ты мог бы лучше сказать спасибо, что я спасла твоего хозяина.

— Никого ты не спасла. Аспиды регенерируются со скоростью света. Не лезла бы, он бы сам оклемался. Не впервой князь на смерть бьется. А погубить — погубила.

— Кого?

— Меньше знаешь — лучше спать будешь. Не приближайся к князю. Не ему принадлежишь. Не зыркай глазами своими и молчи лучше. Целее будем все мы.

Я сильно сжала руку в кулак, чувствуя, как кольцо впивается в кожу. Врет он все, карлик этот, я сама знаю — кому принадлежу. Мне сердце подсказывает.

В этот момент конь одного из всадников оступился и соскользнул прямо в красный ковер, в ту же секунду цветы оплели его лепестками, и в воздух полетели брызги крови. Ящер не издал ни звука, его окровавленная рука взметнулась с блеснувшим кинжалом, перерезая горло несчастному коню, прежде чем тот жалобно заржал.

— Воины дозора умирают молча. Чтобы дать возможность выжить другим.

— Кого я погубила?

Мой взгляд схлестнулся с взглядом шута из-под косматых бровей. Цепким и очень острым.

— В деревню он летал… а теперь там поминальные колокола с утра звонят. Не будоражь Аспида, человечка. Ох не будоражь, разбудишь то, с чем никто не сможет справиться.

— Зачем колокола звонят? — недоумевая, тихо спросила я.

— По мертвым звонят… по сожженным заживо. Из-за тебя. — и тут же прикрикнул на "своего" ящера, — вперед езжай, Феро. Поди, нас там ждет сам волхв Лукьян Лукьяныч. Морок синий по траве стелется. Встречает гостей, колдун проклятый.

Я опустила взгляд вниз и шумно втянула воздух, около лошадиных копыт вились темно-синие кольца дыма.

"Закройся, Ждана, не высовывайся". Как всегда, врезался в мои мысли, и я встрепенулась от звука его голоса. Вихрь мурашек. Голову вскинула и встретилась с ним взглядом — огненные зрачки полыхают языками пламени, впиваются в мои, просачиваются под кожу. Огненными пальцами касаются меня везде, трепетать и дрожать заставляют.

А по щекам князя тонкая сеточка чешуи перекатывается одними очертаниями золотистыми. Если раньше меня это до паники доводило, то сейчас я, как завороженная, смотрела на то, как у него внутри беснуется зверь лютый, неуправляемый. Тот самый, что мне позволил себя гладить и копья вытаскивать из ран.

И смотреть в его глаза вечность. На него вообще можно смотреть часами, как там в гроте. И от одних воспоминаний, как под телом его тяжелым лежала, низ живота скручивало томлением, и дыхание учащалось.

"Прячь мысли, Ждана, не показывай никому. Прочесть тебя — два раза плюнуть.

— А ты не читай, если не нравится.

— Глупая… человечка.

— Твоя.

— Нет, не моя".

И взгляд тут же потух, глаза отвел, отпустил, и я пустоту внутри ощутила. Пустоту и тоску отчаянную. Что будет со мной, когда в царство брата его приедем?

Отряд погрузился полностью в синевато-сизый туман и продвигался очень медленно, пока сквозь рваную синюю вату не показались могучие дубы, словно мы опять вошли в лес, а я даже не заметила. Туман начал рассеиваться, и я увидела, как в небе ястреб белый кружится, крылья расправил и на снижение идет, кричит неприятно так. Лошади от этого крика шарахаются. А у ястреба глаза мертвенно-синими точками вспыхивают. Ястреб крылья сложил и вниз камнем полетел, о землю ударился, а я зажмурилась. А когда глаза открыла, то увидела, как издалека к нам приближается старец с длинной белой бородой, достающей ему почти до ступней, в белых длинных одеждах, расшитых синими и серебряными узорами. В руках у него посох, обмотанный словно жгутами синей лианы. Волосы длинные, белые развеваются на ветру, а на лбу серебряной лентой перехвачены. Чем ближе старец подходит к нам, тем больше оцепенением все тело сковывает. Как будто дышать трудно становится и даже руку поднять, или голову повернуть. Ниян спешился и навстречу старику пошел, голову склонил, приветствуя его, а тот руку на макушку Аспиду положил. Борода зашевелилась. Что-то говорит князю.