Космические вампиры - Уилсон Колин Генри (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
— Так ли уж правы? Послушайте, я ведь видел, что произошло с тем юнцом Эдамсом. Она высосала из него вообще все, и он превратился в старика. Вы видели тело? — Фаллада кивнул. — Так вот, про эту девицу ничего подобного не скажешь. Она похожа на жертву обычного изнасилования. Ведь, наверно, существует и какое-то другое объяснение, почему жизненное поле у нее оказалось пробито?
Фаллада покачал головой.
— Нет. Вы никак не возьмете в толк. Начнем с того, что не ее поле. Жизненное поле содержится в какого-то рода резервуаре; вот он-то и пробит. Никто точно не знает, каков он из себя — некоторые из биологов утверждают даже, что человек, помимо материальной оболочки, имеет еще и нематериальную, и жизненное поле — свойство атомов такой оболочки, точно так же, как магнетизм — свойство атомов магнита. Представьте, допустим, мякоть апельсина. Сок у него содержится в крохотных клеточках…
Телеэкран зазвонил.
— Да? — спросил в трубку Фаллада.
— Знаете, комиссара сейчас, к сожалению, нет на месте, — послышался голос секретаря. — Он в Уандсворте… Будет примерно через полчаса.
— Прекрасно. Передайте ему через секретаря, что я через полчаса подъеду. Скажите, что это — срочно. — Он положил трубку. — О чем, бишь, я?
— Об апельсине.
— Ах, да! Понимаете, если высохшему апельсину дать помокнуть денек в воде, он восстановит свою прежнюю форму, верно? А вот если выжать из него сок, форму он уже ни за что не восстановит. Все клетки будут раздавлены. То же самое и с живым телом. Если оно умирает своей смертью, то проходит несколько дней, прежде чем жизненное поле рассасывается. Даже если — это несчастный случай или обычное убийство, то почти то же самое — клетки-то, в основном, остаются в целости. Тело — все тот же жухнущий апельсин, но все равно обезвоживание занимает несколько дней. Так вот, у этой девицы структура клеток раздавлена, как апельсин под прессом. Я не знаю обстоятельств, при которых такое может случиться. Разве что сгорела бы дотла или свалилась с крыши этого вот здания… — Фаллада на секунду умолк, допивая виски. — Или если бы ее разрезало на куски поездом.
— А поездом ей бы в самом деле разрушило структуру?
— Ну, это я пошутил. Если бы поездом, то какая тут лямбда — никто бы и браться не стал. — Фаллада подошел к бару. — Еще? Рановато, но думаю, мы заслуживаем. — Карлсен, допив, протянул стакан за добавкой. Несколько секунд оба молчали. Карлсен поймал себя на том, что хотя и принял уже двойную дозу, но в голове по-прежнему холодная трезвость.
— Скажите-ка, — обратился к нему Фаллада, — вы в самом деле поверили, что она умерла?
Карлсен покачал головой.
— Нет, не поверил. И, если честно, не хотел бы верить. — Он чувствовал, что краснеет. Ему опять пришлось делать над собой усилие, чтобы произнести это вслух. Фаллада, если и удивился, то не подал вида.
— Она была настолько привлекательна?
Желание умолчать было таким сильным, что Карлсен безмолвствовал чуть ли не минуту.
— Трудно объяснить, — выдавил он наконец.
— Может, она, по-вашему, использовала что-то вроде гипноза?
Собственная скованность, в конце концов, рассердила Карлсена. «Запинаясь, он вымолвил:
— Знаете, это… сложно… То есть, странно… трудно об этом говорить.
— Но это важно, — встрепенулся Фаллада. — Это нечто, в чем я хотел бы разобраться.
— Ладно, — Карлсен сглотнул. — Вы в школе не читали сказку о крысолове — «Дудочник из Гаммельна»?
— Нет, но легенду знаю. У меня мать родом из Гаммельна.
— Так вот, в сказке дудочник-крысолов уводит детвору за город, в горную пещеру. И все дети с охотой идут… Только один остается, хромоножка. И он описывает, как музыка, дескать, сулит… что-то насчет… Слов точно не помню, но что-то про чудесный край, где все такое новое и удивительное; прекрасный, расчудесный уголок, там на деревьях калачи, и молочные реки с кисельными берегами. — Карлсен прихлебнул виски с содовой, чувствуя в щеках и ушах сухой жар. — Вот так примерно и было.
— И что такое сулила, можете сказать?
— Н-ну… нет, не калачи, понятно. Но все равно что-то такое… Своего рода образ идеальной женщины, если угодно…
— «Twig weibliche»?
Карлсен не понял. Фаллада пояснил:
— Идея «вечной женственности» у Гете. Самая концовка «Фауста»: «Вечная женственность тянет нас к ней».
Карлсен кивнул, почувствовав странное облегчение.
— Точно. Именно так. Гете, должно быть, повстречал такую женщину. Некто, о ком мечтаешь в детстве. Смотришь на подруг своей сестры и видишь в них эдаких богинь. А взрослея, опускаешься с небес на землю и понимаешь, что женщины на самом деле совсем не такие.
— Однако мечта остается, — негромко вставил Фаллада.
— Да, мечта… Я потому и не смог поверить. Мечты же не умирают просто так.
— При этом вы должны помнить лишь одно, — Фаллада подождал, пока Карлсен пригубит виски. — Это существо не было женщиной. — Увидев, как Карлсен нетерпеливо взмахнул рукой, Фаллада поспешил продолжить: — Я хочу сказать, эти существа абсолютно чужды всему, что свойственно людям.
— Но они подобны людям, — упрямо возразил Карлсен.
— И даже не это, — не уступал Фаллада. — Вы забываете, что человеческое тело — высокоорганизованный продукт адаптации. Четверть миллиарда лет назад мы были рыбами. Мы развили руки, ноги и легкие, чтобы передвигаться по суше. Шансы, что и эти существа из другой галактики развивались аналогичным способом, мизерны.
— Если только на их планете условия не были такими же, как и у нас.
— Возможно, но маловероятно. У нас теперь имеется заключение экспертов-анатомов о телах тех трех пришельцев. Их пищеварительная система отличается от нашей.
— И что?
Фаллада наклонился вперед.
— Они живут, высасывая жизнь из других существ. Им не нужна еда.
Карлсен покачал головой.
— Может, и так. Но… Не знаю. Откуда нам-то знать? Мы же, в самом деле, не знаем вообще ни черта! Ничего определенного.
Фаллада заговорил терпеливо, словно профессор, натаскивающий отставшего студента.
— И все же несколько фактов у нас есть. Мы, например, твердо уверены, что девушка на переезде убита одним из этих созданий, кем бы они ни были. Знаем и то, что отпечатки пальцев на ее глотке принадлежат человеку по фамилии Клэппертон. — Фаллада сделал наузу. Карлсен молчал. — Получается два варианта. Либо Клэппертон действовал по воле вампиров, либо один из них завладел его телом.
Карлсен ожидал услышать именно это — и все равно по спине побежали мурашки, а тело обдало холодом. Он попытался заговорить, но поперхнулся, и сердце вдруг сжалось.
— Мы оба сознаем, что такие варианты возможны, — сказал Фаллада сдержанно. — В таком случае не исключено и то, что эти существа неуязвимы. Но это не значит, что они гарантированы от просчетов. Например… — его прервала резкая трель телеэкрана. Он нажал кнопку «ответ».
— Звонит комиссар полиции, сэр.
— Соединяйте.
Карлсен сидел на дальнем конце стола, поэтому лица комиссара видеть не мог. Голос того звучал отрывисто, по-военному.
— Ганс, рад, что поймал тебя. Новое событие. Мы отыскали подозреваемого.
— Гонщика?
— Его. Я только что с того места.
— Он жив?
— Увы, нет. В уондсвортском морге. Его нынче вечером из реки выловили.
— Так экспертизы еще не было?
— Пока нет. Но я бы сказал — чистой воды суицид после убийства. Так что, по нашим правилам, дело закрыто.
— Перси, — сказал Фаллада, — я должен видеть это тело.
— Увидишь, безусловно. Какие-то, э-э-э… соображения?
— Готов биться об заклад, что умер он не от того, что нахлебался.
— Тогда ты проиграл. Я лично наблюдал, как ему воду откачивали из легких.
Фаллада, всем своим видом выражая изумление, покачал головой.
— Точно?
— Абсолютно, а что? Я тебя не понимаю…
— Я сейчас подскочу к тебе, — сказал Фаллада. — Ты с полчаса еще будешь?
— Да.
— Со мной будет капитан Карлсен. Фаллада положил трубку. Со вздохом поднялся, протирая глаза.
