Вольно дворняге на звезды выть (СИ) - Чацкая Настя (первая книга .txt) 📗
— Питайся нормально. Договорились?
Он кивает:
— Договорились.
— Тогда спокойной ночи.
В комнате темно, и свет он не включает. Раздевается на ощупь, складывает вещи на рабочее кресло. Падает на кровать и трёт руками лицо. От мастерки слегка пахнет мёдом и сладким орехом. Этот запах уйдёт уже через пару часов, но сейчас вызывает лёгкое раздражение. Ван — милая девочка, но факт того, что от его вещи несёт кем-то чужим, вызывает зуд.
Он протягивает руку и стаскивает мастерку со спинки кресла. Замахивается и бросает её на закрытую корзину для грязного белья в другом углу комнаты. Прекрасный вечер заканчивается глухим раздражением, разбухающим в рёбрах, как вата в воде.
Ему насрать. Ему на всё насрать.
Он скоро постигнет дзен ебучего Будды. Ему впору обрить башку и замотаться в оранжевое тряпьё.
Он само спокойствие. Лежит и таращится вверх, лежит и шумно дышит носом, хмурит лоб, повторяет мысленно, что ему до одного места, до одного места, до одного места, когда телефон, брошенный на тумбочку у кровати, коротко жужжит и бьёт светом экрана в потолок.
Рыжий резко поворачивает голову и краем глаза видит фотографию Хэ Тяня — сердце сплёвывает аритмией, а Лайн сплёвывает уведомлением о новом принятом сообщении. Рыжий ненавидит Лайн.
Рыжий ненавидит Хэ Тяня.
«мудило написал вам сообщение: Ты дома?»
Рыжий протягивает руку и на пару секунд зависает. Потом хмурится сильнее и берёт мобильный.
[00:12:11] мудило: Ты дома?
Он с силой прикусывает губу. Сжимает телефон пальцами. Пишет:
[00:13:01] Вы: пнх
[00:13:58] мудило: Только если хорошо попросишь.
[00:14:10] мудило: Я знаю, ты умеешь хорошо просить.
Рыжий застывает. Даже, кажется, дыхание задерживает. Затем несколько раз подряд с силой прикладывается головой о подушку. С-сука.
В следующую секунду телефон снова разрывается вибрацией, Рыжий даже не успевает отбросить его в сторону. Теперь это звонок. По центру мигает большая зелёная трубка.
Мудило вызывает, кайф.
— Хули тебе надо? — рычит Рыжий в мобильный.
На линии какое-то время трещит тишина. Затем Хэ Тянь говорит:
— И тебе привет.
— Ты идиот?
— Мы договаривались созвониться.
— Я с тобой вообще ни о чём не договаривался, мажорчик. Дай мне отдохнуть, а. Серьёзно, блядь. Без тебя аж дышится легче.
Хэ Тянь чем-то присёрбывает на другом конце линии. Чаем, или хуй его знает. Говорит:
— Не могу.
И это звучит так просто, что Рыжий даже не сразу находится, что сказать в ответ. Выдавливает:
— Постарайся, значит. — Звучит как-то убого. Безобидно. Слишком нейтрально для человека, который мечтает ногами отбить Хэ Тяню голову.
— Ты почему трубку не взял?
— Не до тебя было.
— Вот как. И чем занимался?
— Прекрасно проводил время, ясно?
Фоном раздаётся приглушённый мужской голос, Хэ Тянь недолго молчит, словно прислушивается. Потом говорит:
— Подожди секунду.
И Рыжий слышит его тихие шаги. Скорее, не шаги даже, а еле заметные звуки передвижения. Слегка изменившийся ритм дыхания и воздух, поступающий в микрофон. Рыжий хорошо помнит, как ходит Хэ Тянь. Расслабленно и самоуверенно, как мудак. Как будто все вокруг должны знать, как охренительно этому парню по жизни повезло.
Каждую следующую секунду тишины Рыжий обещает себе сбросить звонок, но почему-то остаётся на линии, недовольно ждёт. Вслушивается против воли, уставившись в темноту перед собой.
Находясь здесь, в ночном Ханчжоу, так легко представить себе распиздатую квартиру где-то в Токио, где мажорчик разваливается на кожаных диванах, пьёт из хрустальных чашек и мочится в золотой унитаз. Легко представить его — они в последний раз виделись дней десять назад, это ни хера не срок, но Рыжему кажется, что времени прошло больше. Рыжий пытается представить себе самую крутую на свете квартиру, но в голову настойчивым образом лезут голые стены студии, окна в пол и сияющие огни. Кухня с лампой-багетом над столом и ночник у кровати.
Теперь звук такой, как будто Хэ Тянь закрывает дверь. Тихий шорох. Раздевается?
— Мне было удобнее поговорить, когда я тебе звонил, — говорит негромко. И объясняет: — Отец вернулся.
— Буду счастлив, если положишь трубку, — сообщает в ответ Рыжий. — Раз твой папочка не разрешает тебе разговаривать по телефону после двенадцати.
— Так с кем ты настолько прекрасно проводил время, что на звонок ответить не смог?
Рыжий сжимает челюсти, прикрывает глаза. Пытается просчитать варианты, но проёбывает. У него мозг как будто ушёл в глубокий оффлайн.
— С Ван.
Хэ Тянь замолкает.
Не слышно ничего, как будто динамик отрубило. Рыжий дожимает:
— Почувствовал разницу между нормальными людьми и придурками. Приятный опыт.
— Насколько приятный? — подмороженным голосом интересуется Хэ Тянь.
Рыжий чувствует, как теплеют скулы и переносица. Буквально исходит сарказмом:
— Несказанно.
Что он делает? Нахуя? Какой-то тип за две тысячи километров Восточно-Китайского моря от него пытается контролировать, как Рыжий проводит свой день. Это ли не пиздец.
— И где вы были? — тихо спрашивает Хэ Тянь.
Его голос вычищен от эмоций, отполирован. Просто тихий и, как обычно, слегка подъёбливый. Рыжий хочет поёжиться, потому что невольно вспоминает свой ебучий сон, в котором он слышал, как этот же голос звал его по имени.
Слышал звон ременной пряжки и…
— Ну, расскажи мне, — еле слышно скалится Хэ Тянь. — Интерес съедает.
Съедает его скорее ответный сарказм, чем интерес.
— Гуляли, понял? — огрызается Рыжий. — Есть в твоём словаре такое понятие? Гулять. Разговаривать. Приятно проводить время. Пожрать мороженого.
— Мороженого, — повторяет Хэ Тянь почти по слогам, как будто слово ему незнакомо. — И какое твоё любимое мороженое?
— Я кладу трубку.
— Я буду названивать целую ночь, если положишь. Подумай ещё раз.
— Совсем больной?
— Поступим так, — говорит Хэ Тянь, и Рыжий раздражённо закатывает глаза. Конечно, мы поступим так, как Ваше Выёбище пожелает. — Ответишь честно на три моих вопроса и гуляй. Я больше отсюда звонить не буду.
— Заманал ты меня со своими приколами, — тяжело выдыхает Рыжий, накрывая глаза свободной рукой. Он против воли вспоминает «Один ужин — и я от тебя отъебусь». И ведь действительно тогда отъебался. Похоже, слово мажорчик держать умеет. — Чё тебе надо от меня?
— Какое мороженое, — с расстановкой повторяет Хэ Тянь, — ты любишь.
— Ягодное. Полегчало?
Хэ Тянь молчит, потом негромко хмыкает. Рыжий силой заставляет себя закрыть рот, чтобы не спросить, что смешного в ягодном мороженом. Оно самое неприторное из всех, которые Рыжий пробовал. Тем более, в детстве они с матерью часто выбирались в парк, чтобы покормить птиц и умять по вишнёвому рожку.
— Ждёшь моего возвращения? — спрашивает Хэ Тянь, и это, кажется, самый простой вопрос из существующих.
— Нет, — отвечает Рыжий, не думая ни секунды.
— Я же предупредил — честно.
— О, поверь, — с издёвкой протягивает он, — чего-то ещё более честного люди пока не придумали.
В мобильном снова что-то шелестит. Хэ Тянь длинно выдыхает, протягивает:
— Хорошо. Тогда последний. — И прочищает горло. — Что на тебе надето?
Рыжий зависает.
— Ты охуел?
— Это простой вопрос, — негромко отвечает Хэ Тянь, пока щёки Рыжего покрываются, судя по жару, красными пятнами.
Единственное желание — прижать к лицу что-то холодное и врезать этому мудозвону между глаз. Этому мудозвону, который сейчас очень тихо дышит в трубку, ожидая ответа.
— Я не собираюсь…
— Тогда я буду звонить вам целую ночь. На домашний номер.
Рыжий шумно выдыхает, садится в постели. Чувствует, как ладони становятся влажными. Блядища. Ему крупно повезло, что он сейчас не находится здесь, тогда бы мажорчику точно не поздоровилось.
Умом легко понять: Хэ Тянь не дебил. Он не стал бы трезвонить им, не стал бы портить о себе впечатление Пейджи, в которой он души не чает. Конечно, можно встать и выдернуть шнур из телефонной розетки в коридоре. Конечно, можно выключить свой собственный мобильный. Можно много чего сделать.
