Eden (ЛП) - "obsessmuch" (электронная книга txt) 📗
Клянусь, если когда-нибудь мне выпадет такой шанс, я отомщу Беллатрикс и Эйвери за все, что они сделали с Роном. Я заставлю их страдать, и они пожалеют, что родились. Клянусь, они на собственной шкуре испытают ту же боль, что и мой лучший друг.
В конце концов, Рон постепенно успокаивается и теперь только изредка шмыгает носом.
— Прости, Гермиона, — охрипшим голосом произносит он.
Отстраняюсь от него.
— За что? — недоуменно смотрю на него.
Он глубоко вздыхает.
— За что, что плакал тут, как ребенок, — на его щеках вспыхивает румянец. — Мои беды не идут ни в какое сравнение с твоими.
— Не говори так, — смущенно бормочу в ответ. — За последнее время ты пережил столько всего… и этого более чем достаточно.
Сажусь на пятки, продолжая смотреть ему в глаза.
— По крайней мере, твои родные живы, Рон, — бесцветным голосом продолжаю я. — То, что случилось, было ужасно, но все позади. У тебя есть шанс вновь увидеть свою семью. Помни об этом. Я бы все отдала за такую возможность.
Я правда не хотела, чтобы в голосе звучала жалость к себе — это вышло само. Ничего не могу с собой поделать. Я так скучаю по родителям.
Рон кивает, вытирая слезы.
— Я знаю, Гермиона, прости…
— Не извиняйся, — ободряюще сжимаю его руку. — Просто помни, что все могло бы закончиться не так. Джинни могла умереть, но она жива. Не забывай об этом. Это сейчас самое главное.
Он качает головой в знак согласия.
Тянусь к нему, и он понимает меня без слов, обнимая одной рукой, а я кладу голову ему на плечо. Его тепло успокаивает, и я чувствую, что это правильно, что все так и должно было быть. Я и Рон.
Но теперь это невозможно. Люциус встал между нами, разрушив все на своем пути.
А впрочем, сейчас это неважно. Нежно беру Рона за руку, и мы еще крепче обнимаемся. Наш разговор был недолгим и практически ни о чем, но это тоже неважно. Единственное, что я знаю, — я подбодрила его и помогла прийти в себя, и он всегда будет рядом, когда я буду нуждаться в поддержке.
Я все преодолею ради него. Он — всё, что у меня осталось.
Нарезаю круги по комнате. В прямом смысле. Шаг за шагом, одна нога, вторая… Внимательно смотрю вниз, чтобы шагать ровно по воображаемой линии, как канатоходец. Раз — два, левая — правая…
Должна же я чем-то себя занять, чтобы не помереть от скуки.
Несколько часов назад Эйвери проводил меня в мою комнату. Когда он пришел за мной, то остался доволен проделанной мною работой — Рон уже не выглядел таким апатичным.
Ну ладно, это всего лишь мои догадки, но в противном случае зачем бы ему приводить меня обратно, если я ничего не добилась?
Не знаю. Эйвери что потоп, что дождь из золотых галлеонов — он всё воспримет с одинаковым выражением лица. Никогда нельзя понять, что у него на уме.
Мне было нечем заняться, вот я и придумала ходить по кругу, цитируя про себя выдержки из школьных учебников и прочитанных книг.
Кое-что я еще помню.
Дверной замок щелкает, и дверь резко распахивается.
С замиранием сердца смотрю, как Люциус входит в комнату и аккуратно прикрывает за собой дверь.
По его бесстрастному лицу невозможно ничего прочесть.
Он… зачем он пришел?
Не может быть, чтобы за… этим. Он никогда не приходит так рано, да еще и не погасив свечи в комнате.
Хотя… возможно, уже очень поздно. Как знать. После ужина прошло несколько часов, так что, наверное, сейчас ночь.
Но если он пришел за этим, то почему до сих пор не погасил свечи?
Стараюсь дышать ровно, хоть он и не пытается приблизиться. Просто стоит, пристально глядя на меня.
По каким-то причинам он прячет от меня свои чувства, прикрываясь маской безразличия, и я не могу понять, почему он так поступает.
— Слышал, ты сегодня была у Уизли, — произносит он едва слышным шепотом. Тихо. Вкрадчиво. Сдержанно.
Осторожно подбираю слова, чтобы объяснить, как это вышло.
— Эйвери сказал, что Рон подавлен тем, что произошло в подземельях с Джинни. Ему нужен был кто-то, кто смог бы привести его в чувство.
Он улыбается одними губами.
— И ты оказалась единственной, кто способен на это, да? — в его голосе звенит раздражение.
— Ну, — не отводя от него взгляда, начинаю я, — а кто же еще? Беллатрикс? О да, она в два счета смогла бы успокоить его! — голос так и сочится сарказмом.
Уголки его губ вздрагивают в ухмылке, но затем он настороженно хмурится.
— Эйвери отвел тебя в комнату Уизли?
— Я же сказала — да, — непроизвольно тоже хмурюсь, гадая, к чему он клонит.
Он шипит от злости и качает головой.
— Он должен был спросить у меня разрешения!
Возмущение и ярость, сплетясь в клубок, закипают внутри меня. Он до сих пор думает, что я принадлежу ему. Ублюдок…
Ну а что, скажешь — не так?
— Я не ваша собственность и не нуждаюсь в вашем разрешении, — жестко бросаю я.
Застыв, он смотрит на меня, и по выражению его лица ясно лишь одно — он пытается взять себя в руки.
— Что между тобой и этим Уизли? — кажется, он справился, потому что голос его совершенно спокоен.
Смотрю на него, не зная, что сказать. Я ожидала чего угодно, но только не такого вопроса.
— А это имеет какое-то значение? — огрызаюсь в ответ.
Прищурившись, он глубоко вздыхает.
— Отвечай на вопрос, грязнокровка.
— Ничего! — чаша моего терпения почти переполнена. — Между нами ничего нет, ясно? Больше нет.
Чуть было не добавила: «Вашими стараниями», но вовремя прикусила язык. Это было бы нечестно и звучало бы, как намек на своего рода… эмоциональную связь с ним. А он ведь предупреждал…
— Не похоже на «ничего», — тихо произносит он. — Я часто видел вас вместе, и определенно, между вами что-то есть.
Внутри что-то глухо надломилось. С какой стати он так со мной разговаривает? Какое у него на это право? У нас с Роном было все хорошо, пока не пришел он и не усложнил всё, запутал до безобразия, запутал меня…
— Хорошо, раз вы хотите поговорить об этом, — мой голос дрожит, — почему бы вам не рассказать мне, что было у вас с Беллатрикс? Или какие отношения у вас с вашей женой?
Слово «жена» подействовало на него, как красная тряпка на быка — я ясно вижу это в его глазах, полыхнувших опасным огоньком. Да, я помню, что эта тема под запретом.
Но мне хочется знать это, хочется узнать о ней. Она… темная лошадка. Прекрасная скульптура неизвестного мастера, которую мне довелось видеть лишь однажды.
Я сплю с ее мужем, предавая ее самым низким и гнусным образом. А ведь я даже не знаю ее.
Но это не мешает мне терзаться угрызениями совести, стоит лишь подумать о ней. Я чувствую себя жутко грязной, когда напоминаю себе, что он помимо всего прочего еще и женат.
— Моя жена — не твоего ума дело, — сквозь зубы цедит он.
— Нет, моего, — с моей стороны раздается шипение. — Теперь это касается и меня тоже, благодаря вам, не так ли?
Его губы сжимаются в тонкую линию, и на скулах играют желваки. Я перегнула палку.
— А сейчас послушай меня, — обманчиво спокойным тоном произносит он, — внимательно. Я не буду обсуждать с тобой мою жену. Высока вероятность, что ты больше никогда ее не увидишь, поэтому это тебя не касается.
От его взгляда кровь стынет в жилах.
— Вам совершенно плевать? — нерешительно спрашиваю его. — Вас не заботит, что мы предаем ее? Все-таки ее муж спит с грязнокровкой. Вы серьезно думаете, что ей это понравится?
Я таки вывела его из себя. Он хватает меня за волосы, запрокидывая мою голову далеко назад, так что кажется, шея вот-вот хрустнет. Вздрагиваю от резкой боли, а он, возвышаясь надо мной и глядя мне в глаза, шепчет:
— Я нисколько не сомневаюсь, что ей это не понравится. Как хорошо, что она никогда об этом не узнает. Тебе все ясно?
Я не в состоянии ответить, поэтому просто киваю.
Какое-то время он продолжает удерживать меня, и я чувствую его дыхание на своей шее, но вот он отпускает меня, отходя на безопасное расстояние.
