Идеальный мерзавец (СИ) - Майер Жасмин (книги без регистрации TXT) 📗

Стоило представить, как я задеру все ее юбки прямо сейчас, как мои шаги ускорились. Увидел на ручке люкса табличку «Не беспокоить».

Надеялись, что таблички хватит, чтобы отвадить любопытных. Им настолько было невтерпеж, что они даже не стали закрываться на ключ.

Я толкнул дверь и увидел свою невесту и жену на коленях с чужим членом во рту.

Тогда же я проснулся.

И услышал ее.

Не до конца проснувшись, подорвался с дивана и взлетел вверх по лестнице. Передо мной, как во сне, снова оказалась запертая дверь, и это было выше моих сил.

Я выбил ее плечом. И замер на пороге, шаря взглядом в поисках мужика. Где ты, куда сбежал на этот раз? Моргнул, раз и два, протер глаза кулаками и понял, что уже проснулся, а все еще живу кошмаром. Нет здесь мужика. Ему неоткуда взяться в моем доме и в ванной.

А эта женщина на коленях совсем другая.

Анализировать обстановку чертовски сложно: как ни крути, а это утреннее пробуждение, так что в штанах члену очень тесно. Но это не единственная причина, по которой у меня снова стоит.

Вера стоит на четвереньках, выставив кверху попку в обычных белых хлопковых трусиках. Короткая футболка задралась, обнажая ямочки-впадинки на пояснице.

Матерь Божья.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Вера за что-то извиняется и рыдает в голос, и я, наконец, вижу осколки, а в ее руках анальную пробку, купленную когда-то давным-давно. Красное сердечко в заднице отлично смотрелось на фотках. Невестам нравилась. Женихам не очень.

— Это всего лишь стекляшка, Вера, — пытаюсь ее успокоить, но, видимо, не выходит.

Она рыдает пуще прежнего.

Сидя на пятках, с пробкой в руках. Дай мне сил, Господи, не думать о том, как пробка будет смотреться в ней.

Иду по осколкам разбитого сердца, что очень символично, если вздуматься. Поднимаю Веру на ноги, и она прячет лицо у меня на груди, продолжает извиняться.

Как ножом по сердцу.

Ожившие в памяти кошмары услужливо подсказывают, что даже после того, как я застукал собственную жену за изменой, она не раскаивалась также сильно, как сейчас эта полуголая женщина.

— Это ерунда, — говорю, пытаясь отодвинуться от нее.

Вера, как на зло, жмется ко мне еще сильнее.

— Ты злишься, я знаю, — всхлипывает она.

Ни черта ты не знаешь, Вера, хочется ответить резко, но если сорвусь, Вера примет это на свой счет. Глажу ее по голове, по растрепанным темным волосам. Стараюсь остановить руку где-то в районе лопаток, но ладонь предательски ползет ниже.

Вера продолжает говорить о полотенцах, душе и холодной воде, а я в сердцах обзываю себя последними словами.

— Прости, не предупредил. Тут солнечные батареи. Их надо было заранее включить, чтобы вода нагрелась. Слишком спать хотел, не подумал…

Она шмыгает носом, и я чувствую, как она дрожит.

— Ты замерзла.

— Очень, — кивает она. — Прости еще раз.

— Хватит извиняться. Это ерунда.

Вера заглядывает в глаза, явно ждет, что я добавлю что-нибудь еще. Например, что совсем не пользовался этой пробкой или что даже не знаю, как она тут оказалась.

Я молчу. Не хочу быть в ее глазах лучше, чем я есть на самом деле.

Убираю свои руки от нее.

— Марк?

Вера ловит меня за руку.

— Поцелуй меня.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Так резко оборачиваюсь, что чуть не падаю. Пробка падает на пол из ее рук. Она пробирается ко мне под одежду, и ее руки действительно ледяные. Прижимается на этот раз всем телом и замирает.

Она в моем доме. В одной футболке, ткань которой топорщат соски, и при этом дрожит, как осиновый лист.

Поцеловать ее.

И тогда я смогу раздеть ее. Стянуть с нее футболку, провести языком по этим соскам и избавить от трусиков, почувствовать на губах вкус, который свел с ума еще в такси. А после оттрахать так, чтобы именно мое имя она произнесла в момент оргазма.

От картинок перед глазами член в штанах дергается. И это не укрывается от Веры, которая прижимается к нему животом.

Я видел слишком много измен, чтобы сейчас позволить себе сорваться с тормозов. Как и рыжая Марианна в аэропорту, они точно знали, на что шли и почему. Их бесстыжие глаза раздевали и трахали меня даже откровенней многих мужских взглядов. Когда они отсасывали или позировали с пробкой в заднице, пока я снимал их, в их взгляде не было ни капли раскаяния, сожаления, стыда.

Не было всего того, что было сейчас в глазах Веры. Она попросила всего лишь поцеловать ее, потому что не могла просить о большем. Надеялась, что я, как сорвиголова, сразу возьму ее здесь у стены, нагнув над ванной.

Только зачем тебе это, девочка? Чтобы ненавидеть себя?

— Ты ведь хочешь… меня.

Она произносит это даже с каким-то удивлением. Сомневалась во мне или в себе?

— Хочу.

Даже не буду спорить с этим.

Веду большим пальцем по мокрой от слез щеке и касаюсь губ. Она закрывает глаза.

— Хочу, но не могу. Я сплю только со шлюхами.

Ее глаза тут же распахиваются. Вера отшатывается от меня, а я задаю следующий вопрос:

— Что ты хочешь доказать, если переспишь со мной?

Вера пятится к выходу из ванной.

— Ничего… — трясет она головой. — Никому и ничего.

— Тогда зачем тебе я?

— А зачем тебе нужна была та рыжая в аэропорту?

— Не пытайся заговорить мне зубы. Я знаю, зачем она нужна была мне, как и она знала, что я могу ей дать. А ты, Вера? Зачем тебе спать со мной?

Вера молчит.

— Ты шлюха, Вера?

Она разворачивается и бежит в спальню.

Хватаюсь за косяк. Больно. Очень больно. Смотрю на лужицу крови на кафеле. Слышу рыдания, шорох одежды и быстрое бегство по лестнице, пока сам с каким-то извращенным удовольствием и старанием выковыриваю из пятки осколок стекла.

Громко хлопает входная дверь.

Так и надо было, Вера. Так и надо было поступить с самого начала, хотя сейчас ты мне и не веришь. Волки не приводят домой зайчишек, не обнимают их, не целуют и не занимаются любовью.

Мой внутренний волк рвет и мечет. Он голоден и зол. Он жаждет крови и мести.

Прыгаю на одной ноге к оставленному на первом этаже телефону. Вытаскиваю из бумажника визитку.

Набираю номер.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍ГЛАВА 17

Марк

Кальян был густым и терпким, а виски в бокале выдержанным. Над морем давно потух закат, и вместе с солнцем ушла жара, уступив место сырому ветру, из-за которого даже у кальяна немного соленый привкус.

Море рядом. Дышит темным маревом о сваи террасы, и деревянный пол чуть подрагивает. От воды тянет холодом, и сидящая напротив Марианна зябко кутается в выданный официантом плед.

Конечно, она пришла. Такие, как она, всегда приходят.

Выпускаю в беззвездное небо струю дыма и спрашиваю:

— Что ты сказала ему о том, куда пошла?

Марианна щурится, как кошка. Такие разговоры щекочут ей нервы. О таких приключениях потом рассказывают подругам, чтобы они умирали от зависти.

— Ночь перед свадьбой жених должен провести отдельно от невесты. Это традиция.

Кашляю, подавившись глотком виски. Все они шлюхи. Раз за разом я убеждаюсь именно в этом.

— Так твоя свадьба завтра?

— Ага, — многозначительно накручивает рыжий локон на палец.

— Выходит, у нас мало времени в запасе.

— Уж точно больше, чем в прошлый раз, — хмыкает она, намекая на быстрый трах в туалете.

Вспоминаю, что из-за того раза в туалете Вера посчитала меня скорострелом.

Допиваю виски. Курю: густой белый дым ползет через ограждение террасы и, падая, качается на темных волнах. Потом исчезает. Однажды воспоминания о Вере тоже исчезнут. Нужно только время.

— К тебе или ко мне? — спрашиваю, щурясь от дыма.