Счастливчики (ЛП) - Райз Тиффани (серия книг TXT) 📗
Эллисон напряглась. Меньше всего ей хотелось обсуждать МакКуина.
— Вроде того, — пробормотала она. — Это была временная работа. Я больше на него не работаю. — Настоящий ассистент МакКуина болел неделю, поэтому он умаслил Эллисон заняться списком гостей. На вечеринке репортер загнал ее в угол и спросил, что она делает для Купера МакКуина. Так как правду нельзя было обнародовать, Эллисон пришлось лгать сквозь зубы.
— В любом случае, я рад, что посылка дошла до тебя, — сказал Роланд. — Нигде не смог найти твой адрес. Ты будто вне системы, девочка.
— А, я, вроде как, сдаю в субаренду, — сказала она, еще не будучи ни готовой, ни согласной говорить Роланду правду. — Квартира не записана на мое имя. Я рада, что не слишком опоздала.
— Никогда не поздно вернуться домой, — сказал Роланд и сжал ее руку.
Они снова замолчали, но на этот раз уже не так неловко и более дружелюбно. Может быть, потому что он все еще держал ее за руку. Может быть, потому что она привыкла к этому высокому красивому мужчине, у которого были такие же глаза и улыбка, как у ее бывшего брата.
— Итак… что у тебя нового? — спросила она. — Женат? Дети?
Он медленно покачал головой: — Жены нет. Детей нет.
— А как у Дикона с Торой? Кто-нибудь из них женат или нет?
— Мы здесь все одиночки. А ты?
— Свободна, как птица, — сказала она.
Эллисон ждала, что он скажет что-то еще, еще немного светской беседы, наверстать упущенное, но он, похоже, был не в настроении.
— Давай прогуляемся к воде, — наконец предложил Роланд.
— Я даже не знаю. А ты не станешь бросать меня в озеро, как когда-то? — спросила она.
— А ты этого хочешь?
— Нет, пока я в замшевых ботинках.
— Понял. Я сначала сниму твои ботинки, потом брошу тебя в воду. Давай, — сказал он, вставая. Он протянул ей руку, и она взяла ее. Он с легкостью помог ей встать, а она последовала за ним вниз на пляж. Ветер развевал ее волосы, чистый и прохладный, а она шла по песку с Роландом, словно Лоуренсом Аравийским в джинсах. Волна поднялась на берег, и Эллисон отступила назад, но Роланд позволил волне ударить себя, и вода превратила его коричневые ботинки в черные.
— Я могу спросить тебя кое о чем? — поинтересовался он и продолжил прежде, чем она смогла ответить. — Это я виноват, что ты не возвращалась после своего отъезда?
— Ты виноват? С какой стати ты виноват? — спросила она.
Роланд посмотрел на нее долгим взглядом, почти виноватым, и внезапно она вспомнила то, о чем либо забыла, либо сдерживала.
С первого дня пребывания в этом доме с ней обращались, как с малышкой. Самая младшая, самая маленькая, она отлично вписалась в эту роль, будто была рождена для нее. Тора причесывала ее. Дикон водил в школу. Роланд носил на плечах, когда они куда-нибудь отправлялись, потому что ее ноги были слишком короткие, чтобы поспевать за старшими детьми. Но время шло, и к своему двенадцатому дню рождения она и пятнадцатилетняя Тора делили одежду, даже бюстгальтер.
Была первая неделя июня и ее последнее лето в «Драконе». Эллисон исполнилось двенадцать месяц назад, а Роланду оставалась неделя до шестнадцатилетия. Настала жара, и они страдали. Как и во всех других домах на побережье Орегона, у них в доме не было кондиционера, и доктор Капелло повез детей в государственный парк неподалеку, где они могли спрятаться от жары в прохладном густом лесу. Но Роланд собирался начать летнюю работу официантом в «Мэривезер» на следующий день и хотел остаться дома. А если Роланд оставался дома, то оставалась и Эллисон.
Они сидели на террасе в надежде, что океанский бриз немного освежит их после душного дома. Роланд стянул рубашку, но жара была для него слишком изнурительной, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как окунуться в ледяной океан. Эллисон последовала за ним на пляж, где они разделись до нижнего белья. Роланд пошел прямо к воде, даже не останавливаясь, чтобы привыкнуть к холоду. Она вбежала вслед за ним, глядя, как он ныряет среди живых волн, будто дельфин. Он встал по пояс в воде, убирая волосы с лица, и тогда она заметила в нем то, чего никогда раньше не замечала. Его бицепсы.
Конечно же, она знала, что у него есть бицепсы. У всех, у кого были руки, были и бицепсы. Даже у нее были бицепсы, хотя ее тело было слишком мягким, чтобы была заметна разница. Но у Роланда они были. И трицепсы. Дельтовидные мышцы. Все те мышцы, которые они изучали на физкультуре. Но только в тренировочном зале они были похожи на сырое мясо, а на Роланде они выглядели как произведение искусства. Как прекрасное произведение искусства, и когда ты видишь его, ты на него пялишься, не так ли? Вот и она пялилась.
Она пялилась на воду, стекавшую по его рукам и плечам, когда он вставал. Она пялилась на медленно стекающие капельки у него на животе, и тут ею овладело странное желание слизнуть их с него, что действительно было чудаковато, потому что нет ничего отвратительнее на вкус, чем океанская вода. Дикон всегда называл ее мочой китов. Она так увлеклась, что не заметила, как ее сбила волна. Роланд быстро подхватил ее и вытащил из воды, подняв на руки. Не думая, она обхватила его руками и ногами, как делала это сотни раз раньше, и он понес ее на берег. Он упал на мягкий песок, все еще держа ее на руках.
Когда они упали на песок, ей нужно было либо оседлать его, либо упасть. И поэтому она оседлала его. Не было необходимости оставаться сверху так долго, как она сделала, и у него не было необходимости позволять ей оставаться сверху так долго, но он позволил. Ей не было нужды обнимать его, и ему не было нужды позволять ей поцеловать его. Но она это сделала, и он тоже.
Эллисон целовалась миллионы раз раньше, но этот поцелуй был другим. Это не было похоже на детский поцелуй в стиле подставить губы, но она немного приоткрыла губы рядом с губами Роланда, и ему тоже пришлось, потому что она почувствовала его дыхание на своих губах. Какой-то инстинкт заставил ее слегка придвинуться к нему. Совсем немного, просто касание бедрами о его бедра, и снова еще раз сильнее. Роланд сразу же задвигался под ней, потом вздрогнул, будто ему стало больно, хотя больно совсем не было, когда он слегка обхватил ее за бедра. Это длилось целую вечность. И через две секунды все закончилось. Не говоря ни слова, он поднял ее с себя, бросив на песок, и перекатился в сторону.
Лежа под палящим солнцем, она сказала себе, что ее трясет оттого, что волна сбила ее с ног. Она хотела, чтобы Роланд посмотрел на нее и сказал что-нибудь. Когда он не сделал ни то того, ни другого, она перевернулась к нему. Она изучала его длинную выгнутую спину, линию его позвоночника, гладкую кожу, покрытую песком. Пальцами она посчитала его ребра — один, два, три, двенадцать слева, один, два, три, двенадцать справа. Ей никогда раньше не казалось неправильным трогать его, но сейчас казалось. И она все равно это делала. Пока он не встал без предупреждения и не направился домой.
— Лучше помыться до того, как все вернутся, — сказал Роланд. Он не смотрел на нее, пока они шли. Он опустил голову, взгляд был направлен вниз.
— Хорошо, — не стала спорить она. Она согласилась без возражений, хотя вообще-то не было никаких причин мыться до того, как все вернутся домой. Никого не волновало, что они отправились искупаться в океане. Это не было против правил. Однако в их доме было одно железное правило, и оно гласило, что мальчики не должны трогать девочек, а девочки мальчиков. Не браться за руки или играть в догонялки. А именно трогать. Целовать и трогать. По-взрослому. И именно этим они с Роландом занимались на берегу. Они нарушили это правило. Она нарушила это правило.
Эллисон схватила пляжное полотенце, жесткое от песка и, обернувшись им, направилась к двери на террасу.
— Эллисон, — позвал Роланд. Обычно он называл ее Эл или малышка. С чего вдруг столько звуков? Она посмотрела на него, полотенце прилипло к телу, она ждала. — Больше никаких белых футболок в воде, хорошо?
Эллисон покраснела до корней ее волос. Она пробормотала что-то на подобии: «О, конечно», а затем убежала в дом. В ванной она заперла за собой дверь, прежде чем посмотреть в зеркало. Старая футболка Дикона, которую она надела так бездумно, прильнула к ее телу, просвечивая самые интимные части тела. Если она могла видеть это, то Роланд и подавно. У Эллисон были братья. Она поняла, что произошло.
