Всё, как ты захочешь (СИ) - Флёри Юлия (книги без регистрации .txt) 📗
— Разумно. Значит, на следующем ультразвуке и узнаешь.
— Так долго ещё… — Скривилась я и покосилась на комнату с искомым оборудованием. Даниэлян этот взгляд пропустил самым наглым образом.
— Всего четыре недели.
— А я бы уже узнала…
— Галина, ты же умная женщина. — Возвысился он над столом, подбираясь ко мне поближе. За плечо приобнял, посмотрел, скептически изогнув бровь. — Понимать должна, что это лишнее излучение, а зачем оно тебе сдалось?
— Просто интересно. Я на занятия для беременных хожу, знаете, такие, психологические. Там как-то обмолвилась, что не знаю пол ребёнка, так они сначала на мой живот посмотрели, потом на меня и едва ли у виска не покрутили пальцем.
— Только не говори, что это тебя беспокоит. Мнение других не должно иметь к тебе никакого отношения.
— Знаю. Просто мнительная стала. Да и бабуля недавно приезжала, жаловалась, что все важные новости узнаёт исключительно от моего мужа. Тоже спрашивала, какие пинетки вязать. — Пожала я плечами и улыбнулась. — Самое смешное во всей этой ситуации то, что вязать она не умеет.
— Пусть вяжет зелёные. Они в любом случае подойдут. — Решительно выдохнул Даниэлян и похлопал меня по плечу как старого друга. — А я тебе посоветую недельку, может, две, воздержаться от тяжёлых физических упражнений, а то иногда такое впечатление, что ты пресс качаешь, прежде чем ко мне прийти. Только тонус у тебя какой-то плавающий. Прямо на глазах исчезает.
— Так это же хорошо!
— Хорошо будет, когда тонус перестанет появляться.
— Танец живота хоть можно?
— Танец — можно. — Подумав, ответил он. — Знаешь, — покачал головой, — наверно ты единственная моя пациентка, которая не сложила лапки и вообще занимается хоть чем-нибудь развивающим. Вот и поводов для беспокойства нет поэтому. Танцы твои — это кровоснабжение органов малого таза, работа и прогулки — необходимая нагрузка для здорового организма. Чаще я всё же вижу, как женщины отказываются от всего, в буквальном смысле, принимая горизонтальное положение на ближайшие сорок недель. Так что, так держать. На приём через три недели, как раз и направления тебе необходимые выпишу.
— А…
— Мужу твоему я сам позвоню. Можешь не беспокоиться.
— Спасибо. Иногда мне кажется, что только вы и можете его в узде удержать.
Я уже и сумку свою забрала со стула и сапоги натянула, когда вдруг вспомнилось.
— Дима вам ничего не рассказывает?
Даниэлян нахмурился и поджал губы.
— Ты о чём?
— Ну… я за рулём сама. Дима против, сказал, что поговорит с вами. Вы ведь объясните ему, что можно?
— Вообще-то не желательно. — Понимающе потянул врач. — Но запретить я тебе не могу. Мои рекомендации ты слышала: нагрузки должны быть минимальны. В принципе, вождение относится к стрессогенным факторам, но мне кажется, что если отобрать у тебя руль…
— Я ему так и сказала, — перебила я, широко улыбнувшись, — что на курсы дайвинга пойду. Так Дима сейчас дуется и молчит. В общем, вы на моей стороне?
— Я на стороне здравого смысла. Хочешь так же беззаботно отходить вторую половину срока, придётся от чего-то отказываться. Скоро и сама это поймёшь.
— Вот, не радуете вы меня, доктор Даниэлян! До встречи.
— До свидания. — С придыханием проводил он меня, поистине, любимую пациентку. А вот я сама только во время беременности поняла, каково это, когда врач знает о тебе всё. Раньше не понимала, а сейчас вижу, что такое может быть. Главное, найти того, кто любит свою профессию, а не так, как было в моей консультации, где есть поток, а личность каждого отдельно взятого индивидуума не важна.
Не успела выйти из клиники, как совсем недавно упомянутая мною бабуля, дозвонилась на телефон.
— Галя, ты явно не собираешься ставить меня в известность относительно своих планов. — Без прелюдии начала она и я понимающе кивала, хотя видеть этого никто не мог.
— Привет, ба, что ещё ты узнала от Димы?
— Что ещё? Да если бы не Дмитрий Алексеевич, я бы и о твоей беременности только перед дверями роддома узнала. Какого, кстати, роддома? — С подозрением потянула она и стало ясно откуда ветер дует.
— Ба, я всего лишь рассматриваю варианты. Это Дима паникует раньше времени. Кстати, — отвлекающий маневр был лучшим способом ослабить нападение, — всегда спросить хотела, почему ты моего мужа называешь по имени и отчеству?
— Не знаю. — Вовлеклась бабуля, будто не заметив этого. — Как на пороге нашей квартиры его увидела, так и поняла, что это Дмитрий Алексеевич и никак иначе. Только ты меня не путай. Что там с Израилем?
— Ничего, ба, стоит. Никуда не делся. Я же сказала, что это лишь один из вариантов. Я и сама ехать никуда не хочу. Доктор Даниэлян сказал, что он практикующий акушер, так что с этим вопросов не возникнет. Буду у него рожать.
— Это точно? Это последняя информация?
— Конечно, ба! — Заверила я, словно решение действительно принято, даже языком поцокала, сетуя на её недоверие. — Извини, разговаривать не удобно, хочу в торговый центр зайти.
— Заезжай ко мне вечером, я чаю заварю, как ты любишь. — Смирилась она.
— Как приятно слышать, ба, особенно если не помнить, что я не люблю чай.
— Дмитрий Алексеевич будет очень рад это услышать.
— Да, да, ба, всегда приятно знать, что рядом есть человек, который поддержит и поймёт. Готовь кофе! — Хмыкнула чуть громче, чтобы уж наверняка всё понятно стало. — Буду вечером, целую, пока.
Быстро отключилась я, уже стоя у красочной витрины с детскими игрушками. Никогда и ничего не покупала, только маленького плюшевого тигра, который занял достойное место в изголовье моей кровати. Всё же я оставалась суеверна в этом плане. Ходила, глазела на кроватки и коляски, на крохотные распашонки и красочные боди, но даже руками не трогала. Только тяжело вздыхала, на огорчение продавцов-консультантов. И сегодня, неспешно прогуливаясь по просторным магазинам, совершенно случайно увидела знакомое лицо, на душе вмиг потеплело, и я подошла ближе.
— Григорий Степанович, здравствуйте. — Радушно улыбалась я бывшему начальнику, который неожиданно быстро постарел, кажется, ещё недавно слыл стилягой и сердцеедом, теперь же, грустные глаза выдавали в нём глубоко уставшего от жизни человека.
— Здравствуй, Галя. — Ответил он, окинув меня долгим взглядом.
— Как дела? Как Лиза? Давно не виделись, да всё руки не доходят ей позвонить, пригласить на чашку кофе. Вы всё так же работаете?
— Да, Галь, работаю. Лиза хорошо. Ей уже лучше. Ты как?
— Да… как видите… — Улыбнулась я, глядя на свой приметный живот. — Не болеете? Выглядите не важно. Не чужие люди, беспокоюсь. — Пояснила тут же, на кислую улыбку.
— Да как тут не болеть, когда такой беспредел творится? Так у тебя хорошо всё?
— Да. Тоже работаю. Лиза, может, говорила, в редакции модного журнала. В принципе, нравится, но издательство вспоминаю с ностальгией. А что за беспредел? Чего я не знаю?..
— Оно тебе надо? — Невесело ухмыльнулся Григорий Степанович. — Тебе сейчас только жить, да жизни радоваться. Куда да чужих проблем?
— Не правда. — Улыбнулась я, стараясь обаять, хотя и чувствовала, что не понимаю чего-то, но давний настрой на положительные эмоции не давал поддаться влиянию. — Да и вы мне не чужие. Неприятно, конечно, получилось тогда, но когда это было? Правда? Да и не зря говорят, что всё, что ни делается, всё к лучшему.
Уловив нежелание Григория Степановича общаться, я понимающе отступила на шаг назад, огляделась, присматриваясь к самому магазинчику, в который забрела за ним следом. Взгляд невольно опустился на просторную белую ночную рубашку, которую он сжимал в руках, на пакет из аптеки за углом, наполненный разномастными коробочками, нахмурилась.
— Вы Лизе привет от меня передавайте, хорошо? — Попросила несколько заторможено, пытаясь выдавить улыбку, только не получалось. Ощущение неприятного страха уже зародилось и справиться с ним не получалось.
Григорий Степанович отстранённо кивнул. Немного виновато улыбнулся и попытался обойти меня стороной, направляясь к кассе.
