Ева (СИ) - Фрес Константин (мир бесплатных книг txt) 📗
Он снова и снова видел себя, молодого, полного сил мальчишку.
В те годы говорили, что он красив. Ореол Избранного витал над ним, и Падме говорила, что любит его.
Однако же, тогда, на Мустафаре, она смотрела на него с ужасом, и потеря демократии для нее была ужаснее, чем потеря его, близкого человека.
Она сделала шаг назад, не в силах поверить, что он погубил ее демократию, эту несуществующую игрушку. Она отреклась от него. Для нее он умер еще тогда, когда Оби-Ван даже еще не ступил на горячую землю Мустафара.
Вейдер глянул на свое отражение в медицинском зеркале; зеркало зрительно увеличивало отражение, и все изъяны его лица были гипертрофированы, и уродливо подчеркнуты.
В зеркале он увидел бледное лицо, обезображенное шрамом. Под сурово сдвинутыми бровями горели яростные глаза, нахмуренный лоб изборожден морщинами, губы жестоко изогнуты. Да уж, не красавец, что и говорить.
И, к тому же, враг.
Любой из членов Совета отдал бы приказ убить его, и любой из солдат Альянса исполнил бы этот приказ, будь у него такая возможность, конечно.
А R-052? Интересно, смогла бы она убить его, если б ей приказали?
Любовь Падме к Республике пересилила ее любовь к Энакину. Интересно, что сильнее — любовь R-052 к Вейдеру или ее верность Альянсу, которому она присягала и так преданно служит?
Но, несмотря ни на что, женщина все же сделала ему шаг навстречу.
***************************
После попытки Вейдера продавить силовые поля охрана отсека, где он содержался, усилилась. Разумеется, это обстоятельство не могло укрыться от его внимания; теперь силовых полей было столько, что, продавив их, Вейдер точно взорвал бы "Небесную крепость".
"Словно лягушка под железной крышкой" — усмехнулся про себя Вейдер, обнаружив изменения.
Силовые поля гудели постоянно, раздражая ситха, и ему снова пришлось вернуться в свою камеру медитации. Закрывшись там, Вейдер не слышал монотонный гул и был отделен от команды еще больше.
Но в этом был и своеобразный плюс — он был не виден своим тюремщикам.
Однако теперь он оказался в почти полной изоляции.
R-052 теперь не интересовалась его пожеланиями — все равно на все свои предложения она получала отказ, — и завтрак ему приносили, пока он находился в камере медитации.
Тележку с едой оставляли в двух отсеках безопасности от его каюты. В свои апартаменты он закатывал тележку сам.
И алкоголя ему больше не предлагали.
Поначалу он испытывал мрачное удовлетворение от того, что избавился от общества R-052. Ее подчеркнутая вежливость и предупредительность теперь казались ему неискренними. Вейдер думал, что таким образом R-052 пытается завоевать его расположение, и от этой мысли она становилась ему еще противнее.
Люди были с ним вежливы, это правда, притом большую часть его жизни. Но это оттого, что они просто боялись его и хотели выслужиться перед ним, что, впрочем было одним и тем же. И R-052 ничем не лучше их всех. Только у нее немного иная цель, гхм…
К его презрению к R-052 добавилась и толика свежей ненависти.
Своими словами она разбередила его давнюю рану, напомнив о Падме, Мустафаре и о том, что любимая женщина отреклась от него… черт! От этой мысли Вейдер зверел, и его механические кулаки сжимались от ярости.
Что злило его больше, отречение Падме, или же то, что R-052 смогла посеять эту мысль в его голове, Вейдер не знал.
И эти два шага — от него и к нему, — не давали ему покоя, и мучили его больше прежних болезней.
Он метался по камере; он то застывал в своем кресле, откинувшись на его спинку, то раскачивался в нем, и мысли о Падме терзали его.
И была еще одна мысль, скользкая и острая, от которой ему было никак не избавиться; он гнал ее, он не желал, чтобы она появлялась даже на краешке его сознания. Но она снова и снова вползала в его измученный мозг, и ранила его больше всего.
А ведь Падме могла не отступать тогда..?
Она могла пойти с ним.
Она могла помочь ему, когда Оби-Ван бросил его умирать.
Он вспомнил свой ужас, когда понял, что потерял руки и ноги, и обезображен пламенем. Тогда он подумал, что, такой уродливый, он не будет нужен никому.
А ведь Падме могла не отрекаться от него и такого…
Могла…
Как бы то ни было, R-052 не имела права оскорблять память Падме. Она не имела права говорить те же слова, которые когда-то шептала ему Падме!
Мой душистый Лотос, я виноват перед тобой, я очень виноват перед тобой… и мне ли сейчас разбираться, почему ты сделала шаг назад, и мне ли сейчас винить тебя в том, что ты его сделала..?
И, найдя успокаивающий его ответ на мучительный вопрос, Вейдер утихал, переставал скрежетать с ненавистью зубами, и в его глазах исчезало страдание, уступая место сосредоточенности.
R-052 влюблена в него. Это можно использовать с пользой для себя. Нужно только придумать как.
*********************************
"Небесная крепость" прибыла на место. Вейдер видел в темноте космоса планету, подернутую голубоватой дымкой. R-052 отстояла его право на относительную свободу — это означало, что на каторжную планету его не спустят.
"Небесная крепость" просто будет находиться на орбите планеты.
И все необходимое будут доставлять оттуда.
И сменится персонал, как только "Небесная крепость" встанет на дрейф.
Щуря желтые глаза, Вейдер рассматривал планету в иллюминаторе и думал о чем-то. Меж его бровей залегла складка, на губах застыла недобрая улыбка.
R-052 непременно спустится на планету и отчитается о путешествии. Плюс проинструктирует членов новой команды.
Команду меняли из соображений безопасности.
Во-первых, никто особо не горел желанием оставаться на одном корабле с Вейдером, а значит, команда могла взбунтоваться.
У любого другого офицера это бы так и было — и тогда, уничтожив корабль вместе с пленником, солдаты решили бы огромную проблему Альянса, к радости Акбара… но только не у R-052.
Вторая причина, по которой было решено команду как можно чаще — это прямо противоположная причина. Альянс опасался, что среди солдат может оказаться шпион, или сочувствующий Вейдеру.
И, опять-таки, R-052 была вне подозрений.
Какая ирония!
Несмотря ни на что, R-052 больше не проявляла никаких знаков внимания, и даже не появлялась перед Вейдером. Он даже пожалел о своей необдуманной резкости; но что сделано, то сделано. И он точно знал, на какую удочку ловить эту рыбку.
К следующему завтраку он поджидал R-052 у дверей камеры. Увидев его темную фигуру, она, как показалось Вейдеру, даже немного растерялась, и чуть замедлила шаг, отчего вода, налитая в блестящий бокал, расплескалась на скатерть.
Ситх стоял, скрестив на груди руки, расставив ноги, и исподлобья глядя на офицера.
— Мне нужны инструменты, — произнес он вместо приветствия. — Мне нужно отрегулировать кресло в камере для медитации. Мои протезы слишком тяжелы, мне трудно спать.
— Вам не положено давать инструменты, — ответила R-052, даже бровью не поведя. Какое самообладание! Она держится так, словно ничего не было! Стойкий оловянный солдатик. Когда-то Вейдер читал такую сказку, и R-052 была для него таким солдатиком — невзрачным, сереньким и плоским, мелкой игрушкой, больше похожей на мусор. Говорят, они больно ранят ногу, если нечаянно наступить на него, и не гнутся. Их можно только сломать…
— В Альянсе вошли в моду пытки? — произнес Вейдер, подняв рукав своей одежды и, отстегнув кнопку перчатки, оттянул ее, демонстрируя руку. Место, где протез крепился к живым тканям, покраснело и кровило.
— Хорошо; я пришлю к вам человека…
— Кто-то еще набрался достаточно храбрости, чтобы войти в мою камеру? Или ты сама сможешь подкрутить пару нужных болтов?
R-052 с досадой прикусила губу. Да и в самом деле, что Вейдер может сделать при помощи простейших инструментов?
— Хорошо, я распоряжусь, — сухо ответила она.
