Страсть и блаженство - Ховард Ева (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
— Приготовь мне выпить, — холодным тоном приказал он, — и на этот раз постарайся смешать все в правильных пропорциях. — Он снял галстук, расстегнул воротник и закатал рукава. Вскоре Зоя принесла ему заказанную водку с тоником. Он взял напиток, осушил бокал двумя глотками. Она сделала большие глаза. По его телу вдруг разлилось тепло, и он чуть не улыбнулся, видя изумление Зои. — Хороший напиток, наконец-то ты все правильно смешала, — сказал он в ее сторону, расстегивая еще одну пуговицу рубашки.
— То, что ты сегодня здесь, для меня неожиданность, — призналась она. — Я раньше не встречала мужчину, который меняет свои планы.
— Я почувствовал, что твою порку нельзя откладывать до завтра, — объяснил он.
— Что я такого сделала?
— Во-первых, ты скрыла от меня то, что собираешься делать сегодня вечером, — радостно вспомнил он.
— Правда?
— Помнишь, я вчера звонил и спросил, какие у тебя планы на выходные? Ты ответила, что занята в пятницу вечером, и упомянула что-то о том, как женщины связывают женщин. Но ты ни разу не сказала, что заявишься на вечеринку группы «Из чулана». Как это понимать?
— Наверно, такая мысль мне пришла в голову в последнюю минуту, — торопливо объясняла Зоя, хорошо зная, что не сказала об этом только из-за любви прибегать к уловкам.
— Если бы я знал, что ты будешь там, я бы ни за что не пришел с Глорией.
— Это правда?
— Конечно.
— Ты снова будешь встречаться с ней? — Нет.
— Из-за меня?
— Из-за тебя. — О!
— Знаешь, Зоя, нам в самом деле придется обсудить твое плохое поведение.
— Я не вела себя плохо.
— Возможно, не сейчас, но ты его продемонстрировала в избытке на вечеринке.
— Я сделала что-нибудь такое, что тебе не понравилось?
— Ты совершила несколько ошибок. Ты позволила тому идиоту шлепать себя. Ты проявила откровенную неблагодарность, когда я не дал ему отлупить тебя до синяков. Ты вела себя грубо и нагло, когда я пытался заговорить с тобой. Ты все время убегала от меня. И кажется, один раз ты даже топнула ногой.
— Неужели я все это делала?
— Я вижу, ты не воспринимаешь мои слова серьезно, — сказал он, решительно схватил за локоть и подвел к добротному креслу без подлокотников, которое она поставила с одной стороны камина. Зоя подалась чуть назад, когда Джулиан хотел положить ее себе на колени, но сильно не сопротивлялась, когда он проявил настойчивость.
Джулиан начал не сразу, а нагнетал напряжение, медленно укладывая ее, задирая пеньюар и халат, пока не показались обнаженные овальные ягодицы.
— Этот идиот оставил на тебе следы, — доложил Джулиан, изучая несколько синяков цвета спелой сливы, которые оставил игрок на вечеринке на безупречной заднице. — Почему же ты согласилась играть с ним?
Джулиан погладил ее.
— Мне стало скучно.
— Что ж, не могу же я шлепать тебя, когда здесь такие отметины, — заметил Джулиан, не отпуская ее. — Думаю, вместо этого тебя можно было бы унизить.
Сказав так, он развел полушария пальцами.
— Но почему?
— Чтобы наказать за несносно независимое поведение, которое ты демонстрировала весь вечер.
— Извини, я не столь покорна, как твоя Глория!
— Это правда, — ответил они крепко шлепнул ее по каждому полушарию. — Только подумай, может, мне все-таки надо отшлепать тебя, невзирая на синяки? — После этих слов на ее задницу обрушился град ударов. — Ты будешь разговаривать со мной прилично и вежливо, — говорил он, продолжая шлепать. Снова и снова он наносил удары по ее поднятой заднице, пока розовый цвет почти скрыл синяки, оставленные неопытной рукой на вечеринке. Наконец Зоя почувствовала жжение и начала жалобно стонать и извиваться у него на коленях, пытаясь уклониться от ударов.
Оглядываясь в поисках чего-то тонкого, твердого и гладкого, что можно было бы засунуть в анальное отверстие, Джулиан узрел на каминной полке ступку и пестик из белой керамики. Он взял гладкий керамический инструмент, размеры которого отлично подходили для проникновения в самый тесный портал дамы.
Сначала он смочил его в влажной щели, затем раздвинул ягодицы и примерно на четыре дюйма засунул его в анальное отверстие, оставив наружу лишь круглую шишку. Зоя лежала совсем неподвижно, когда он засунул этот инструмент и выбрал удобный угол проникновения.
— Как жаль, что у меня нет под рукой всего, что необходимо для клизмы, — пожаловался он, глубже засовывая искусственный член. — Тогда я точно смог бы учинить образцовое наказание самой дерзкой подружке, какая у меня была! — сказал он с притворным раздражением. — Но я, по крайней мере, могу отшлепать тебя, — пообещал он и тут же стал наносить удары.
От тяжелых ударов Зоя раскачивалась на его коленях, и фарфоровый стержень выскочил наружу.
— Видишь, что ты наделала, — ругался он. — Разве я не велел тебе лежать спокойно? — Джулиан раздвинул ей ягодицы и удерживал их в таком положении. — Всякий раз, когда ты позволишь этой штуке выскользнуть, получишь шлепки по больному месту, — предупредил он и нанес шесть резких ударов по ущелью между ягодиц. Затем он смазал Зою ее же ароматными обильными соками и снова засунул пестик в анальное отверстие.
Когда пестик вошел, он продолжал шлепать ее, крепко прижав за талию к своим коленям, и наносил каждый третий удар по затычке. Через минуту Зою охватили волны кульминации, увлажнившие штанину его брюк, после чего наступило расслабление. Джулиан снял ее с колен и подтолкнул в сторону спальни, сопроводив это движение шлепком. Зоя медленно пошла вперед, оглядываясь на него, словно сквозь туман.
— Ложись в постель, скверная девчонка, — приказал Джулиан, выключая свет. Стояла теплая ночь, и он вышел в сад подышать ароматом сирени. К тому времени, когда Джулиан вошел в спальню, Зоя уже спала крепким сном.
Как это клево!
Дэвид Лоуренс не терял оптимизма, хотя преподавал в средней школе Голливуда двенадцать лет и так часто подвергался ограблению, что ему выдали разрешение носить оружие. Он был дружелюбным, забавным, моложавым человеком тридцати семи лет, к нему хорошо относились коллеги, особенно женского пола.
Живя в мире Блейд-Раннер современного Лос-Анджелеса, он, не жалуясь, смирился со скудной зарплатой, развалом семьи и неблагодарной профессией. Одаренный природой крепким умом, исключительно привлекательной внешностью, приятным нравом и склонностью потакать своим чувствам, Дэвид каждый день находил способ, как доставить себе удовольствие.
Найти женщину, согласную на обычный секс, было легче, чем ту, которая разделила бы его интерес к порке. Женщин, которые охотно подверглись бы порке, было мало. Ему страшно хотелось найти женщину, которая бы думала о порке не меньше, чем он сам.
«Это не должна быть девушка, похожая на куколку», — задумчиво бормотал он, смотря в окно классной комнаты, которая находилась на третьем этаже и откуда открывался вид на пересечение бульваров Сансет и Хайленд. Здесь каждый день в течение последней недели в 3.45 весьма очаровательная блондинка с вьющимися волосами до пояса, в лифе без рукавов и облегающих бриджах неслась на роликовых коньках вниз по южной стороне бульвара Сансет, развозя готовые обеды.
На пятый день Дэвид считал своей святой обязанностью быть на улице в 3.45. И, конечно же, куколка проезжала мимо, на этот раз везя еду в очаровательной авоське с портретом Кларка Гейбла с одной стороны. Проносясь мимо, она сверкнула Дэвиду улыбкой и вдруг сказала:
— Какой вы клевый!
Уже в следующее мгновение она покраснела, поняв, что не собиралась произносить эти слова вслух.
А Дэвид, впервые увидев куколку с близкого расстояния, был поражен. Это была барышня лет двадцати или двадцати пяти, излучавшая энергию и красоту, которой суждено украшать афиши на бульваре Сансет. Действительно, она отличалась поразительной красотой. Девушка свернула за угол у Ла-Бреа и исчезла.
«Наверно, мне показалось, что она так сказала», — подумал Дэвид, направляясь в свое любимое кафе. Он выбрал место у окна и раскрыл номер «Свободной прессы Лос-Анджелеса», вложенный в «Еженедельник Лос-Анджелеса», чтобы помечтать наяву о посещении одного из садо-мазо салонов, реклама которого помещалась в первом издании.
