Сын Дьявола (СИ) - Попова Любовь (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Вижу, что хочет, и через ткань влажно.
Бляя. Разодрать, нагнуть, вставить. Не сложно, быстро, так возбуждающе. Но еще более возбуждающе, вот это…Предвкушение и знание, что ее накрывает точно так же, как меня. Руки грязные, да, а если бы были чистыми?
— Хочу.
— Но я не вру, — шепчу ей в губы, второй рукой накрывая через кофту грудь и начиная елозить коленом между ног. Лана дергается, но руку не отталкивает, пальцами впивается в стену. Слиться пытаешься, уже поздно. Для нас обоих поздно.
— Я получил по яйцам, но не трахал твою Снежану.
— Почему я должна верить тебе? Почему я должна верить, что Снежана хотела этого? — выстанывает она, когда я между ребрами большого и указательного пальцев сжимаю сосок. Вот бы его в рот взять. Не сдерживаюсь. Задираю кофту, лифа не нахожу и ртом накрываю сосок. Бля…
— Потому, что ты наивная дура? — предполагаю я, сквозь ее рванные стоны, и вдруг чувствую удар по щеке.
Рефлекторно бью в ответ.
Блять…
Она смотрит на меня ошалелым взглядом и хочет уйти, но я уже на грани, пусть закончит то, что начала своими взглядами.
— А в чем я не прав? — иду за ней. Проводить-то надо. — Ты веришь всем, веришь в полицию, веришь шлюхе, которая взяла деньги и даже матери не дала. Веришь той, которая звала тебя в гости к своему ебарю.
— Там был этот… Антон? — спрашивает она, развернувшись, и я киваю. Она прикрывает глаза и все равно глупо настаивает на своем.
— Он просто ей угрожал, — идет Лана дальше. — Я уверена в этом.
— Завтра у тебя будет синяк, — я похоже силу не рассчитал. — А у нее ты видела хоть одну ссадину? Телки, которые сопротивляются, еле языком ворочают, чтобы ты знала, губы потому что разбиты в кровину.
— Тебе виднее.
— Мне, да.
Она замирает, а я вдалеке вижу башни ее замка. Сжимаю руки в кулаки в карманах и уже хочу уйти, надеясь, что сегодня она поняла хоть что-то…
— Там так плохо? — вдруг останавливает меня вопрос, и я поворачиваю голову. Смотрю в напряженное, чертовски красивое лицо. Хочется в подкорку ей залезть, узнать, что думает. Обо мне. — В приюте.
— Лучше аборт, чем такая жизнь для ребенка, — говорю то, что думаю, и Лана тут же всхлипывает, тянется к рюкзаку и достает… Да ну нах… пятитысячную купюру. Ебать…. Это ж сколько бабла.
— Это много, — грублю я и смотрю, как ходуном грудь ходит у нее, как губы дрожат. На дом смотрю, потом на руки свои.
Деньги — это хорошо, но сегодня я могу получить кое-что гораздо более ценное. Сказку.
— Лучше пусти меня к себе… руки помыть.
Глава 20
Это, разумеется, неправильно. И чувства, гейзером всколыхнувшиеся внутри тела, запретны. И осознание, почему именно про чистые руки Максим сказал, бьет по мозгу пожарным набатом.
Я не могу оторвать взгляд, смотря как его иссиня-черные волосы высвечивает уличный фонарь, а блики на лице делают его более хмурым. Он способен на насилие. Горящая щека недвусмысленно об этом напоминает, но почему же страха перед ним нет совсем.
Лишь тягучая, сладостная, жалящая сердце, нега и ноющая боль глубоко в груди. Да и руки у него действительно грязные и от таких денег он отказался.
Прячу купюру в рюкзак, вешаю его на спину и, поворачиваясь, через плечо кидаю:
— Я вылезала из дома тайком, так что придется через заднюю дверь.
— Не боись, — слышу смешок. — Если парадный вход пока недоступен, можем и сзади.
Я замираю, пытаясь уловить в его словах смыл, потому что намек весьма очевиден и очень грязен. И теперь после его толчка в спину и спокойного «пошли уже» я не могу думать ни о чем другом, как о задних и передних входах, в которые он может ворваться. А я, что самое постыдное, готова его впустить.
Когда подходим к двери, он меня останавливает и сам заглядывает, еще раз доказывая, что вся его жизнь не подчинялась правилам.
Правила, правила, их так много в моей жизни, а сегодня ночью я нарушаю буквально все. Но в душе нет дискомфорта, скорее пьяняще чувство свободы и желание познать запретный, сладостный плод.
И он был передо мной, вел по моему собственному дому, прекрасно ориентируясь в темноте, иногда только спрашивая точное направление.
Страх узлом скручивает внутренности.
Вдруг его здесь обнаружат? Что обо мне скажут? Побьют, или отправят в приют к таким, как Максим. К первому я готова, а вот ко второму…
Но мысли разом разлетаются стайкой птиц, вспорхнувшей в небо, когда Максим заталкивает меня в спальню и мягко закрывает двери. На ключ.
Он стоит все еще спиной, я уже с трудом дышу, ощущая, как сгустился вокруг нас свежий воздух. Стоило ему взглянуть на меня из-за плеча, как сердце почти остановилось, и я тут же опускаю взгляд, не выдерживая внутреннего напряжения. Дрожащих коленей.
— Ванная там, — указываю я на приоткрытую дверь, из который виднеется полоска света. И вот теперь он оглядывается. Пусть темно, но ему хорошо видно обилие розовых оттенков и ажура, потому что он иронично усмехается.
Очень долго смотрит на широкую расправленную постель. Туда его манит магнитом, но он резко шагает в ванную, не забыв схватить меня привычным движением за запястье.
— Гигиена прежде всего, — говорит он уже в ванной и сразу идет задергивать шторку. Быстрым, оценивающим взглядом окидывает помещение.
— У нас спальни такого размера, — замечает он и отрывает шкафчик с идеально расставленными в ряд баночками, берет пачку тампонов.
К моим щекам, и без того горящим, приливает жар, и я мысленно бью себя по голове.
Ну хватит. Как дома, честное слово.
Подхожу и рывком забираю у него пачку тампакса, ставлю на место и с хлопком закрываю дверцу шкафчика.
— У тебя руки грязные или менструация началась.
— А у тебя когда начнется? — тут же нахально, сверкая темно-синими глазами, спрашивает он, и я закатываю глаза.
— Идиот…
Иду к раковине, кивая на кусок ванильного мыла.
Открываю воду, замечая, как долго он держит в руке мыло и рассматривает его почти как под лупой.
И внутри все переворачивается от мысли, что я могла жить как он. Не знать ни удобной кровати, ни душистого мыла, ни безопасности, которую мне обеспечил этот дом.
И самое ужасное, что я наглым образом все пытаюсь похерить своим поступком. Приглашением оборванца к себе. В не свой дом. «Хочу свой», — вдруг подумалось мне.
Хочу Максима поторопить, но он сам, как будто все понимает, кивает на окно.
— Тут второй этаж, забор не высокий, я успею если что. Не подставлю тебя, Лана… — поднимает он от мыла взгляд, и я тону. Тону в его глазах, голосе, в его серьезном, красивом лице. Теряюсь в ауре, скрытой мощи поджарого тела, мускулистые руки которого так хорошо видны из-под летней безрукавки с капюшоном.
— Спасибо, — сдавленно выговариваю я, и все-таки принимаюсь за помывку рук, но и тут он не оставляет меня в покое.
Легким ударом толкает в сторону и встает рядом. Очень близко.
— Двинься, толстушка…
— Это я-то толстая…? — ахаю и тут же хмурюсь, нацеливаясь в его смешливые глаза через отражение в зеркале. Он становится серьезным, сексуальным и качает головой.
— Нет, конечно, ты идеальная, сама же знаешь… — говорит он и приступает к обильному намыливанию рук, специально или нет, не знаю, но тут же касается моих пальцев. Мне бы уже надо их отнять, но его цепкий взгляд не позволяет нарушить контакт. Нигде.
И я сглатываю вязкую слюну, слежу, как наши руки, словно щупальца под струей воды спутываются, гладят друг друга, и не хотят разрывать порочное, но такое сладостное касание.
Просто руки, просто пальцы. Просто гигиена. Но в теле зачинается ураган, закручивающий эмоции и чувства в тугой комок нервов, по которым словно оголенным проводом проходится Максим.
Острым взглядом. Горячим телом. Сильными, длинными пальцами, что уже не стесняясь чертят линии между моими, уже не намекая, а почти прямо демонстрируя, чего Максим хочет.
— Мне кажется, — не узнаю свой сдавленный, приглушенный голос. — Достаточно…
