Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пацие - Уитт Стивен
Но с финансовой точки зрения победа RIAA — это чистый фарс. Томас — мать-одиночка с двумя детьми, живёт в съёмной квартире, работает в индейской резервации Оджибве, и такое решение её просто разорит. Все понимали, что какие бы там ни принимались решения, всё равно реально RIAA получит только какие-то копейки. Также все понимали, даже юристы RIAA, что сама Томас очень плохо разбирается в компьютерах, что она обычный юзер, способный иногда что-то скачать из пиринговых сетей, и уж, конечно, у такого человека не может быть никаких связей с элитой «Сцены» или торрентов, с теми, кто реально правит миром музыкального пиратства. Она просто стала святым мучеником музыкальной индустрии. [117]
А теперь сравните её деятельность с настоящим пиратом. За месяц до решения суда по делу Томас, ФБР, после попыток длиною в год, наконец, расколола команду Rabid Neurosis и схватила главного инсайдера «Сцены», Бенни Лайделла Гловера. Вот он — простой упаковщик на заводе, человек, сливший за восемь лет более 2 000 альбомов, человек, который разрушил музыкальную индустрию только ради того, чтобы повесить колпаки на колёса своей машины. Гловер вину признал и пообещал свидетельствовать против сообщников, если RIAA откажется от претензий на возмещение ущерба.
Проблемы на этом не закончились. Стали появляться полулегальные цифровые хранилища, например, Megaupload. Пиринговый файлообмен перешёл на торрент-сайты. На место RNS пришли другие конкурирующие группы. Война с пиратством напоминала борьбу с наркотиками: затраты колоссальные, а победить, скорее всего, не получится, несмотря на все угрозы уголовного преследования. Новый альбом Лил' Уэйна «Tha Carter III» первым заработал на славе после «Dedication», хотя и его слили — не Гловер, а кто-то из продюсеров рэпера. Альбом утёк за несколько месяцев до релиза, и Уэйн на это отреагировал тем, что сделал ещё один, «промежуточный» альбом, который назвал просто — «The Leak» («Утечка»).
В промежутке между 2006 и 2008 годами Уэйн появился на, как минимум, двухстах треках в качестве «приглашённого артиста». Это не считая его микстейпов и альбомов. Вообще всё, что он наваял за этот период, учёту не поддаётся. Он был вездесущим, и поэтому попал в мейнстрим, и когда, наконец-то, вышла финальная версия альбома «Tha Carter III», то он оказалась хитом. Ну, типа.
Альбом «отгрузил» почти три миллиона экземпляров и стал самым продаваемым в 2008 году. Но этот его успех — едва половина того, чего достиг «Get Rich or Die Tryin'» всего пять лет назад. С такими объёмами продаж в 2000 году пластинка не попала бы даже в верхнюю десятку. В общем, альбом как формат вымирал. Даг Моррис, правда, далеко не бедствовал.
В ситуации, когда индустрия опускалась на дно, он продолжал зарабатывать почти 15 миллионов долларов в год. Он владел домом у воды в нью-йоркском районе Сайосет, с теннисным кортом, причалом для яхты и бассейном. Также владел квартирой в Сарасоте, а из его новой квартиры на Манхеттене открывался прекрасный вид. Он ездил в личном вагоне и летал личным самолётом, заседал в правлении Robin Hood Foundation (благотворительная организация, борющаяся с бедностью в Нью-Йорке, — прим. пер.) и Зале славы рок-н-ролла. Он относился к привилегированному сословию, жил в мире знаменитостей и всесильных топ-менеджеров. Самые знаменитые музыканты планеты бросили бы всё ради краткой беседы с ним. Ему даже Стив Джобс перезванивал.
Работа на Universal к тому моменту принесла ему, в общем, более ста миллионов долларов, таким образом сделав его самым высокооплачиваемым среди GEO мейджор-лейблов. Такое состояние привлекало внимание и за пределами замкнутого мирка рекорд-бизнеса.
«Органы печати» индустрии, Billboard и Variety, всегда с ним обходились легко, но теперь, по словам Бронфмана, у него на спине словно мишень нарисовали. Популярная пресса тоже решила им заняться.
В конце 2007 года он согласился дать интервью журналисту Wired Сету Мнукину. В опубликованной статье Моррис выглядел как ничего не понимающий осколок прошлого века. Моррис, как всегда, пытался прятаться за своими хитами и настаивал, что ничего в прошлом менять не стал бы, и сейчас бы поступил так, как поступал. Мнукин позволил ему настаивать на этом.
«В рекорд-компании нет технических специалистов, — объяснял Моррис. — Журналисты всё время пишут, что рекорд-индустрия что-то упустила. Не упустила. Просто не знала, что делать. Вот тебе скажут: сделай своей собаке операцию на почке — что ты будешь делать?» [118]
Я лично вызову ветеринара. Но Моррис считал, что такой возможности не существовало. «Мы не знали, кого вызывать, — говорил он, всё более распаляясь. —- Я же не отличу хорошего технического специалиста от плохого. Любой, состряпавший свою чепуховую историю, меня бы облапошил». То, что Моррис так настаивал на своём, якобы, непонимании, говорит о многом. «Он не был готов заниматься бизнесом, который до такой степени разрушен технологией, — считает ветеран индустрии, долгое время работавший с Моррисом. — У него просто другой тип сознания».
То, как Мнукин представил его в статье, Морриса взбесило. По его мнению, эта статья — ни что иное, как просто наезд на него, такой, который понравится подкованным в компьютерных технологиях читателям Wired, с цитатами, в которых вроде бы должна прочитываться тупость Морриса. Моррис считал, что мозги у него очень хорошие, во всяком случае для бизнеса, в котором он работает. Сравнение с ветеринаром, конечно, хромало. Лучше было бы поставить рядом рекорд-бизнес и тот, в котором трудился Мнукин, то есть журналистику — а это, наверное, единственная отрасль, которая пережила переход на «цифру» ещё хуже, чем даже музыка.
Вообще-то, в интервью Моррис ничего не выдумал. Его действительно облапошили чепуховыми историями. Он видел, как и Vivendi, и Universal выбрасывают на ветер десятки миллиардов долларов. Акционерам этих компаний было бы лучше, если б менеджеры вообще ничего никогда бы не слыхали об интернете. Сам Моррис выбросил десятки миллионов долларов на предприятия вроде PressPlay, который заработал ноль центов. Общая сумма капиталовложений в технологию угрожала показать немыслимое: А — капитал, который он привлёк, — мог оказаться больше, чем В — капитал, который он вернул. Такого Моррис бы никогда не допустил. Ну, и на самом деле: как бы по-другому он мог поступить? Если б в рекорд-бизнесе какой-нибудь другой управленец высшего уровня придумал какой-то способ, пошёл бы другим путём, может бьггь, создался бы пример и образец. Но упадок музыкальной индустрии повлиял на всех игроков, от крупнейших корпоративных лейблов до самых мелких независимых. Когда-то Моррис был стражем у ворот, который мог вас пропустить в профессиональную студию для записи, на завод, в сеть распространения. Но теперь ничего этого вам уже не нужно. Студия сегодня — это Pro Tools, завод — программа сжатия mp3, дистрибуция — торренты. Вся «индустрия» теперь помещается в ноутбук.
Моррис оставался безукоризненным защитником культурных трендов. За последние два года его лейблы подписали Рианну, Рика Росса, Тейлор Свифт, Леди Гагу и, что самое прекрасное, Джастина Бибера. В технологиях Даг Моррис не разбирался, зато он знал, как сделать мировую суперзвезду из никому не ведомого youtube-лабуха с завитыми волосами. Он этим занимался уже двадцать лет. Universal делала всё правильно, делала всё, что требуется от рекорд-компании: вложиться в крутой талант, вырастить его и обыграть всех конкурентов.
Но теперь-то что ещё от Морриса требуется — быть гуру технологии? И если так, то что, по логике вещей, Карлхайнц Бранденбург должен подписывать Лил Уэйна? А Сет Мнукин должен изобрести читалку Kindle?
Может, и так. Но ясно одно: это интервью — низшая точка карьеры Морриса. Он стал именно что мишенью, объектом карикатур и бесконечного «флейма» в интернете. Сайт Gawker, с характерной сдержанностью перепечатывавший посты из чужих блогов, назвал его «Самым тупым начальником в рекорд-индустрии». [119] Эту злобу разделяли многие нанятые им работники, среди которых были талантливые люди, отказавшиеся ради работы с ним от предложений Кремниевой долины. «Он сделал из нашей компании посмешище, — скажет позже Ларри Кенсуилл, в то время заведовавший развитием диджитал-направления в Universal. — Причастные к этому бизнесу люди сильно обиделись».
