Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пацие - Уитт Стивен

Сталера и Хакфелдта Прабху допрашивал об RNS с пристрастием. Знают ли они кого-либо в этой группе? Нет. Имеют ли доступ к какому-либо из топовых сайтов? Нет. Откуда они доставали материал? Мы не знаем, сэр. У них там, сэр, всё жёстко, они с нами вообще не разговаривали. Мы вот только одно знаем про них: году так в 99-м они нас обошли, сливали круче. Мы вообще за ними никак угнаться не могли.

Прабху давил дальше. Каждая беседа продолжалась более двух часов, и он всё время повторял одни и те же вопросы. Но Сталер и Хакфелдт не лгали — они действительно не знали об RNS ничего вообще. Прабху не отступался. RNS, может, и хороши, но безупречными они быть не могут, и если эти парни ничего не знают, то кто-нибудь знает точно. Для Universal арест АРС послужил очень слабым утешением, поскольку это были не главные, они — мелкие мошенники и на падение продаж никак не влияли. И тем временем уже у самой компании появились собственные юридические проблемы. Существовал такой упёртый генеральный прокурор штата Нью-Йорк по имени Элиот Спитцер, который грозил всей рекорд-индустрии расследованием, утверждая, что в его распоряжении есть некие свидетельства «подкупа». От инсайдеров Спитцер получил какое-то огромное количество страшных документов, из которых, как он утверждал, следует, что подкуп осуществлялся на систематической основе. Причём те, кто занимались продвижением артистов, давали взятки радио-диджеям, чтобы те ставили нужные песни в эфир.

Вообще, скандалы со взятками и подкупом — это хроническая проблема музыкальной индустрии. Они возникали каждый раз, как только промоутеры забывали, что бывает за взятки. На Warner Бронфман-младший только что подписал соглашение со Спитцером на пять миллионов долларов, и Моррис понимал, что, наверное, следующим будет он. В марте 2006 года Спитцер добыл из недр компании Universal целый корпус переписки по электронной почте, которая доказывала, что за тяжёлую ротацию на радио в праймтайм компания расплачивалась подарками и деньгами. Вообще же, уровень коррупции оказался невысок: популярный «мерч» на пару сотен долларов — этого достаточно, чтобы соблазнить обычного радио-диджея. Некоторые специалисты задавались вопросом, а стоит ли вообще пресекать такие действия, если влияние радио всё равно ослабевает. То есть музыкальная индустрия умирает, а Спитцер их преследует за подарочные карты Аmех стоимостью в $300?

Но радио тогда всё-таки ещё могло сделать песню хитом, и в бизнес-стратегии Морриса оно играло не последнюю роль.

К тому же, взятки составляли только часть проблемы. Хуже, что Universal не брезговал, как говорят американцы, «искусственными газонами» — то есть подкупать людей, чтоб те звонили на радио и просили «поставить такой-то хит», который ещё не хит. Так создавали видимость популярности той или иной песни, хотя в действительности эту песню никто не знал. Кампании «искусственных газонов» охватывали определённую демографическую группу. Например, в 2004 году десятки радиостанций по всей стране начали получать звонки от «женщин 18-24 лет, чернокожих». [102] Ключевые рынки, Нью-Йорк и Чикаго в частности, заваливались фальшивыми заявками — до сорока в неделю — на несчастный сингл Ашанти «Rain on Ме». Реально сильные, популярные артисты, вроде Эминема и Фифти Сента, в подобной поддержке не нуждались, их музыка сама создавала спрос. Поэтому юнивёрсаловские «фейковые хиты» ассоциировались в основном с менее значительными артистами, такими, как Ник Лешей, бывший участник бойз-бенда (имеется в виду группа 98 Degrees, — прим. пер.), хип-хоппер DMX и музыкальный проект беспутной звезды Линдси Лохан. По контракту Universal обязан был продвигать этих музыкантов, хотя их творчество эти усилия не оправдывало. Тут-то и требовался «искусственный газон», теоретическое обоснование которого в том, что если всех убеждать в том, что некая песня очень популярна, то, возможно, она действительно перепрыгнет через некий невидимый порог и на самом деле станет популярной.

Иногда так и случалось. В 2005 году Линдси Лохан снялась в фильме «Сумасшедшие гонки», римейке диснеевского «Фольксвагена-жука». Главная музыкальная тема фильма — песня «First», где героиня Лохан пытается обратить на себя внимание своего парня, которому не до неё. Никого особо этот высер не интересовал: «First» даже в чарты не попала. На MTV в первый уик-энд клип приняли сдержанно-тепло, но потом программу Total Request Live завалили заявками на песню. Среди спитцеровских мейлов-доказательств было одно, тема которого проливала свет на такую вот внезапную популярность:

Песня вошла в топ-10 TRL, ротировалась там больше месяца, и, в результате юнивёрсаловских махинаций, альбом Линдси Лохан «Speak» ухитрился стать «платиновым» (что гораздо хуже — многие несчастные с промытыми мозгами заплатили свои деньги, чтобы посмотреть «Сумасшедшие гонки»). Казалось, что хит можно сделать из ничего — достаточно только иметь телефонную базу фальшивых звонков и пару сотен долларов в подарочных картах.

Лично Моррис в документах не фигурировал. Universal уладила дело во внесудебном порядке, выписав чек на 12 миллионов долларов, так и не признавшись в преступлении. В таком стиле Спитцер «пресекал»: никого не сажал, и, кроме денег, никаких последствий. Но, во всяком случае, индустрия получила сигнал. Может быть, они смогут производить настоящие хиты, раз они уже в этом деле?

Но Моррис знал, что любой, самой отличной, песне требуется продвижение, и к этому он относился как к точной науке. Сначала пишется отличная песня. Это самое сложное, но Моррис разбирался — он сразу слышал потенциальный хит. Затем эту песню надо поставить на радио и телевидение. Поскольку эфир контролируют государственные монополии, то тут надо быть очень осторожным и не вступать в конфликт с законом. К счастью, радиостанции нуждались в вас так же, как вы нуждались в них. Наконец, альбом выпускается, развозится по магазинам, а люди, услышав по радио отличную хитовую песню, покупают весь альбом на CD.

Но теперь эта последняя ступенька сломалась, потому что целый альбом покупать совсем не обязательно. Даже если вы придерживались того атавистического предрассудка, что за музыку надо платить, то вы могли просто купить mp3-сингл в iTunes. Годами индустрия торговала песнями, которые даже их авторы не считали достойными, и теперь пришла расплата. [104] Альбом, что называется, шёл «в нагрузку» к хиту: после того, как слушательнице запудрили мозги в программе Total Request Live, она, чтобы послушать свой любимый «First», должна была купить целый альбом Speak. А кому нужны 12 песен Линдси Лохан, когда и одной более чем достаточно?

Конечно, в своё время музыканты мыслили альбомами. Они писали целые произведения на четыре виниловых «пласта». Это были дни Эртегюна, время, которое Моррис вспоминал с нежностью. Led Zeppelin тогда готовили 12 песен для двух долгоиграющих виниловых пластинок, и это их целостное художественное видение. А ты садился дома рядом с вертушкой, надевал наушники, взрывал косячок и потом два часа слушал весь «Physical Graffiti» целиком, подряд. Но альбомный рок вымер в 80-е, пал жертвою MTV и плееров Walkman. И все последующие двадцать лет музыкальный бизнес жил хитами.

Особенно это касалось рэперов. Они делали совершенно взрывные синглы, но альбомы набивали порожняком: ленивые рифмы на недоделанных битах, бросовые песни неизвестных помощников-учеников и какие-то мутные приколы. Приятнее прослушать «In Da Club» шестнадцать раз подряд, чем один раз целиком «Get Rich or Die Trying». Уже никто не лежал на полу с наушниками на голове, все уже бегали по парку с пальцем на колёсике-переключателе. Никто не слушал рэп-альбомы целиком, даже сами рэперы. То есть для жанра, на который Universal поставил своё будущее, стратегия «хиты продвигают продажи альбома» менее всего годилась.