Just for fun. Рассказ нечаянного революционера - Торвальдс Линус (читать книги без сокращений txt) 📗

IX

В начале октября была выпущена версия 0.02 с исправлением ошибок и добавлением некоторых программ. В ноябре я выпустил версию 0.03.

К концу 1991-го я был уже готов остановиться. Я сделал много интересных вещей. Не все работало идеально, но в программистском мире люди часто теряют интерес к проекту, когда решены основные задачи. Со мной примерно так и было. Кому интересно вылавливать блох? Удержали меня две вещи: во-первых, я нечаянно запортил раздел с Minix, а во-вторых, мне продолжали приходить отклики.

В те времена я загружался в Linux, но использовал Minix как основную среду разработки. Под Linux я в основном получал с университетского компьютера почту и новости с помощью своей программы эмуляции терминала. Поскольку университетская машина была постоянно занята, я написал программу автодозвона. Но в декабре я по ошибке позвонил вместо модема на винчестер. Вместо параметра auto-dial /dev/tty1 (последовательный интерфейс) я указал /dev/hda1 (винчестер). В итоге я нечаянно попортил некоторые важные части раздела, где у меня сидела Minix. Теперь я не мог ее загружать.

Это был решающий момент: можно было переустановить Minix или принять вызов и объявить, что Linux может полностью ее заменить. Я написал программы для компиляции Linux внутри нее самой и каждый раз, когда мне требовалась Minix, просто добавлял в Linux нужную функцию. Это большой шаг вперед, когда отказываешься от исходной базовой среды и переходишь на самообеспечение. Поэтому в конце ноября я выпустил версию 0.10. А еще через несколько недель – 0.11.

Вот тут системой стали по-настоящему пользоваться несколько человек. До этого мне приходили сообщения только о мелких ошибках – достаточно было исправить одну строку. Теперь же мне стали присылать заявки на новые функции. Помню, мне пришлось выйти из дома, чтобы увеличить ОЗУ с 4 до 8 мегабайт. Еще пришлось купить сопроцессор для операций с плавающей точкой, потому что некоторые спрашивали, поддерживает ли Linux сопроцессоры. Новое железо позволило проводить вычисления с плавающей точкой.

Помню, в декабре мне написал один немец. Он пытался скомпилировать ядро, но не мог запустить GCC, потому что у него было всего два мега, а компилятору тогда было нужно больше мега. Он спрашивал, нельзя ли компилировать Linux какой-то другой программой, которая не требует столько памяти. И хотя у меня таких проблем не было, я решил написать новую функцию специально для него. Это называется страничной подкачкой на диск и дает возможность в дополнение к имеющейся памяти использовать винчестер. Дело было в канун Рождества 1991 года. Помню, как 23 декабря старался реализовать подкачку. К 24-му она вроде заработала, но время от времени сыпалась. Наконец, 25-го все было готово. Это была первая возможность, которую я добавил по чужой заявке.

Я очень этим гордился.

Конечно, я ничего не сказал родным, когда мы собрались у папиной мамы (Фармор) на праздничный обед с окороком и селедкой. Каждый день полку линуксоидов прибывало, и я стал получать сообщения из таких стран, в которых мечтал побывать (вроде Австралии и США). Не знаю почему, но мне не хотелось обсуждать эти дела с родителями, сестрой или другими родственниками. Они же не разбирались в компьютерах. Наверное, я думал, что они ничего не поймут.

С их точки зрения, я просто занимал телефон своим модемом. Раньше в Хельсинки ночью был пониженный тариф, поэтому я старался большую часть делать дома по ночам. Но иногда я занимал телефон целый день. Я пытался раздобыть второй номер, но мы жили в старом доме, и запасных линий у них не было, а новые проводить они не собирались. В то время Сара только и делала, что разговаривала с друзьями по телефону. По крайней мере, мне так казалось. Поэтому у нас периодически возникали стычки. Виртуальные. Во время ее разговоров я принимался дозваниваться модемом, и у нее в трубке слышалось звяканье. Это ее раздражало, но так я давал ей понять, что мне очень-очень нужно считать почту. Я и не говорю, что был хорошим братом.

Подкачка на диск была довольно значительной вещью – в Minix ее не было. Я включил ее в версию 0.12, выпущенную в первую неделю января 1992-го. Linux тут же стали сравнивать не только с Minix, но и с Coherent, небольшой Unix-системой, выпущенной компанией Mark Williams. Добавление подкачки сразу вывело Linux вперед.

Тут-то и начался ее стремительный взлет. Люди стали переходить от Minix к Linux. В то время Linux еще многого не умела из того, что умела Minix, но самые ходовые вещи в ней были. Да еще эта новая возможность, которую все сразу оценили: подкачка позволяла запускать такие большие программы, для которых фактически не было памяти. Когда память кончалась, можно было взять использованный кусок, сохранить его на винт, запомнить, куда, и снова использовать кусок памяти. Это было важным событием в начале 1992 года.

Именно в январе пользоваться Linux стали не только те 5, 10, 20 человек, с кем я переписывался и кого знал по именам, но и сотни неизвестных мне людей. Среди пользователей Linux появились незнакомцы, и это было прикольно.

Примерно в это время по Интернету гуляла утка. Какой-то мальчик по имени Крейг якобы умирал от рака, и люди рассылали по цепочке письма, призывавшие поддержать его, послав ему открытку. Похоже, это был просто черный юмор: не думаю, что Крейг вообще существовал, а тем более болел раком. Но этот призыв породил миллионы открыток. Поэтому я – наполовину в шутку – попросил пользователей Linux присылать мне не деньги, а открытки. Это была своего рода пародия на цепочные рассылки («О боже, неужели еще один мейл с просьбой слать открытки?»). В мире PC тогда были очень популярны «шаровары» (условно-бесплатные программы): скачал программу – пошли автору долларов 10. Меня многие спрашивали, не послать ли мне долларов тридцать. Нужно было что-то ответить.

Оглядываясь назад, я понимаю, что деньги не помешали бы. На мне висело тысяч пять долларов в студенческих ссудах и примерно 50 долларов в месяц надо было выкладывать за компьютер. Остальные расходы шли в основном на пиццу и пиво. Но Linux отнимала у меня столько времени, что я очень редко куда-нибудь выходил – раз в неделю, не чаще. На девушек мне деньги не требовались, но на дополнительные железки пригодились бы. Хотя можно было обойтись и без них. Возможно, другой сын попросил бы за свою программу денег, чтобы помочь оплатить квартирные расходы своей одинокой работающей матери. Мне это и в голову не пришло. Можете меня судить.

Меня больше интересовало, где люди используют Linux. Я предпочел деньгам открытки. И они посыпались лавиной – из Новой Зеландии, Японии, Нидерландов, США. Почту обычно вынимала Сара, и она очень поразилась, что ее задиристый старший брат получает весточки от друзей из таких дальних краев. Это впервые навело ее на мысль, что в те долгие часы, когда я занимал телефон, я делал что-то потенциально полезное. Открыток накопилось много сотен, и я не знаю, куда они делись. Наверно, пропали во время одного из переездов. Авутон говорит, что я «самый несентиментальный человек на свете».

Я не хотел получать деньги по целому ряду причин. Когда я впервые выложил Linux в свободный доступ, я чувствовал, что иду по стопам всех тех ученых, которые столетиями строили свои теории на базе других – на плечах гигантов, говоря словами Исаака Ньютона. Я хотел не просто дать людям возможность воспользоваться плодами моих трудов, но и получить от них обратную связь (ну хорошо – и признание тоже). Мне казалось неправильным брать деньги с тех, кто мог бы помочь мне в улучшении программы. Возможно, я подошел бы к вопросу иначе, если бы не вырос в Финляндии, где на каждого, кто выказывает малейшие признаки жадности, глядят с подозрением, если не с завистью. (Все несколько изменилось с тех пор, как телефоны Nokia стали распространяться по всему свету, увеличивая банковские счета бесчисленных финнов.) И безусловно, я бы совсем по-другому смотрел на бесплатное распространение программы, если бы не вырос под влиянием упертого дедушки-профессора и упертого коммуниста отца.