Избранные произведения в двух томах: том I - Артюхова Нина Михайловна (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Серебристо-зеленые верхушки сосен на темно-голубом небе.
Пахнет смолой и какими-то очень душистыми цветами. Жарко.
Высокие травинки наклоняются и щекочут лицо.
Лена лежит на поляне в лесу, закинув руки под голову. Рядом корзина с грибами.
Нужно бы их почистить, но не хочется шевелиться, хочется лежать так.
Сегодня было письмо от папы.
Папа писал:
«Молодец, Ленка, что ты затеяла детский сад. Мамам сейчас трудно приходится, у них двойная нагрузка — и за себя работают и за нас. Старайся помогать и своей маме, и чужим.
Ну да, я знаю, что ты у меня энергичная, всюду сумеешь поспеть.
Напиши еще про ваших заводских ребятишек, уж очень смешно ты об них рассказываешь».
Лена тяжело вздыхает. Вот тебе и энергичная! «Смешно рассказываешь!»
Что можно рассказать смешного?.. Вообще ничего нет смешного. Только одно грустное.
Сжимается горло. Хочется плакать.
Нужно написать папе. Что написать?
Почему никогда ничего не выходит так, как хочется?
Где-то совсем близко зажужжал шмель, потом успокоился, опустившись на розовую головку клевера. А сам такой бархатный, черный с золотом…
Растут ли на фронте цветы? Летают ли шмели? Деревья, должно быть, есть, только какие-нибудь изломанные, исковерканные…
А трава и цветы, должно быть, все вытоптаны…
Кто-то крикнул: «Ау!» — далеко в лесу, другой голос ответил поближе.
Потом затрещали ветки, кто-то засмеялся.
«Это наши заводские, — подумала Лена. — Витька, Томочка, Кирюшка, кажется, и Марусин голос…»
Лена, прихватив корзинку с грибами, торопливо отползла в кусты и притаилась там.
Под кустами было прохладно и пахло по-другому — грибами, сыростью.
Ребята и Маруся прошли совсем близко.
Было таинственно и даже жутковато немного смотреть на них и знать, что они тебя не видят.
Вот они отходят все дальше и дальше… Вот уже и голосов не слышно.
Лена вернулась на полянку и опять легла в густую траву. Ушли. Ну и пусть! Ей никого не нужно…
Алюминиевая кастрюля давно уже утратила свою красоту в русской печке. Лена чистит ее песком, полощет в воде, наконец кладет на траву, чтобы обсохла. Чище, конечно, стала, но на боках какие-то вмятины, будто у кастрюли щеки ввалились, как у очень похудевшего человека.
Рядом с Леной уборщица тетя Люба вымыла ведро и, зачерпнув воды, поправляет платок, собирается идти к дому.
— Самовар ставить хочешь, тетя Люба?
— Что ты, что ты! Разве можно для самовара в речке воду брать? — пугается тетя Люба. — В речке микропы!
Она вытягивает указательный палец и сгибает его несколько раз, показывая, как извиваются «микропы» в речной воде. Лена заглядывает в ведро. Действительно, маленькие бойкие «микропы» плавают в воде, извиваясь точь-в-точь как указательный палец тети Любы…
Подошла Маруся и стала полоскать в речке маленькие рубашонки.
— Что же, едем с пятичасным? — спросила тетя Люба.
Маруся ответила с досадой:
— Нет, не поеду. Ребят не с кем оставить. Завтра базар большой, все хозяйки в город собрались.
— А ты что покупать-то хотела?
— Башмаки Бобке, он у меня разутый совсем.
Маруся изо всех сил отжимала рубашку, сложенную жгутом. Казалось, что она энергично душит змею, отвинчивая ей голову.
Лена сказала, мучительно краснея:
— Маруся, давай я побуду с ребятами.
Она думала, что Маруся сейчас ужасно рассердится и скажет: «Не нужна мне твоя помощь!» — а может быть, даже отвинтит ей голову.
Но Маруся мягко встряхнула и расправила рубашонку, положила ее на траву и ответила совсем добрым голосом:
— Вот уж спасибо-то, если сможешь! Только, Лена, ведь я завтра вечером вернусь. С печкой-то ты справишься? Да и ночевать…
— Все сделаю. Давай дополощу, а ты беги собирайся. Я скоро к ребятам приду.
Лена торопливо поужинала, задвинула все обратно в печку и оставила записку Саше, на случай если он вернется домой раньше мамы.
«Я у Маруси, щи в печке, котлеты пополам с мамой, я уже».
Потом помчалась по лестнице вниз и на крыльце встретила маму.
Мама держала в руке две тоненькие морковки.
— Леночка, я прошла огородом. Все опять ужасно заросло. Сейчас поужинаем и пойдем полоть. А морковь продергивать надо. Смотри, какая она.
— Не могу сейчас, — торопливо ответила Лена. — Маруся в город уехала, я буду у нее, я обещала посмотреть за ребятами… Я, мама, и ночевать у них буду… Можно?
Она хотела мчаться дальше.
— Ну, хорошо, сегодня уж я одна, а завтра обязательно, прямо с утра займись полкой.
— Да я же и завтра на целый день! Маруся приедет только вечером.
— Знаешь, Лена, — сказала мама, — это, конечно, очень хорошо — помогать Марусе. Но нужно и дома что-то делать. Огород большой, Саша приходит поздно, я одна не справляюсь. Помнишь, как было плохо зимой без своих овощей?
— Ну да! Ну да, — крикнула Лена, — ты хочешь, чтобы я думала о своих овощах и не думала о чужих детях!
Мама только посмотрела на нее и пошла по лестнице, похлопывая себя по ладони бледным морковным хвостиком.
Коленька, Боба и Кук стояли, приоткрыв дверь, и, видимо, старались угадать, к ним идет Лена или просто так, по своим делам.
Кук, самый храбрый, должен был выяснить этот щекотливый вопрос. Когда Лена поравнялась с крыльцом, он сделал шаг вперед и спросил с неожиданной для него робостью:
— Лена, ты куда идешь?
— К вам.
Он продолжал уже смело:
— Лена, достань нам супу из печки. А то мама уехала, и мы на одном хлебе сидим. Коленька даже ни на чем не сидит, он сухого хлеба не ест, он его размачивает. Так и придется ему лечь спать некушанному!
Боба подобострастно подал Лене ухват и сказал, что суп справа.
Коленька вскарабкался на стол и преважно уселся там в своей обычной позе, ножки калачиком.
Лена налила густой картофельный суп в плошку и поставила ее посреди стола.
— Забели, — сказал Боба.
Лена забелила суп молоком из баночки.
Три деревянные ложки заработали дружно, три куска хлеба стали уменьшаться и таять на глазах.
Первым перестал есть Коленька. Он подобрал губами с ложки мокрый кусочек хлеба и положил свое оружие на стол, выпуклой стороной кверху.
Потом, вытирая ладонью губы, соскочил со скамейки Кук.
Наконец Боба отвалился от стола и протянул Лене пустую плошку, чтобы вымыть.
— Дать вам еще? — но они отказались.
«Как они мало едят, — подумала она. — Эх, малыши!»
И вот они стояли перед ней все трое и улыбались почтительно и немного смущенно.
— Так! — сказала Лена. — Что же мы будем сейчас делать? За грибами пойдем завтра. А сейчас пойдемте посидим на дворе, я вам расскажу сказку.
Постлали одеяло на траве и уселись на него, прижавшись потеснее к Лене.
Сказок Лена знала много и рассказывала их хорошо. Она поджала под себя ноги поудобнее и задумалась на минуту. Так ясно представлялся ей большой книжный шкаф в московской комнате. Особенно запомнились три коричневых тома русских народных сказок и три тома арабских сказок — красивые книжки в красных переплетах.
Когда Лена начинала рассказывать, ей казалось, что она раскрывает и перелистывает книгу, то красную, то коричневую, и читает прямо с раскрытой страницы.
Лена знала, конечно, в какой книжке Иван-царевич скачет на Сером волке и в какой странствует мореход Синдбад. Но в головах слушателей Царевна-лягушка и прекрасная Забейда были почти родными сестрами, а Конек-Горбунок, возвращаясь из путешествия, отдыхал в стойле вместе с волшебным конем Календера. Может быть, даже совсем недалеко от них жевала сено почтенная Белоглазка. Лена рассказывала почти теми же словами, как было написано в книге. Иногда она говорила:
— А вот здесь картинка: они стоят связанные, спина к спине, а рядом невольник с кривым мечом хочет отрубить им головы. А он такой бородатый, туфли с острыми носами. И у каждого на голове чалма… ну, вроде полотенца такого блином на голову наверчено… А что такое меч, вы знаете? Ну, вроде косы, острый такой, изогнутый. Понимаете?
