Загадки русского народа - Садовников Дмитрий Николаевич (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
— IIIepсть продали, а барана выложили.
Самарск.об, Ставроп.у, с Озерки.2503. Пришел жених к невесте, стал ее спрашивать, где отец с матерью.
Отец уехал сто рублей на пятак менять (псовая охота). «А мать?» — А мать ушла взаймы плакать (по покойнику). Собрала бы я тебе, жених, пообедать, да обед-то у курицы под хвостом (яйцо)
Самарск.губ., Ставроп.у., с Озерки.
ПРЕДИСЛОВИЕ Д. САДОВНИКОВА К ИЗДАНИЮ
1876 года
Памятники народного творчества находятся между собой в тесной, неразрывной связи. Они уясняют нам отношения народа к природе и собственной жизни, важны не только для этнографа, но и для историка. Находя неуместным распространяться здесь о значении обширного отдела сказок и песен, ограничимся проведением небольшой параллели между краткими ходячими изречениями, каковы загадки и пословицы. В первых отразились взгляды народа на природу и окружающую обстановку, в последних — вся житейская мудрость и нравственная личность простолюдина. В загадке, более древней по форме л происхождению, открылся полный простор для творческой фантазии народа; в пословице — для его здравого смысла и критики. На загадки всегда влияла окружающая обстановка, для распространения многих из них существовали географические, резко очерченные границы; на пословицы влияла людская среда, в них всегда сквозила личность, характер сказавшего. Возьмите для примера старые пословицы новгородцев и москвичей, и вы найдете между ними значительную, местами резкую разницу. Неодинаковые условия вызывали в одном случае иную обстановку, в другом — иную среду. Загадка про кедр могла сложиться исключительно там, где он рос; изречения, полные свободолюбия или приниженности — лишь там, где эти качества вошли в характер сложившего их народа.
Происхождение загадки относится к темной древности, к тому времени, когда человек глядел на природу, как на что-то живое, когда явления ее были для него подавляющей, страшной тайной. Олицетворяя их, дикарь первобытных времен слагал свой образный миф, и многие из загадок носят на себе несомненный отпечаток этой мифической давности. По мере того как борьба человека с природой подвигалась вперед, загадка, бывшая прежде хранительницей верований, постепенно утрачивала свое важное значение, стала удовлетворять одной народной любознательности. Осталась ее иносказательная, аллегорическая форма, уцелел образный сильный язык, но прежний смысл затерялся. Народ стал смотреть на загадку, как на праздное упражнение ума, и предоставил ее почти исключительно детям, существам только еще раскрывающим глаза на окружающий мир. Благодаря этому, образование загадок пошло новым путем.
Круг их заметно расширялся, по мере того как увеличивался кругозор самого народа. Накопление чувственных и умственных впечатлений отражалось в непрерывавшемся творчестве. При поверхностном взгляде на народные загадки можно различить их главнейшие наслоения, самый порядок отложения последних. Древнейшие, каковы загадки о небесных светилах и явлениях природы, носят на себе ясные следы охогничьего и пастушеского быта, когда дикарь-человек почти не знал вещей и обстановки, весь зависел от природы той местности, на которой ловил зверей и пас стада. Следующее наслоение представляют загадки быта оседлого, земледельческою. Теплое жилье, хозяйство и орудия земледелия, большее общение с подобными себе вызвали новый ряд иносказательных представлений, определений одного предмета другим по какому-нибудь сходному признаку. Христианство и грамота отложили одно из последних наслоений; творчество детей внесло также свою дань.
Взгляд на большинство загадок, сложившийся у нашего народа, как на пустое упражнение в слове, не стоящее внимания, передался по наследству и образованному классу. Загадки собирали и записывали сравнительно в небольшом количестве, чего нельзя было объяснить какими-нибудь особенными трудностями их собирания. Напротив, загадку можно вызвать по желанию, как сказку и всякое другое эпическое произведение; это не то, что пословица, говорящаяся к слову, за которой надо следить в разговоре. Понятно, что никто не станет высказывать внутренних убеждении без всякого повода: душа человека не открыта первому встречному и для отыскания новой пословицы надо разговориться с простым человеком; загадку же скажет всякий знающий, каждый ребенок: стоит лишь заговорить, возбудить любознательность, которая направлена, как известно, в ранние годы больше на конкретные понятия, как более доступные, в зрелые — на понятия отвлеченные.
Сахаров первый дал место русским народным загадкам в своих «Сказаниях». За ним, после долгого промежутка, явился в свет небольшой сборник Худякова и обширное собрание русских пословиц Даля, где составитель, придавая последним самое широкое значение, поместил более тысячи загадок. Во второе дополненное издание книжки Худякова (оно было помещено в шестом выпуске Этнографического сборника) вошло все, что было у Caxарова, Даля и др., с прибавлением нескольких сотен новых.
В расположении загадок Сахаров не держался другой системы, кроме нумерации; Худяков и Даль, обладавшие уже значительным материалом» разошлись в тех целях, для которых собирали: Худяков, видимо, увлекся исключительно филологией, упуская из вида другое, более важное значение загадок в истории культуры, и расположил собранное в алфавитном порядке; Даль смотрел на все плоды народного творчества как на полное отражение народной жизни и разместил загадки заодно с пословицами, в группы. И то и другое имело свои неудобства: у первого можно было сразу найти любую загадку, но не вынести ничего цельного; у второго — наоборот. В первом издании худяковских загадок варианты были отнесены в примечания, во втором — они заняли надлежащее место в тексте, с указанием, где записаны; у Даля же последнее не было означено ни в словаре, ни в пословицах.
Считаю должным сказать теперь несколько слов про то, что послужило поводом к изданию настоящего сборника, и про те задачи, которые я имел в виду при его составлении.
Желание ближе познакомиться с культурным и умственным развитием нашего народа заставило меня прежде всего взяться за словесные памятники его творчества. В этом случае сборники русских песен оказали наибольшую услугу той цели, с которой я взялся за них. Несмотря на массу чисто научных примечаний гг. Киреевского и Рыбникова, система расположения песен была уже строго намечена и последовательно укладывалась в рамки исторической жизни народа. Жизнь русского крестьянина, от колыбели до могилы, отразилась в сборнике бытовых песен, собранных Шейном. Взгляд г. Костомарова на народную поэзию указывал тот путь, которым надо идти.
Одно лето, проведенное в деревне, навело меня на мысль собрать народные загадки, бывшие в таком забросе и почти неизвестные публике. Приходилось внести значительный вклад, от себя и разбить весь материал, разбросанный в печати, на группы по однородным предметам и в строгой последовательности перехода от конкретного к отвлеченному.
Цель ставилась такая: выяснить группировкой загадок бытовую обстановку и мировоззрение русского земледельца, затем дать читателю возможность найти любую из них в приложенном отдельно алфавитном указателе. Работа была начата, задача поставлена, и я решил довести ее до конца. Не дело составителя судить о том, насколько его работа вышла удорлетворительна, знаю одно, что она не лишена свойственных всякой систематизации недостатков Размещение загадок по группам предметов представляло не раз довольно большие трудности и было причиной устранения значительного числа вопросов в особый отдел. Вводные загадки, имеющие отношение по смыслу, отделены чертами, загадки о совершенно разнородных предметах, соединенных вместе, попали в отдел, наиболее соответствующий первому слову отгадки. Варианты, по возможности полный свод которых делается в настоящем сборнике, распределены сообразно с тем порядком, в котором идут предметы сочинения. При записывании соблюдался свойственный большинству загадок размер, терпящий столько нарушений при устной передаче. Строчки прозы несомненно стерли бы этот своеобразный склад народных загадок и затруднили бы самое чтение. Единственно этому обязаны своим появлением большей частью те коротенькие созвучные строки и большие бумажные пробелы, которые так бросаются в глаза при просмотре издания. Отсутствие ударений в сборнике (это могут поставить мяе в упрек) объясняется тем, что он печатался в новой типографии, не успевшей ими обзавестись. Под вариантами означено до двадцати пяти великорусских губерний Большая часть загадок, собранных лично мной, записана в Ставропольском уезде Самарской губернии (Пальцыно, Рузадово, Озерки, Камышовка, Новиковка, Новое Урайкино) и в Симбирске; незначительное количество — на Каме до Перми и в Петербурге.
