Песни и сказания о Разине и Пугачеве - Автор неизвестен (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗

— Ах, вы, дураки! Что же вы скрываете от меня. Ведь я нарочно прислан царем похвалить вас за усердие и пожаловать. Молодцы вы, ребята, что хорошо расправились с попами и господами и стояли за государя Петра Федоровича; он вам прислал большую награду за верность: кто из вас вешал попов, тому жертвует царь воз соли; ступайте в город Чебоксары (уездный город Казанской (Губернии, называемый чувашскою столицею), там из казенного подвала отпустят вам по двадцать пудов каждому, вот только я напишу и дам вам грамотку.

Вручил чувашам туванским воинский начальник письмо, распрощался с ними ласково, скомандовал солдатам и ускакал с отрядом. Тут чуваши — большие охотники до соли — стали тотчас запрягать лошадей, поехали в Чебоксары и виновные и частью невиновные; а военный начальник с солдатами поджидал их около дороги в лесу, недалеко от села Туван. Каждого проезжающего чувашенина ловили солдаты и приводили к своему командиру, а тот допрашивал их:

— Ты куда едешь?

— В Чебоксары за солью, царь пожаловал.

— Да ты ведь не бунтовал и попов не вешал, даром казну разорять уздумал.

— Как не бунтовал! Вон и вожжи мои были; на них я повесил туванского попа с другими товарищами.

Разумеется, таких смельчаков солдаты брали и вязали им руки и ноги; иные сознавались, что поехали за солью даром, не участвовали в бунте, а только смотрели, как вешали попов другие. Этих чуваш прогоняли обратно в село нагайками, и те скакали без оглядки, считая себя обманщиками царя.

Таким образом разведали, кто были главные зачинщики и кто пособники бунта. Привезли их в село Туваны и перед собранием всех чуваш жестоко наказали батогами да вдобавок натерли им спины лакомой приправой их кушанья — солью.

27

.. Рассказывают про Пугачева. Он являлся к богатым, требовал у них хлеба и денег, раздавал то и другое беднякам. К последним он относился вообще хорошо. Освобождал чуваш из-под опеки духовенства и чиновников; вешал тех и других, чувашам позволил держать прежнюю «чувашскую» веру.

БАШКИРСКИЕ ПРЕДАНИЯ

28

В эти дни среди караков (русских) происходят большие события. С Дона появился некий Нугачев-богатырь и начал войну против русских чиновников (tureler). Среди народа хо* дят такие слухи, что этот богатырь является мужем царицы-бабушки — Петром. От этого богатыря я получил известие. Он говорит, что башкирам даст свободу; пусть они сами управляют своей страной, где они, по своему желанию, могут летать подобно птице и плавать подобию рыбе. Очень плохо относится он к русским чиновникам, боярам и сенаторам.

Со всех башкирских селений я получил известия. Бурьянцы, тамианцы, тамауровцы, усер-генны, табинцы, катаевцы, зюрма тинцы и кип-чакцы — все поголовно, воспользовавшись этим моментом, хотят восстать. Является ли Пугач царем или нет, — это нас не интересует. Пугач — против русских чиновников, генералов и бояр, — для нас это достаточно!. На протяжении тридцати восьми лет мы пробовали жить спокойно, неся службу русским чиновникам, исполняя все их повеления и удовлетворяя все их требования. Но на этом нс прекращались обиды и гнет русских. Воспользовавшись нашим спокойствием, Башкирия наводняется русскими бояр-ам;и. Сотнями и тысячами грабится наш скот, и при помощи фискалов ежедневно сотнями убиваются, избиваются и высылаются наши почтенные люди.

В чем были повинны Келымек Абыз, богатырь Акай, Кучум, Кучук, Алъцай, Карасакал, Айдар, Амин и мулла Батырша? Кельмек Абыз и его сторонники восстали против постройки города Оренбурга и против заселения башкир^ ских земель русскими боярами, признавая, что это превратится во вражеское гнездо. В результате он, попав в руки табинских русских, был повешен в присутствии нескольких тысяч башкир. Затем на арену борьбы за свободу башкир выступил Карасакал, который также был повешен.

Спустя четыре года появился мулла Батырша. Богатыри Буриан и Амин, присоединившись к нему, пробовали было захватить в — свои руки Сибирскую и Ногайскую дороги. Старшина Айдыр — из Тамщана и Купат — из Уоергена пали жертвой за Башкирию. Богатырь Айдар со — своим сыном Аканом попал в руки капитана; Акан умер от розги. Когда Айдар не был умерщвлен бесконечной розгой, ему отрезали уши, нос и губы и, закованного по ногам, сослали на тяжкую работу в Заморье,

Мулла Батырша был выдан мещерякским старшиной, некиим Сулейманом, за тысячу рублей. После подавления башкирского восстания и после того, как все руководители движения были взяты русскими, — явился вновь к башкирам майор, (некий Бахметьев, с тремястами солдатами* который поджигал башкирские селения и забирал в плен всех башкирских женщин.

Обращаясь к своим войскам, Салават про* должал:

Присоединившись к Пугачу, мы должны отомстить за всех павших жертвой в защиту Башкирии и за башкирскую свободу — за убитых у устьев Ори пять тысяч безоружных башкир, за утопленных в Нике три тысячи башкир, за убитых в Мензелинске Алдаря, Кельмек-абыза, Алъшайа, Юлдаша, Амина, муллу Батырпгу и за сожженные семнадцать лет тому назад башкирские селения.

Собравшимся тут бакширам Салават приводит следующие поговорки:

Борцом (pelvan) является не тот, кт/о всех побеждает на свадьбах и иных — сборищах, а тот, кто завоюет себе славу умением вести за софой свой народ и одержать победу над врагами за свободу своей родины.

Кто ни именует себя богатырем, но при виде неприятеля, не имеет сноровки, и кто ни признает себя краснобаем (sisen), замолкая при несчастье?

(Разве имеется готовая для Башкирии воля — без того, чтобы выбранная тобой красавица не пролила слезы с кровью, и родители твои не согнули с горя свои спины?

Кому в судьбе не сопутствовала сова, кому не служила постелью сучковатая трава и ковыльная степь? Где только не оставалась голова башкирского героя, на воротах которого птица вила себе гнездо и на щеке которого размножались мухи и комары?

Можно ли добиться равноправия без того, чтобы не харкать кровью, (не поведав мяса на траве, не выпивши бульона из пенистой крови и не пролив свою чистую кровь?

После этих слов богатырь Салават, показывая пальцем на кусок уголька, сказал:

Это является угольком сожженных русскими чиновниками башкирских селений и домов; пусть этот уголек будет свидетелем, — на этом месте мы должны принесть клятву в том, что мы отомстим за кровь башкирских джигитов, За честь проданных и оскорбленных башкирских женщин.

Все башкирское войско тут же приносит клятву, поцеловав этот уголек, отправляется для присоединения к Пугачу.

РАССКАЗЫ ТАТАР

29

Я встретил его в деревне Средней Елюзани, Кузнецкого уезда. Усманов —* человек уж очень престарелый, но довольно твердой комплекции. Старик сидел у ворот на камне и, видимо, грелся на солнце. Я подошел к нему. Старик вежливо встал и поклонился.

— Что ты, бачка, на меня посматриваешь, как волк на хорька? — спросил он.

Я заметил ему, что, верно, старик греется на солнышке.

— Да, бачка, стары кости парю… Бывало, в молодости ходил браав{0'. Я, бачжа, Пугача помню. Сам видел его.

— Как так?

— Да. Он в клетке железной сидел, — вон

там, над речкой, стояла подвода: его здесь

везли.

— Здесь?

— Да, вот оттуда, по той дорожке.

— Расскажи, пожалуйста, что за зверь был этот Пугач? каков на вид? Правду ли ты говоришь?

Татарин быстро взглянул на солнце, обеими руками коснулся лица и, проговорив «Валла-билла!», начал рассказывать;

— Нам задолго было сказано, что Пугача везут, прямо через Среднюю Елюзанъ, из «степи. Мы, бачка, и салмы не приготовляли, ожидали. Ну, вот и послышалось в народе: «Везут, везут!..» Наши, бачка, татары — и взрослые, и парнишки, и бабы — все выбежали из домов на дорогу. Прежде показался народ, потом солдаты, казаки, о! много, много было кругом клетки! Вот, бачка, привезли, остановились над речкою. Наши старики вынесли провожатым хлеба и вина, просили допустить к клетке посмотреть. Ну, вот, бачка, провожатые немного отстранились; видел, бачка, Пугача, помню: Валла-билла! Сидел он в клетке, вот так на корточках (татарин присел), не большого и не малого роста, крутой (крепкий), борода рыжая-кургузая глаза, бачка, точно у волка, ну, Пугач, страшно вздумать, а на шее у него была верно цепь. Мальчишки в него издали бросали камешками. Он что-то, бачка, все рычал, верно, сердит был. Повезли его от нас на Верхнюю Елюзань; народ повалил за клеткою. Не знаю, куда его девали. Говорят, в Москве отрубили у него голову, руки и ноги. Ну, бачка, таковской был, народ его боялся, с мальчишками как скажешь «Пугач-Пугач», то и молчат и не шалят. Помню, бачка, помню. Алла, Алла, ох. какой был Пугач…