Гибкий график катастроф - Георгиева Инна Александровна (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
— То есть я ее напрасно тогда весь вечер развлекала?! — воскликнула знахарка, и хотя я не понял, о чем идет речь, сразу решил, что эта история меня мало заинтересует. Любовь-морковь, сопли-слюни… Черт, надо было в другом ряду место попросить.
— По-дурацки, я гляжу, развиваются отношения у старшего братца Соколова с его Наташкой, — вытянув ноги под переднее сиденье, философски заметила Полина.
Я с обреченным видом прикрыл глаза ладонью: кажется, сейчас начнется диалог. Нет, не так: ДИАЛОГ! О жизни: бессмысленный и беспощадный. Прощай, мой мозг.
— Почему? — предсказуемо спросила Ева.
Я с надеждой скользнул глазами по салону: может, где-то завалялось свободное местечко? Пускай между Крюгером и Франкенштейном — все равно не откажусь. Главное, подальше от этих трещоток. Увы, самолет был заполнен.
— Ну вот что, по-твоему, такое любовь? — с торжествующей улыбкой спросила Полина. Я с тоской посмотрел, как заклинатель сует в уши наушники и откидывается на спинку кресла. И как я только умудрился свои дома оставить?!
— Это когда не видишь недостатков другого человека, — подумав, ответила Ева. — И когда мир вокруг кажется полным чудесных красок. И когда веришь, что на пути к счастью можно преодолеть любую преграду. Ну это если мы говорим об истинной любви, конечно.
«Истинная любовь, — мысленно повторил я. — Блин! Может, очередь в туалет занять? Там всего-то человек двадцать стоит…»
— Хорошо сказала, — кивнула Казакова. — Главное, очень удобно с формулировкой получилось: если любовь настоящая — все преграды можно преодолеть. А если нельзя — значит, ненастоящая. Вот так, не подфартило. Только то, что ты описала, это не любовь. Это влюбленность. Именно она позволяет не замечать недостатков. Любовь не застилает глаза. Ты видишь все минусы, замечаешь изъяны, но благодаря ей можешь с ними мириться. А вообще, я бы сказала, что любовь рождается из влюбленности. Но для этого нужно пройти пять этапов.
«Пять этапов?! — с тоской пронеслось у меня в голове. — Целых пять гребаных этапов?!! Так, нужно срочно чем-то себя занять…»
— Этап первый. Вы рветесь навстречу друг другу в любое время и по любому поводу. Ни о чем не задумываясь и не жалея. Позови среди ночи, и он бросится к ней сломя голову. По кладбищу в полнолуние. И придет на час раньше, а потом будет ждать ее еще два, потому что истинная леди всегда опаздывает!
«Будь проклят тот, кто это придумал», — вздохнул я и зевнул.
— Этап второй, — продолжила неугомонная Казакова. — Кстати, именно с него всегда начинают те, у кого все нормально с чувством самосохранения. Обрати внимание: о мозгах не говорю — здесь планка падает у всех. Но все же на втором этапе народ начинает задумываться об удобствах и искать лучшие варианты. Придумываются новые маршруты, корректируется время…
Пришлось признать, что попытки заснуть меня не спасают.
«Кажется, нужно обратиться к старому доброму приему, — вздохнул с сожалением. — Итак, дважды два — четыре. Четырежды четыре — шестнадцать. Шестнадцатью шестнадцать… так… три в уме… двести… пятьдесят шесть… Двести пятьдесят шесть на двести пятьдесят шесть… пять плюс три… дважды два плюс… черт, все-таки, завис…»
— На третьем этапе мужчина уже знает, что дама сердца никогда не придет вовремя, но все равно является пораньше.
«Идиот!»
— Хотя, надо признать, это уже начинает его слегка раздражать. Ведь почему он должен тратить крохи драгоценного, выделенного для встречи времени на то, чтобы стоять одному?..
«…как дураку!»
— …под дождем, во тьме? Этап четвертый начинается, когда мужчина на встречу приходит вовремя. Он уже на сто процентов уверен, что она опоздает, его это бесит, как канцелярская кнопка в ботинке, но он просто физически не может себе позволить явиться хотя бы на минуту позже. Ведь где-то там, в оккупированном влюбленностью сердце, все еще живет надежда, что именно сегодня, сейчас, она явится по расписанию. Пока он в это еще верит. И, мне кажется, твой братец Егор застрял как раз на этом этапе. Он ждет свою Наташку, свято веря, что однажды она к нему вернется. И рад ее видеть, даже понимая, что они оба живут по собственному расписанию и их дороги вряд ли когда-нибудь сольются в одну.
«Сла-авься оте-ечество, на-аше свобо-одное…»
— Но однажды, наконец, — возбужденно потерла ладоши Казакова, — он переступит эту черту и вырвется на пятый этап влюбленности. Последний этап. Когда желание встречи становится меньше стремления к комфорту. Место свидания подбирается ближе к дому, а опоздание на десять минут считается нормой для обоих. И когда сама встреча уже не кажется чем-то волшебным, но скорее привычным и понятным. Именно здесь, на этом этапе, у влюбленных остается только два пути для развития их отношений: либо они начинают видеться как можно реже и расстаются. Либо…
Честно говоря, на этом слове не только Ева, но и я повернул к Полине голову.
«Либо он дарит ей часы с кукушкой на полстены?» — хмуро предположило мое воображение.
— …либо они съезжаются и строят семью вместе, учитывая интересы, планы и ожидания обоих. Вот тогда это уже называется любовью.
«Бред какой-то! — выдохнул убежденно, — но слава богу, закончился. Еще два этапа — и я бы сунул в уши арахис».
Поудобнее умостился в кресле, прикрыл глаза: лететь было еще без малого два часа, можно было и вздремнуть…
— Девушка, вы меня простите, но вы не правы! — вынырнула вдруг голова какой-то кудрявой мадам над опущенной спинкой переднего кресла.
— Вы так считаете? — скептически изогнула бровь Казакова. Мадам с готовностью кивнула. — И где же, по-вашему, я ошиблась?!
— Ну смотрите!.. — всплеснула руками неожиданная собеседница.
Я закатил глаза:
«Убейте меня кто-нибудь…»
Ева Моргалис
Знаете, я — ведьма. Я могу летать на чем угодно: на метле, в ступе, на крыльях демоницы Тамар (без особого восторга, и все же). Но бывают ситуации, когда даже мне в небе становится не по себе.
— Уважаемые пассажиры! Просьба пристегнуть ремни. Идем на посадку! — весело раздалось из динамика… и мы пошли. То есть я сначала даже не поняла, куда так быстро поскакали стюарды. Оказалось, капитан не шутил: он и правда решил сесть. И сделать это в кратчайшие сроки. Нет, серьезно: там как будто аэродром «юнкерсы» бомбили и уже две трети взлетки успели раздолбать. А мы во что бы то ни стало должны были приземлиться до того, как они доберутся до последнего кусочка. На всякий случай напомню, что летели мы не на винтовом кукурузнике и не на мелком двухрядном боинге, а на нормальной такой трансатлантической махине на двести посадочных мест. Так вот я ко всему привычная, но у меня не то что уши заложило — в глазах потемнело. Народ рядом дружно вцепился в подлокотники: кажется, это был первый в моей жизни перелет, когда никто не пытался заснять окружающие пейзажи на телефон — просто не до того было. Рядом кто-то тоскливо ныл, впереди сидящая кудрявая тетка тихо, но отчетливо затараторила «Отче наш», и только Костик радостно улыбался и через шесть сидений пытался заглянуть в иллюминатор:
— Вертикальная посадка? Круто!
И я сразу определила, в какую сторону меня будет тошнить…
Из самолета выходили с дрожащими коленками, пугая работников аэропорта «di Fiumicino» ровным сине-зеленым цветом лиц. Впрочем, они и без нас были напуганы.
Знаете, что такое для Европы снег с дождем? А метель? Это стихийное бедствие! Катаклизм! То, что нашему человеку: «Слегка непогодится, надо бы шапку надеть», для римлянина почти начало апокалипсиса. Хотя если бы от обычного снегопада на дорогах нашей родины творилось то, что происходило в тот день на трассах Италии, мы бы, наверное, думали так же…
— Понимаете, — на ломаном английском объяснил водитель такси где-то через сорок минут после того, как мы выехали из аэропорта, а он все равно отчетливо проглядывался в зеркалах заднего вида, — дороги скользкие, аварий много. Все стоит!
