Шестеро против Темного - Фирсанова Юлия Алексеевна (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
– Жизнь жрицы – в первую очередь служение и не только и не столько избранной богине, сколько тем, у кого есть в том насущная нужда, – спокойно отозвалась Мирей, объясняя элементарные, привычные для нее принципы. – Я рада незримому присутствию Ирилии за своим плечом в любое из мгновений жизни, к которому она снизойдет по собственной ли воле или в ответ на мольбу о помощи.
– В моем мире тебя бы канонизировали, Мири, – честно признала Элька, вроде бы уже привыкшая к тому, что ее высоконравственная подруга птица редкая, но только сейчас осознавшая насколько. – Причисли бы к лику святых и возносили молитвы в храмах, свечки бы ставили и иконы бы с тебя рисовали. Красивые были бы иконы, просто загляденье!
– Это ничего, что я сижу в присутствии святой? – забеспокоился в шутку Рэнд, встревожив своим вопросом наивного Макса.
– Мы дозволяем, – в отместку за ерничанье, с превосходно сыгранным царственным высокомерием кивнула эльфийка, и Шпильман облегченно заулыбался, понимая, что подруга шутит.
– А Рэнда, Лукаса и Гала посадили бы в тюрьму, – ляпнула Элька с беспечной улыбкой.
– Меня-то за что, мадемуазель? – жалобно воззвал белый и пушистый или, вернее, рыжий, пусть и пушистый, маг, даром, что наполовину инкуб.
– А как шарлатана, наживающегося на людском доверии! – отбрила приятеля колдунья и, подумав, предложила другую альтернативу: – Или в цирк на работу пригласили, опять же тебе и гардероб менять бы не пришлось, ты и так яркий, просто супер! Фокусы бы показывал, настоящая « магияи ее разоблачение», – слегка исказив текст, процитировала Элька Булгакова.
Лукас возмущенно зафыркал, похоже, версия тюремного заключения не так ранила самолюбие мага, как подозрение в принадлежности к племени фигляров, но с другой стороны оценка одежд как ярких склонному к эпатажу магу польстила. Рэнд хмыкнул в том духе, что «сначала поймайте и докажите», а Гал, слышавший все происходящее в зале совещаний благодаря волшебному перстню, промолчал не без мрачности, ибо и сам полагал, что давно заработал не только пожизненный срок, но и самую лютую казнь.
Словом, наскоро обсудив повышение Мирей, компания вновь вернулась к делам, вернее к наблюдению за делами, ибо Минтана и ее спутники как раз отыскали в погруженной в сон Твердыне Зад Се Дан место пребывания Высокого Табурета. Этим самым укромным уголком оказалась комната поблизости от той, где пили лайс гости, – рабочий кабинет даны Дравелии. Двери в ее кабинет не охраняли ни доблестные защитники, ни въедливый зануда Лаворий. Даже неустанно служащие своими магическими трудами Свету Лучезарному на ниве бюрократии нуждались в отдыхе. Возможно, полуночница Дравелия, не считая стражей Твердыни и каких-нибудь проштрафившихся субъектов, исполняющих наказание, была единственной бодрствующей особой, во всяком случае единственной на этом этаже башни.
Самоотверженная леди даже не думала ложиться спать. Обосновавшись за большим столом в обществе груды свитков, массивных гроссбухов и кучи прочей макулатуры, пожилая дама работала с таким усердием, словно стремилась наверстать все те годы, что прошли мимо ее пристальных глаз, затянутых пеленой болезни.
При виде тихо вошедших визитеров лицо Высокого Табурета отразило и сдерживаемую тревогу, и надежду. Конечно, за годы, что Дравелия пребывала в столь значительной должности, она научилась встречать ничего не выражающим взглядом любого – от последней послушницы до самого короля. Но сейчас женщину извиняло то, что никто из вышеперечисленных особ не являлся пред грозные голубые очи Высокого Табурета, «скромно» заявляя, что пришел спасти мир и тем более не возвращался по истечении нескольких часов после предполагаемого визита на гору Арродрим к Узилищу Темного.
– С добрыми ли вестями вы прибыли? – без всяких «дипломатических» проволочек спросила Дравелия, машинально разглаживая свиток, который читала перед этим.
– Ни с добрыми, ни с худыми, – взял на себя первое слово Гал к вящему облегчению Минтаны, особо даже не рассчитывающей ни на что, кроме моральной молчаливой поддержки присутствием. – Вести приносят после того, как завершат дело. Чтобы его начать, нужна твоя помощь. Я объясню какая, и тогда решай, сможешь ли помочь, и будешь ли помогать.
– Я слушаю, – отложив таки пергамент, Дравелия жестом пригласила посетителей сесть и, выйдя из-за стола, сама присела в одно из кресел, менее высокое и торжественное, чем ее рабочее. Ставить себя выше посланцев Совета богов даже Высокий Табурет сочла неуместным.
– Убить Темного нельзя. Алторан будет проклят, если в нем разделаться с божеством, держать его в тюрьме тоже больше нельзя. Ваши предки допустили несколько крупных ошибок. Во-первых, Темного заточили вместе с Источником магической энергии мужчин, отсюда вся слабость магии, противоестественные склонности данов и малый срок жизни, во-вторых, заточение бога разрушает структуру мира, а истечение его силы из Узилища рождает чудовищ, в-третьих, печати все равно треснули и падают, новых вы сами поставить не сможете, – по-военному лаконично и в высшей степени безжалостно и трезво обрисовал картину происходящего Эсгал, так и оставшись стоять. Он тоже не собирался ставить себя выше кого-либо из присутствующих, но сообщать такие сведения сидя в мягком кресле посчитал в крайней степени неуместным.
– Значит, ничего нельзя сделать? – проглотив разом такой гигантский кус новой информации, упакованной в несколько безжалостных фраз, вопросила дана Дравелия, нервно стиснув подлокотники кресла. Высокий Табурет ощущала себя беспомощной и слабой пылинкой, подхваченной штормовым ветром, сдувшим с женщины всю шелуху старых представлений, в которую можно было завернуться, отгородившись от ужаса реальной ситуации.
– Можно, – возразила Минтана и замолчала.
– Можно освободить Темного, – сквозь зубы промолвил, почти выплюнул, воин. – Когда падет заклятие и он обретет свободу, раскроются границы вашего мира. Темный покинет Алторан, унося с собой шлейф злой силы, которая производит на свет мордодралов, хрялков и прочих тварей, ваши даны вновь смогут прикоснуться к мужскому источнику, и баланс восстановится.
– Но какой ценой? Какова будет месть того, кто томился в заточении столетия. На какие злодеяния способен Властелин Беспорядка… – прошептала Дравелия, безоговорочно веря в правдивость сурового воителя, как верил принципиальному Эсгалу каждый, кто общался с ним, что бы тот ни обещал – смерть от своего меча, утреннюю тренировку или овсянку на завтрак.
– Если ему не придется ждать разрушения последних печатей, если заклятие будет снято вами по доброй воле, Темный покинет Алторан и не вернется, покуда вы не обретете прежней силы, – мрачно сказал Эсгал. – Такова предложенная сделка.
– Вы говорили с НИМ? – в той же мере испуганная, сколь и удивленная вопросила Высокий Табурет, думавшая до сих пор, что слышит выводы, сделанные посланцами Совета богов после осмотра печатей на горе.
– Да, – уронил Гал. – Мы были в Узилище и говорили с Темным.
– Но как можно верить предложенной им сделке, не окажемся ли мы в положении еще худшем, чем ныне? – впервые заколебалась Дравелия, поставленная в кризисной ситуации перед необходимостью принимать решение на основании того, что якобы сказал Властелин Теней.
– В его словах не было лжи, это засвидетельствовано, – вздохнув, ему самому не слишком хотелось доверять злому божеству, заверил Дравелию воин, встряхнув головой.
– Все равно хуже некуда, – вставил, крякнув Нал, набравшийся храбрости. – Как ни правь, а все в топь… Мы с Минтаной слышали весь разговор. Да и видели тоже, Высокий Табурет. – Он там, в Узилище, словно и не узник вовсе, а засидевшийся в роскошном замке хозяин. Случится выйти пораньше, хорошо, а нет, так ему и это не худо. Что для бога какая-то жалкая сотня лет? Только если он по тому Алторану, как он сейчас есть иль через век будет, вволю прогуляется, не будет нашего мира более, дана Дравелия. У меня от одного вида его до сих пор поджилки трясутся, как глаза, алую одежду вспомню или голос. Надо было бы Посланцам в ноги поклониться за то, что отважились в Арродрим войти и говорить с НИМ, да еще и для нас мир сторговать.
