Корни зла - Гончарова Галина Дмитриевна (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— А вы у нас еще и непризнанная поэтесса?
— И не у вас, и вполне признанная. Мои стихи про Буздюка до сих пор поют!
— Бедный Буздюк. Что ж, круг замыкается. Он попал в руки к вам, вы — в руки ко мне…
— Значит, это судьба, — печально вздохнула я. Тёрн хранил молчание. Ругаться я все равно умею лучше, а поторговаться не выйдет. Умирать все равно придется. Долго и печально. Кстати…
— И когда ты нас собираешься жертвоприносить?
— В полночь, как и положено. Обряд длится сутки. Начну я с братишки. А ты, ведьмочка, пойдешь на сладкое.
— Кислое.
— Что?
— А, неважно. Важно другое. Сейчас еще и полудня нету.
— Так.
— Замечательно. Нам что — двенадцать часов думать о смерти? Вот уж неохота. Скажи, имею я право на последнее желание? Как достойный противник и просто красивая женщина?
Я постаралась, чтобы мои движения выглядели наиболее соблазнительно, откинула связанными руками волосы и чуть выдвинула вперед грудь. Эх, вот Березка проделывает такое, даже не моргнув глазом, и получается очень сексуально, а у меня… а у меня на голове стог сена и половые признаки лучше искать на ощупь. Увы.
Но в глазах элвара загорелся интерес.
— И что же ты хочешь, женщина-противник?
— А чего может хотеть женщина? Норковую шубку и виллу в Ницце, — опять не удержалась я.
— Что?
— Простите, детские мечты. Так вот. Мое последнее желание — день любви вот с этим типом, — я развернулась и ткнула пальцем в Тёрна.
Элвары опешили.
— Ёлка? — Тёрн просто не понял, почему здесь и сейчас меня разобрало.
— Вам что — некогда было?
Дирмас тоже не понял. Вот и ладненько, вот и чудненько…
— И некогда, и просто неохота. А сейчас у нас целый день впереди. Если я правильно помню все функции этих ошейников, там есть и запрет на причинение себе и друг другу вреда, так?
— Да.
— Ну, так включи его и дай нам перед смертью почувствовать себя любимыми.
— А может, стихами обойдемся? — попытался вставить Тёрн, но я пнула его по ноге.
— Еще чего! Завтра меня будут пытать, так хоть сегодня удовольствие получу!
— Что ж, логично, — мерзко ухмыльнулся Дирмас. — Старайся, Ёлочка. Я буду приглядывать за вами. И если мне понравятся твои навыки в постели, я даже подарю тебе, лично тебе, жизнь и свое внимание — на пару дней.
— О, я буду очень стараться. И думаю, что тебе понравится, — мурлыкнула я. — Вот у Тёрна никогда не было претензий, правда, дорогой?
— Абсолютная, — подтвердил элвар. И даже не поморщился от боли. Рабские ошейники не давали солгать, но разве я сказала неправду? У Тёрна действительно не было никаких претензий. У нас ведь вообще ничего не было…
— Что ж… — Похабству улыбочки на морде Дирмаса мог позавидовать любой режиссер порнофильмов. Он достал из кармана что-то похожее на палочку с несколькими сучками и последовательно надавил на четыре из них. — Теперь вы никому не сможете причинить вред или совершить самоубийство. Вот ключи от ваших наручников. Расковать друг друга вы и сами сумеете. И трахайтесь на здоровье… ха-ха, пока оно у вас есть…
Так мерзко посмеиваясь, он вышел за дверь. Тёрн тут же схватил ключи, притянул меня к себе — и принялся возиться с цепями. Не прошло и минуты, как они оказались на полу, а я взялась освобождать элвара.
— Ну вот. Мы почти свободны. Замечательно.
— Замечательно?! Ёлка, ты с ума сошла?! Зачем тебе понадобилось торговаться за такую чушь?!
Я только головой покачала. И показала на ошейники, на комнату вокруг — недаром же Дирмас обещал наблюдать за нами… И мягко взяла элвара за руку.
— Я тебя тоже люблю. Пусть хоть это у нас будет, если больше ничего нельзя.
Фиалковые глаза были полны тоски и боли.
— Почему так поздно для всего… так поздно…
— Мы еще живы, любовь моя.
Другие слова его не убедили бы. Я первая потянулась губами к его губам, и Тёрн поцеловал меня, сперва стесняясь и медля, а потом более сильно и страстно.
Мы срывали друг с друга одежду, как безумные. Не знаю, о чем думал Тёрн. А у меня в голове билось суматошное: Вот так вот… Лишь бы не догадался… Лишь бы я смогла…
Первый порыв страсти хлестнул по нам ураганным ветром — и умчался, оставив нас на кровати — обнаженными и пристально глядящими в глаза друг другу. Фиалковые глаза элвара светились любовью и нежностью. Родной мой, как же ты так… Почему я не подумала, почему ты не подумал…
Единственный мой, неповторимый, любимый… почему я раньше этого не понимала, почему не говорила…
Я потянулась к элвару и пробежалась кончиками пальцев по его лицу, стараясь запомнить все, до самой малейшей черточки. До последней морщинки, мельчайшей складочки…
Самый красивый мужчина. Мой любимый мужчина. Как жаль, что этот час — все, что у нас будет. Так мало… Так много…
Видит небо, если бы мне предложили целую жизнь без элвара — или вот эти десять минут и смерть, я бы не колебалась в своем выборе. Хотя я и так не колебалась.
Тёрн крепко прижал меня к себе, я чувствовала его возбуждение, но почему-то он не двигался.
— Любимый мой…
Элвар моргнул. И я увидела, как по его щеке катится слеза.
— Ёлка, до чего же я нас довел! Мой клятый авантюризм! Мое самомнение! Я должен был прошерстить всю память Эли! Пересмотреть каждый день, каждый ее час… Но я просто побрезговал! А теперь мы погибнем здесь. И я буду знать, что ты остаешься в лапах этого подонка… Я так мечтал подарить тебе весь мир. И отнимаю твою жизнь. Я бы лучше сам тысячу раз умер.
Я глядела ему прямо в глаза. Тёрн был искренен, как никогда. Можно было бы соврать даже Богу. Их величества способны и не на такое. Но здесь и сейчас мне Тёрн не лгал. Он любил меня. Любил больше, чем себя. И я твердо знала: если бы сейчас ему предложили выбор — он или я, он подарил бы мне жизнь. Даже если бы это стоило ему не только жизни, но и посмертия.
Я ласково стерла эту единственную слезу. Она сказала мне больше, чем миллионы чувствительных эльфийских романов. Родной мой…
— Я люблю тебя, — тихо-тихо шепнула я. — И никогда ни о чем не пожалею. Время, которое мы провели вместе, — это самое лучшее, что было в моей жизни. Помни об этом, пожалуйста. Я знаю, жестоко просить тебя об этом, но я хочу, чтобы ты и я… Чтобы хоть ненадолго мы были вместе. Даже если я умру — я буду умирать и помнить тебя. Только тебя. Всегда тебя.
— Ёлка…
Элвар зарылся лицом в мои волосы. Я уткнулась носом в его плечо. И тихо шепнула то, что должен был услышать только он один:
— Не хочу, чтобы он был у меня… первым. — И чуть более громко: — Люби меня, родной. Люби, как я люблю тебя… Пожалуйста…
Несколько секунд Тёрн оставался неподвижен. А потом…
На меня словно вихрь обрушился. Вихрь из его рук, его губ, его тела… Он был везде. Его пальцы скользили по моему телу, за ними следовали губы, его тело накрывало меня, как волны прибоя. И я старалась нырнуть еще глубже в это безумие. Отвечала такой же страстью на его страсть и поцелуями на его поцелуи.
Мое тело выгибалось струной, дрожало в его руках, я то прижималась к нему, словно стараясь стать с ним одним целым, то отстранялась, чтобы взглянуть на человека, которого любила больше своей жизни. Больше всего мира. Больше всего.
Где-то в самой глубине разума оставался маленький холодный уголок. Но он молчал до той секунды, пока Тёрн не вошел глубоко внутрь меня. И только тогда проснулся.
И я резко — словно одним ударом — увидела глаза элвара над собой — и его лицо. Он не мог не почувствовать мою магию. И понял, что я колдую, каким-то странным образом, но колдую.
Но сделать уже ничего не успел.
Это были основы некромантии.
Самая страшная жертва, которую может принести маг, — это он сам.
Самая страшная и самая сильная. Недаром столько говорится о самопожертвовании. А если человек осознанно идет на смерть, знает это и готов пожертвовать всем — силой, жизнью, перерождением, — перед таким склоняются даже боги.
