Эпилог (СИ) - Хол Блэки (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗

Самый старший Мелёшин замолчал.

— И? — спросила я глупо.

— И велика вероятность… Более того, вероятность приближается к восьмидесяти процентам… Вы — далекий потомок тех, кто спустился с небес, лишившись благодати Создателя. Крупинки ангельской сущности живут в вас. И вы исполняете свое предназначение.

Более бредовой истории мне еще не доводилось выслушивать.

Четыре тысячи лет назад, ага. Через какую-то тысчонку годочков после всемирного потопа. Ну, конечно. Сущая мелочишка. И кто-то из ангельской пятерки стал моим прапрапра-…-прадедушкой, пожертвовавшим крыльями ради благой цели. Если учесть, что за век сменяются четыре поколения, а в прежние времена жили гораздо дольше, чем сейчас, то наберется более ста приставок "пра".

Это подтверждает и лист ватмана. На нем имена и стрелки, стрелки и имена. Разветвления. Троеточия, если данных нет. Много троеточий. Много пробелов. Это родословная моего деда и моя родословная. Самый старший Мелёшин постарался, перелопатив немало первоисточников и привлекши немало частных лиц.

Сложно, но можно. Благодаря незаурядным способностям, мои предки наследили в истории, проявив себя в разнообразной деятельности — в торговле, в искусстве, в войне. На схеме — много труднопроизносимых и странно звучащих имен. Иероглифы. За сотни лет в семейное древо вплелись нити различных народов и национальностей. Но тенденция ясна. Её озвучил дед Мэла.

— Наследников ангельской сущности, получивших благословение Создателя, в настоящее время осталось немного. Единицы. Их потомство не отличается плодовитостью. Вот что написано в малоизвестной рукописи по теологии: "Семя мужчин тяжело, а лона женщин пусты. Должно минуть немало весен, прежде чем зачнется новая жизнь". Поглядите на родословную вашего дедушки. Линия изредка раздваивается. В исключительных случаях в семьях рождалось трое детей. С каждым последующим поколением ангельская составляющая разжижалась в кровосмешении с людьми. Поэтому способность, дарованная Создателем, передается по наследству далеко не каждому представителю вашего рода.

Камил Ар Тэгурни не обладал божьим даром, ему достался другой талант. О моей маме данных нет. А вот ко мне эта способность приклеилась, трансформировавшись спустя века и поколения. Я воздействую на людей через их желания. Сильные и чистые души успешно сопротивляются моему влиянию. Для всех прочих забронирована дорога в места пониже уровня земли.

Разве ж это дар? Это проклятье. И как прикажете жить с неподъемным грузом?

— Как и раньше. Так же, как жили ваши предки. Многие из них не подозревали, что являются носителями предназначения. Принятое однажды соглашение действует и по сей день, но противостояние сил света и тьмы продолжается. Правда, стычки мелкие. Исподтишка. Обе стороны ждут, — сообщил уверенно самый старший Мелёшин, будто самолично присутствовал при разборках.

— Чего? — подал голос Мэл.

— Искры, из которой разгорится пламя. Предстоит последняя решающая битва сил света и тьмы, которая уничтожит этот мир. Но, уверен, сие знаменательное событие произойдет не скоро, — утешил рассказчик. — Прежде человечество истребит само себя.

Просто замечательно в свете новых открытий.

Самый старший Мелёшин любезно подарил мне схему с родословным древом. Добавил, что если раскопает новые факты, то обязательно поставит в известность. Наверное, стоит сказать ему спасибо.

— Отец знает о моем деде и о моих корнях? — спросила я у Константина Дмитриевича. К чему стесняться? Корешки растут в зыбкой и сомнительной почве.

— Нет. Большинство материалов имеет гриф "СОС". За широкой оглаской может последовать государственное обвинение в рассекречивании со всеми вытекающими последствиями. Таким образом, соучастниками преступления являемся мы трое и… Артём Константинович. Благодаря его связям мне удалось раздобыть ценную информацию. Но вы имеете полное право рассказать вашему батюшке. Если посчитаете нужным.

Пусть мой папенька спит спокойно по ночам. Если за все эти годы он ни разу не поинтересовался биографией женщины, на которой когда-то женился, то ему незачем знать об истоках моего рода.

— Гош, смотри. На каком языке написано?

Уголки ватмана, разложенного на полу, придавлены тапочками и моими руками. Усмехнувшись, Мэл творит заклинание, и аgglutini [27] приклеивает бумагу к паласу.

— Это древняя и забытая письменность. Нахир Кэйяса, купец. Твой прапрадед в тридцатом колене. Смотри, у него было два сына: Сифас и Дикла. А Лайош Ганчешти — твой прапрадед в девятнадцатом колене. Между прочим, философ и преподаватель духовной семинарии. У него родилась дочь Фатьма.

Вижу. Фамилия Тэгурни основательно закрепилась на ветке одиннадцать поколений назад. Но как бы ни звали моих предков, у них имелось предназначение — определять степень загрязненности человеческих душ.

Невольно ежусь. Знание давит на меня. Куда проще жить серой крыской без роду и племени. Деда и мамы в качестве родственников вполне хватило бы. Может, не стоило лезть в дебри генеалогии? Правду говорят, любопытство сгубило кошку.

— Что, крылья прорезались? — спрашивает Мэл. Он пробрался наверх тем же путем, что и вчера — по лестнице через балкон, — и теперь разлегся на паласе, подперев голову рукой. Кот копирует сибаритскую позу Мэла, расположившись на кровати.

Лучше бы не спрашивал. Как назло, меж лопаток начинает чесаться.

— Неужели не страшно? — срывается с губ. — Ты живешь с монстром.

— Эвочка, из присутствующих в этой комнате монстром является он, — Мэл показывает на Кота, и тот навостряет уши.

— Создатель разгневался на нефилимов за тщеславие. За то, что они посчитали себя равными силам небесным…

— В тебе от нефилима ровно столько же, сколько в магазинном яблоке от фрукта из райских кущ.

Доводы Мэла не успокаивают. Мне тревожно. Неуютно.

— Твой отец знает о синдроме, — вспоминаю вдруг. — Вот почему на юбилее у твоего деда дежурили провидцы! Когда ты ему сказал? Точно, весной! На приеме твой дед завел странный разговор, а я, овечка, не поняла намеков.

— Тише, Эва, успокойся. Я боялся за тебя и решил с ним посоветоваться. Зато твой синдром стал отличной зацепкой. Дед всё лето мотался по стране, ездил за границу. Встречался с нужными людьми.

— Для чего? Зачем он вообще решил рассказать о побережье и о родословной? Не боится моей болтливости? Возьму и похвастаюсь в институте крылатым предком. Или проговорюсь перед репортерами.

— Да ну! — восклицает Мэл с преувеличенным изумлением. — Горе мне, горе! Набегут толпы желающих породниться с носительницей божьей благодати.

— Значит, ты поверил деду?

— Чуть-чуть. Самую капельку, — отвечает Мэл, посмеиваясь. — Попробуй даровать свою благодать какому-нибудь балбесу. Укокошу его без раздумий.

Знаю, он пытается растормошить и отвлечь. Но длинная цепочка на листе ватмана давит на меня. Я не готова к переменам.

— Ничего не изменилось, — заверяет Мэл. — Но теперь у тебя появилась семья. Разве плохо? Твой род старше моего.

— И что с того? Он вымирает. В конце схемы — моя мама и я. И от моего имени пойдет одна стрелка. Или на мне всё закончится.

Осознаю сказанное, и в глазах начинает щипать. Хочется всхлипнуть и всплакнуть.

— Мы еще посмотрим, — говорит решительно Мэл, сгоняет Кота и тянет меня на кровать. — Иди сюда, расскажу сказочку на ночь.

Эва верила и не верила. Заглядывала с надеждой в глаза: не отвернется ли Мэл после сегодняшней порции откровений? И злилась из-за выдуманной, по ее мнению, небылицы с ангелами. Держала за руку — крепко, пока не сморил сон. Она давно затихла на плече Мэла, а ему не спалось. Не то чтобы открытие деда об её родословной стало потрясением. Нечто похожее Мэл подозревал, и пищу для размышлений подбросила встреча, состоявшаяся морозным январским вечером.