Торнсайдские хроники - Куно Ольга (бесплатные полные книги TXT) 📗
Сожжение ведьмы было событием настолько необычным, что на главной площади собрался чуть ли не весь город. Некоторые занимали место с самого утра, другие пришли недавно и теперь старательно работали локтями, стремясь пробраться поближе к возвышению, на котором уже установили деревянный столб чуть выше человеческого роста, а также приготовили порядочное количество сухой соломы. Осужденную, газетчицу из «Торнсайдских хроник» Абигайль Аткинсон, в городе знали многие. И, скажем прямо, большинство присутствующих сильно сомневалось в том, что она имела хотя бы малейшее отношение к колдовству. Кроме того, в магии, которая использовалась на сегодняшний день разве что лекарями да Говорящими, современные люди не видели ничего особо греховного. Поэтому нынешняя крайняя мера, примененная властями, поддержки среди горожан не нашла. И тем не менее зрителей, как уже было упомянуто выше, собралось много: кто-то пришел именно для того, чтобы выразить свой протест, а кто-то хотел просто поглазеть на необычную казнь.
Среди присутствовавших на площади был и сам граф Алан Рейвен. Он стоял неподалеку от столба, с накинутым на голову капюшоном. Тем не менее ветер, колыхавший его темный плащ, позволял увидеть свежий уродливый шрам, рассекавший столь красивое до недавнего времени лицо графа. По официальной версии, этот шрам являлся результатом порчи, наведенной той самой ведьмой, что была приговорена к сожжению. Ясное дело, в официальную версию верили далеко не все. Альтернативных же историй было много. Одни рассказывали, будто газетчица ногтями расцарапала графу лицо в приступе ревности, другие и вовсе утверждали, что она — активистка подпольной армии сопротивления и пыталась покончить с Торнсайдом по заданию, полученному от товарищей по оружию.
Граф пребывал в чрезвычайно мрачном расположении духа не то из-за шрама, не то в связи с предстоящей казнью. Спросить его о причине столь плохого настроения не решился бы никто.
Появление осужденной вызвало на площади бурный всплеск эмоций. Стандартные для подобных случаев выкрики и улюлюканье быстро потонули в громком выражении протеста. Толпа начала потихоньку двигаться в сторону столба и расположившегося поблизости графа со своими телохранителями. Далеко не все собравшиеся на площади люди были решительно настроены, однако в толпе настроение подхватывается быстро. Кроме того, когда протестующие и просто любопытные начали напирать, те, кто стоял впереди, просто не смогли удержаться на месте.
Движение, однако же, было быстро остановлено телохранителями графа и отрядом барона ван Дрейка. Несколько арбалетных стрел, без предупреждения выпущенных в гущу толпы, заставили людей быстро вспомнить назначенные для них границы.
Осужденную привязали к столбу. Священнослужитель громко и торжественно зачитал список обвинений, а затем поспешил возвратиться под надежное прикрытие людей графа, обеспокоенный откровенно враждебным настроением толпы.
Приговоренная, в свою очередь, решила напоследок оторваться по полной, а заодно напомнить всем присутствующим о том, что она никакая не ведьма, а беседчица. Поэтому в ответ на традиционный вопрос о последнем желании она, четко выговаривая слова, во всеуслышание заявила, что хотела бы взять у палача интервью. Судья, священнослужитель и палач растерянно переглянулись, но легального повода отказать в данном пожелании не нашли, и потому газетчица бойко приступила к делу. Несчастный палач, смущенный таким напором, едва успевал уворачиваться от посыпавшихся на него вопросов.
— В чем, с вашей точки зрения, преимущество повешения перед гильотиной? Есть ли у вас материальная заинтересованность в росте числа казней? Каково ваше любимое орудие пыток? Подвесная дыба, дыба-ложе, щипцы, железный сапог? Отражается ли сословие осужденного на его отношении к казни?
С каждым таким вопросом Рейвен приходил во все большую ярость.
— Заткните ее кто-нибудь наконец! — процедил он после очередного витка интервью.
Приказание было незамедлительно исполнено: приговоренной заткнули рот кляпом, после чего палач вернулся к своей профессиональной деятельности. И наконец с горящим факелом в руке шагнул к столбу. Осужденная устремила на графа последний ненавидящий взгляд.
Толпа притихла, и, быть может, лишь за счет этого на месте казни стало возможным расслышать приближающийся цокот копыт. А несколько секунд спустя на площадь ворвались трое всадников на взмыленных лошадях. В одном из них многие узнали Кентона Алисдейра, местного дворянина, не так давно приговоренного к позорному столбу и объявленного опасным государственным преступником. Другие двое, вооруженные мужчины с сиреневыми нашивками на дорожной одежде, знакомы никому из собравшихся не были. Значение данных нашивок, свидетельствовавших о том, что это личные слуги короля, было также мало кому известно.
Всадники придержали лошадей, а затем принялись потихоньку пробираться к центру площади сквозь толпу.
— Именем короля, остановите казнь! — громко прокричал Алисдейр.
Граф выступил ему навстречу.
— Алисдейр, ты как раз вовремя, — крикнул он. — Понял, что бесконечно бегать все равно не удастся, и решил прийти сам? Хочешь разделить ее участь?
— Прочь с дороги, Рейвен, — процедил Кентон. — А ты, — крикнул он палачу, — немедленно потуши факел!
— Ты слишком нагло распоряжаешься в чужих владениях, — с угрозой в голосе заявил граф. — Хочешь снова вернуться в колодки, на этот раз на неделю?
— О колодках мы обязательно поговорим, — сухо заверил его Кентон. — Но не сейчас, а тогда, когда я этого захочу. Эй, ты что, глухой? — снова обратился он к палачу. — Еще один шаг — и будешь застрелен на месте за то, что ослушался королевского приказа.
Один из спутников Алисдейра уже держал палача под прицелом, и тот, еще немного поколебавшись, потушил факел, опустив его в специально приготовленную колоду с водой.
— Кто ты такой, чтобы распоряжаться именем короля? — жестко спросил Рейвен, судя по глазам, с трудом сдерживавший душившую его злость и не собиравшийся держать себя в руках намного дольше.
— Не волнуйтесь, граф, господин Алисдейр получил соответствующие полномочия, — раздался негромкий и очень спокойный голос.
Все обернулись. Разворачивавшиеся на площади события оказались столь драматичными, что мало кто заметил, как у спектакля появилось еще около двух дюжин зрителей, постепенно въехавших сюда с одной из прилегающих улиц. Во главе этого внушительного отряда в данный момент находились двое — мужчина и женщина. На плече у женщины восседал черный ворон — один из верных признаков статуса Говорящей, а также, к слову, одна из характеристик, приписывавшихся в свое время ведьмам. Одеяние же мужчины, равно как и тонкий золотой венец, украшавший голову, оставляли мало сомнений в его личности. Возглас: «Король!» — эхом прокатился по площади. Все присутствующие опустились на колени.
Рауль окинул площадь внимательным взглядом и, выдержав соответствующую случаю паузу, позволил подданным подняться на ноги.
— Ваше величество, я счастлив видеть вас в нашем графстве! — во всеуслышание объявил Рейвен, особо счастливым, однако, не выглядевший. — Весьма досадно, что обстоятельства оказались столь… малоприятными. Если бы я заранее знал о вашем приезде, то, поверьте, позаботился бы о более подобающей встрече.
— Отчего же, обстоятельства более чем подобающие, — возразил Рауль.
Тронув поводья, он неспешно приблизился к центру площади. Король терпеть не мог повышать голос для того, чтобы быть услышанным. Говорящая проследовала за правителем, отставая от короля не более чем на положенные пол-ярда.
— То, что здесь сейчас происходит, чрезвычайно любопытно, — продолжил Рауль. — Мне никогда не доводилось видеть, как сжигают ведьму. Исключительно читать в летописях. А вам, Говорящая?
— А я даже летописи читала невнимательно, — призналась Айрин. — Скажите, господин граф, вы вознамерились сжигать ведьм только выборочно или всех разом? Я могла бы вам немного поспособствовать. Может быть, у вас найдется для меня еще один столб?
