Убить демиурга! - Фирсанова Юлия Алексеевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
– Доброе утро, Марина Владимировна!
Ее единственная коллега и напарница откликнулась со второго этажа богатым, почти оперным сопрано:
– Здравствуй, Ника! Чай будешь?
– Буду! Только лучше кофе! – ответила Ника.
Бросив на вешалку свой черный с золотым позументом плащ, она шустро сменила оттоптанные ретивыми пассажирами маршрутки до серого колера черные ботильоны на туфли. Обмахнула пыльных бедняжек щеткой и птичкой взлетела по крутой деревянной лестнице наверх, в скромный кабинет. Шкаф со скрипучими дверцами, маленькая тумбочка с чайником, три стола, четыре стула (один качается), два компьютера, один принтер и кактус-великан на широком подоконнике – вот и все, что было в комнате.
Марина Владимировна Власова – все еще очень красивая, крупная женщина с зачесанными в стильный пучок пышными каштановыми волосами, массивными очками в роговой оправе и природным нежным румянцем – доброжелательно улыбнулась, приветствуя Нику.
Чмокнув коллегу, которая по возрасту годилась ей в матери, а временами вела себя как вторая родительница, в щеку, девушка на минутку юркнула в крохотный санузел, помыть руки, и снова вернулась в кабинет. Марина Владимировна, повесив на спинку стула цветастый палантин, чтоб не мешался, наливала себе чай и привычно ворчала:
– Кофе… Фе! Разве ж это кофе? Опять свою отраву из пакетиков глушить будешь!
– Отрава из пакетиков – это кокаин, – хихикнула Ника, вытаскивая из шкафа фиолетовую кружку. – А я просто люблю кофе со сливками и нажористыми ароматизаторами. Вот сейчас буду по-ирландски!
– Ох, Ника, язву заработаешь ты на своих кофейках! – цокнула языком Марина Владимировна, но полномасштабной нотации не развернула. Что толку? Все равно Соколова со всеми доводами согласится, да только поступать будет по-своему.
– А я их чем-нибудь вредным заем, и минус на минус даст плюс, – рассмеялась девушка, вытаскивая из шкафа пакет со вчерашними коврижками, все еще мягкими и источающими умопомрачительный аромат. Принюхавшись, Ника с чувством констатировала: – Здорово, что архив райпищеторга у нас хранится, а парикмахерский в Привокзальном!
Коврижки были подарком благодарной кондитерши предпенсионного возраста, получившей вожделенные справки не за четыре регламентированные недели, а в два дня. Взяток деньгами архивные работники не брали в принципе и сильно обижались при попытке дачи «барашка в бумажке». Но поскольку работали не по бюрократическим канонам: одна справка – один месяц срока, то благодарные клиенты сами осыпали расторопных дам шоколадками, конфетами и, конечно, пирожками и пирожными. Ведь очень многие из тех, кто лет тридцать назад начинал карьеру в кафе и ресторанах райпищеторга, так и оставались на сем хлебном поприще до самой пенсии.
Словом, аппетитная сдоба в шкафу у архивариусов не переводилась. Ее и выставили на стол к чаю и кофе, устраивая маленький перекус перед началом рабочего и особо трудного, потому как приемного, дня.
Вообще-то, если верить вывеске и данным районного справочника, архив принимал посетителей по вторникам и пятницам с десяти до шестнадцати с перерывом на обед с двенадцати до часу дня. Только кто ж в России верит расписаниям или тем паче следует им? Вот то-то же! Люди в архив шли косяком с понедельника по пятницу в любое время дня и, возможно, ночи. Впрочем, темную половину суток Ника и Марина Владимировна проводили дома, потому о численности отважных посетителей, не признающих правил, не ведали.
– Как твоя книжка, отправила в издательство? – прихлебывая чай, спросила Власова.
– Ага, уже сегодня утром уведомление о получении текста пришло. Если в печать возьмут, значит, на следующей недельке можно контракт ждать, – радостно ответила Ника, жмурясь от удовольствия и отщипывая от сдобы крохотный кусочек. Кофе, пирожное, любимая работа и хорошая компания – разве нужно что-то еще для удачного начала дня?
– Когда издадут, подаришь с автографом?
– Конечно! Еще и посвящение напишу! Самой лучшей из коллег! – кивнула девушка и в свою очередь, не столько для проформы, сколько с настоящим интересом к заботам старшей подруги, поинтересовалась: – А как у вас выходные прошли? Сапоги Кате купили?
– Купили, на проспекте все обувные облазили, – вздохнула Марина Владимировна, но было видно, что поход по магазинам доставил ей, как истинной женщине, удовольствие. – Перемерили пар тридцать!
Ника понимающе присвистнула, оценивая глобальность масштаба развернувшейся кампании по выбору модных, удобных и не слишком дорогих зимних сапог для дочери-студентки.
– А потом я в маленький продуктовый зашла, – понизив голос, будто собиралась поведать страшную тайну, сказала Власова и многозначительно округлила глаза. – «Бариус», я тебе про него рассказывала.
– Ага, – припомнила Ника характеристику. – Тесновато, но недорого и круглосуточно.
– Вот-вот. – Диаметр глаз коллеги еще более увеличился, а брови поползли вверх. – Я думала, со страху на месте помру! Катя-то с сапогами на улице меня ждала, соседку-подружку встретила. А я забежала. Иду среди полок с продуктами, расстояние меньше, чем у нас в архиве между стеллажами, да еще корзинка с молоком, хлебом, макаронами… – Голос Марины Владимировны сорвался от волнения, смешанного с ужасом. – А навстречу мне идет… НЕГР!
– Да? – вежливо удивилась девушка.
– Да! – выдохнула Власова. – Идет, здоровенный, выше моего Константина, в плечах шире и улыбается. Весь черный, будто ваксой намазанный, а зубы белые, большие. Я ж и назад повернуть не могу, сзади меня уж народ двигает. А он все ближе, ближе и улыбается. Я встала, ноги чуть не отнялись, с места сдвинуться не могу, а он еще шире улыбается и говорит: «Здравствуйте. Извините!» Прижался ко мне, когда мимо протискивался. Я себя не помнила, как до кассы дошла. Валидол в сумке нашарила и под язык. Все как в тумане было! Только когда до Катюшки по улице дошла, чуток отпустило. Я теперь в тот магазин идти боюсь.
Ника закусила губу, чтобы не захихикать. Иррациональный страх Марины Владимировны перед неграми был давно известен и носил характер типичной фобии. Ничего плохого ни один негр Власовой наяву не сделал, но боялась женщина людей с черной кожей панически, до дрожи, примерно так же, как мама Ники мышей. Благо, что встречались объекты кошмаров Марины Владимировны на улицах провинциального городка не часто, а то бы несчастной и в самом деле пришлось обращаться к психотерапевту.
Умом Ника понимала, что коллегу надо жалеть, но губы сами собой расползались в легкой полуулыбке.
– Ты надо мной смеешься! – с примесью обиды выдохнула Марина Владимировна и уткнулась носом в чашку.
– Самую малость, не сердитесь, – покаялась Ника, крутя чашку в пальцах. – Мне что негры, что китайцы, что узбеки, что евреи, что русские – никакой принципиальной разницы в восприятии нет. Люди, они и есть люди. Хорошие, плохие, всякие – это не от национальности или расы зависит. Я и раньше так думала, а теперь еще сильнее понимать стала. Когда вечером иной раз на карту мира смотрю на своей страничке на издательском сайте и вижу синие кружочки по всему земному шару, там, где меня читали, и белые огоньки тех мест, где читают сейчас, думаю, какая наша планета маленькая и мы все вместе на ней совсем близко друг к другу. Расстояние, раса, пол – это такие иллюзорные различия, если объединяет интерес к чему-то. Может, это глупо, но я теперь так думаю.
– Что, и в Африке тебя читают? – не поверила коллега.
– Ага, бывает, – улыбнулась девушка. – Мало ли кого на просторы Черного континента занесло: студентов, в России учившихся, туристов или эмигрантов. Нет, я не хвастаюсь, это я к тому, что общего у нас, людей, ничуть не меньше, чем различий, а то даже больше, и различия делают мир и людей только интереснее.
Ника еще раз улыбнулась и рассмеялась открыто и задорно.
– А теперь над чем смеешься? – уже без обиды полюбопытствовала Марина Владимировна.
– Подругу школьную вспомнила. У нее в предках выходцы из Африки числятся. Прабабка вообще фамилию Мавританова носила. Потому Светка к концу лета на мулатку-шоколадку становится похожа: загар, волосы вьющиеся черные, глаза карие. Мы как-то по парку в сентябре гуляли, а навстречу группа чернокожих студентов. Увидали ее и загалдели: «Хау ду ю ду?» За соотечественницу, видать, приняли. Она растерялась и ответила на русском: «Нормально». Тогда уж студенты оторопели, все шли и оглядывались так, что чуть шеи не сворачивали.
