Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки (версия книг .TXT) 📗
Трубка обрушилась на рычажки, а мужчина посмотрел на платок.
— Хоть выжимай. Итак, на работу продолжаете ходить по прежнему графику. За прогул с вас удержат половину недельной зарплаты, к сожалению, — взглянул на меня виновато. — Выдюжите?
— Выдюжу, — кивнула я, раздосадованная заботливостью Стопятнадцатого. У меня же в сумке лежат девять штукарей.
— Пропущенные часы придется отработать в качестве курьера на нашем факультете, за что спасибо Нинелле Леопардовне. То бишь предлагается погасить задолженность при деканате. Согласны?
Я кивнула. Бедный Генрих Генрихович! Ради меня пошел на жертву, пригласив на ужин начальницу отдела кадров, но та побрезговала предаваться вкусовому наслаждению в институтской забегаловке. Хотя по лицу декана не заметно, что он опечален отказом.
— Когда собираетесь потрудиться: сегодня или в другое время?
Зачем затягивать с долгами, внеурочно навешавшимися на мою шею? Надо соглашаться на курьерство, и поскорее, потому что завтра никак не получится. Завтра у меня поход по магазинам, если Петя не потребует билет обратно.
— Сегодня. Могу даже сейчас, — кивнула я с готовностью.
— Хорошо. Отработаете, и я напишу записку. Завизируете её в отделе кадров и сдадите в бухгалтерию. Сумку оставите здесь? — поинтересовался участливо Стопятнадцатый. Видимо, представил, как я, с языком на одном плече и с сумкой на другом, ползу на последнем издыхании по коридору, доставляя нужные документы по назначению.
— Нет, при себе, — отказалась я и продолжила фантазию декана. Я ползу, ползу… Вокруг взрываются снаряды, свистят пули, стонут раненые… Доползаю до штаба и отдаю в руки комдива Вулфу карты с крестиками вражеской дислокации. Вокруг радуются бесценной информации, доставленной вовремя, а я умираю с улыбкой на лице от случайной шрапнели. И мне поставят памятник. Вот.
Какой штаб, какие враги? День на дворе, солнце светит, а в институте не хватает курьеров.
— Генрих Генрихович, а как быть с экзаменом по элементарной висорике? — закинула я робко удочку.
— С экзаменом? — задумался на мгновение Стопятнадцатый. — Я поговорил с Теолини с глазу на глаз, но без упоминания имен. В любом случае вам нужно посетить экзамен и получить отметку в ведомости, пусть даже неудовлетворительную. Важен факт присутствия. Теолини согласен обождать час с погашением ведомости.
Я послала виноватый взгляд декану. Вот Генрих Генрихович и докатился до подлога, и всё из-за меня — глупой безнадежной невисоратки.
— И не потребовал ничего взамен?
— Покамест ничего, — развел руками мужчина.
Подозрительное безвозмездное согласие, или Стопятнадцатый не договаривает.
— От вас потребуется зайти на экзамен в числе последних студентов, а по выходу немедленно посетить деканат, — уточнил подробности завтрашней аферы мой покровитель. — Я буду ждать.
— Генрих Генрихович, очень неудобно втягивать вас… — пробормотала я с покаянным видом. — Простите! Может, лучше на пересдачи?
— Ни в коем разе, милочка. Послестрессовый синдром может свалить и быка, а что говорить о вас?
Стопятнадцатый свято уверовал в психическую депрессию, которая неслышно подкрадывалась ко мне после вчерашнего происшествия в лаборатории. Не знаю, какова достоверность его прогноза, но на данный момент меня одолевал один-единственный стресс, связанный с нахалом Мэлом. Нет, с однокурсником Мелёшиным.
В качестве курьерской миссии декан поручил разнести извещения об общеинститутском хозяйственном совете. Как пояснил Генрих Генрихович, в подвальных помещениях после ремонтных работ повредились телефонные кабели, поэтому часть левой половины здания оказалась отрезанной от оперативного сообщения, а сбор по вопросам хозяйствования был назначен через три часа.
Возможно, под ремонтными работами Стопятнадцатый подразумевал Некту, со скуки перегрызшего цветные провода. Мне казалось, только полный идиот, ремонтируя что-то одно, мог одновременно повредить что-то другое, разве что сознательно и методично долбасил черенком лопаты, размолачивая оплетку и жилы кабелей.
— Связисты спустились вниз и приступили к восстановлению линий, но у нас ничего не делается быстро. Сомневаюсь, что пробой будет найден к концу дня, — поделился бедой мужчина, а я задумалась о том, как декан выкручивался бы с доставкой сообщений, не попадись под руку мой прогул.
Меня посетило подозрение, что Стопятнадцатый на ходу выдумал задание, лишь бы занять курьерские часы. Однако извещения оказались закрытыми в белые конверты, с отпечатанными на машинке пунктами назначения и голографическими оттисками нематериального факультета — куратора предстоящего сбора. Не тяп-ляп, а вполне серьезно.
Генрих Генрихович не замедлил разъяснить причину основательного подхода к доставке извещений:
— Передавать устные сообщения через третьих лиц не годится. Сегодня будут рассматриваться заявки служб и кафедр института на финансирование с составлением годового графика, поэтому отсутствие представителя какой-либо службы грозит в дальнейшем недовольством, жалобами в различные инстанции, и, как следствие, неприятными разбирательствами.
С каждым серьезным словом я все больше проникалась важностью поручения.
Декан выдал четыре конверта и кратенькие схемы мест назначения, нарисованные наскоро на листочке бумаги. Как лицо ответственное, я расписалась в получении извещений, которые вместе с бланком для расписок вложила в сумку. Официальность и строгость процедуры пробрала меня до печенки. Вдруг потеряю конверты или заблужусь и доставлю извещения значительно позже указанного времени? Ой-ёй-ёй! Это же как минимум парализация деятельности института! Надо поспешить.
Напоследок я хотела спросить у Стопятнадцатого о Некте, но передумала. Успеется. Декану сейчас нужно думать о бомбе замедленного действия, сидящей под стеклянным колпаком в одной из лабораторий.
Итого четыре конверта и конечные точки назначения: творческие мастерские факультета внутренней висорики, сортировочная утиля, животноводческий питомник и тренерская в спортивном крыле. Кроме того, перемещаясь по институту, стоило не забывать о звонках.
Следуя накарябанным на бумажке схемам, я свернула из холла в восточный коридор и первым делом направилась в питомник как в ближайшую точку курьерской доставки.
Искомая служба занимала добрую половину второго этажа крыла С. На двери значилось: "Экспериментальное животноводческое хозяйство".
Толкнув ручку, я оказалась небольшой комнатке, напоминающей прихожую в лаборатории, где приключилась битва с летучей нежитью. Та же аккуратность, та же медицинская стерильность плюс отсутствие запахов, характерных для помещений с большим скоплением животных. Рассуждая логически, вольеры и ряды с клетками располагались за следующей дверью, доступ к которой ограничивал стол, освещенный настольной лампой. За ним сидела худенькая женщина с нервическим лицом и теребила воротник белого халата.
— Здрасте, я курьер. Примите извещение и распишитесь в бланке, — протянула я конверт и листок для сбора подписей.
Женщина посмотрела на посылку и всхлипнула. Приложив к носу платочек, она закрыла глаза и замотала головой. Глядя на покрасневшие глаза, я сообразила, что работница питомника плакала до моего прихода — долго и навзрыд.
— Мне бы расписаться, — сказала нерешительно. — Или к кому-нибудь другому…
Женщина снова замотала головой.
Я растерялась. К кому бы обратиться? Пронырнуть, что ли, внаглую непосредственно в питомник?
— П-присаживайтесь, — хозяйка указала на стул и, судорожно всхлипнув, высморкалась в платок.
— У меня извещение. Срочное, — пояснила я, сев.
— И он тоже спешил, спешил… — сказала женщина, шмыгнув. — Вечная спешка: работа, командировки, сверхурочные… А потом оказалось, что врал… А я как дура: в доме ни пылинки, ни соринки, каждую неделю свежая икебана в прихожей… Рукоделие, вышитые рукавички… Поделки… Уют в доме создавала, семейный очаг поддерживала… На праздники обязательно веночки, колокольчики к Дню независимости, пуховые корзинки с фигурками хранителей… Шнурочки для оберегов плела, домового прикармливала… Гардины беж в тон обоям! — воскликнула она с сарказмом, и я вздрогнула. — Кухня в красно-черных тонах и посуда под стать… Стиль, вкус… Обязательно солонка и перечница на столе, чашка с кофе — на блюдце… И салфетки с вензелями… Свинья неблагодарная! — всхлипнула она. — Я отдала ему лучшие годы жизни, а он! Ушел к певичке — без образования, без воспитания…
