Мой огненный и снежный зверь - Никольская Ева (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Будь Третий Хранитель потомком Адама и Евы, таким, как я, давно скончался бы в адских муках. Еще там, в Карнаэле. А он выжил. Более того, несмотря на жуткую боль, этот нечеловек продолжал бороться с поселившимся в его груди «убийцей». И ни одного крика не слетело с искусанных до крови губ, ни одного упрека, лишь тихие стоны в периоды потери сознания да глубокие царапины незаметно появлялись на его руках от соприкосновения с собственными ногтями. Сейчас мой спаситель был спокоен. Демон-перевертыш практически полностью блокировал его боль, но… не смог устранить ее причину. А значит, Кама скоро должен был умереть. Никакая сила воли не сможет удержать его на этом свете. Ни магия, ни медицина… ничего! И все, что смогу сделать я – маленькая песчинка, осевшая в чужом мире, – это ждать, когда наступит «час икс» и с губ парня, голова которого покоится на моих коленях, слетит последний вздох.
Беспомощность – это так жутко!
Рука невольно сжала черную как смоль прядь волос. Тонкая ткань синей перчатки с открытыми пальцами тихо скрипнула, напомнив о себе. Это не деталь одежды, это сдерживающий демоническую силу предмет. Очередной подарок Лу. Как и следовало ожидать, демон продумал каждую мелочь, даже перчатку притащил с собой, явившись полчаса назад к нам на поляну. Многовековой Высший… Я была готова простить ему все, лишь бы он спас Каму. Но над некоторыми вещами не властны даже боги, что уж говорить о демонах? И потом, на фига ему мое прощенье? Кто я и кто он?
– Решила скальп на память обо мне оставить? – не открывая глаз, проговорил раненый. Тихий голос, слабый… тень улыбки на посеревшем лице, а в словах – ни капли сожаления или отчаяния, одна лишь усталость.
Я вздрогнула и резко разжала пальцы.
– Как ты себя чувствуешь? – Ну почему у меня такой жалобный голос? Так хочется подбодрить парня, а губы вопреки желаниям предательски дрожат, как и ладонь, скользящая по его щеке.
– Паршиво. – Он снова улыбнулся. Или мне это только показалось? – Тела совсем не ощущаю.
– Больно?
– Нет… уже, – сглотнув, ответил Хранитель и открыл глаза – темные колодцы отгоревшей муки в сети полопавшихся сосудов. – Кто? Райс?
– Он пытался, – поняв без лишних объяснений вопрос, ответила я. – Увы, неудачно, – добавила почти шепотом.
От нахлынувших воспоминаний в горле встал ком, мешающий говорить. Спасший нас от огня Эры мужчина действительно пытался излечить Каму. Мне даже не пришлось просить его об этом, как позднее Лу. Первое, что сделал эйри, очутившись в безопасности, так это накинул на меня свою куртку, чтобы не мерзла, и занялся осмотром грудной клетки потерявшего сознание парня. Вот только «синяя отрава» продолжала полыхать сквозь открытые раны на теле Камы вопреки усилиям одноглазого лекаря, и чихать она хотела на его целительские способности вместе с необычным Даром, приобретенным в результате такого же, как у нас с демоном, свадебного обряда.
Да-да, и Райсу досталась порция пресловутой силы от небезызвестного перевертыша. Собственно, этот мужчина был первой попыткой демона приручить Карнаэл к себе, любимому, используя тело знакомого Дому существа как сосуд для демонического Дара. В тот раз ничего не получилось. В отличие от меня Райс мало того что обладал собственными магическими способностями довольно высокого уровня, так еще и был связан (хотя я бы сказала – скрещен) с не самым слабым корагом. И даже, несмотря на равноценный обмен, к моменту получения «свадебного подарка» от Луаны он оказался не до конца чист от собственной магии. Поэтому силы смешались, породив что-то новое. Это что-то и спасло нас с Камой от натиска Эры. Не будь магия Райса сборным коктейлем от двух демонов, взбесившаяся Хозяйка Карнаэла разобралась бы с ним так же легко, как и со своими подчиненными. А так… он смог выиграть время, закрыв меня энергетическим щитом от убийственного огня. Того самого, который разъедал сейчас тело Камы. Сантиметр за сантиметром… медленно и с аппетитом, будто дегустировал его внутренности, как истинный гурман. Ни капли крови… одна синяя дрянь, похожая на светящееся желе, пылала и переливалась в прорезях открытых ран. Это могло бы быть красиво, если бы не было так жутко.
– Кто тогда? – после передышки снова подал голос третий Хранитель.
Было видно, что беседа дается ему с большим трудом. Ослабленный организм не желал напрягать голосовые связки, бледные губы едва шевелились, а тяжелые веки то и дело опускались на непроницаемо-черные глаза.
Он устал… боже, как же он устал! Устал цепляться за жизнь, которая скользкой змейкой уползала из его рук. А вокруг пахло смертью. Величественной и неотвратимой. Она не имела ничего общего с краснокожим чертом, носившим такое же прозвище. Эта смерть ассоциировалась у меня исключительно с безмятежностью и необычным ароматом цветов, растущих белоснежными островками на покрытых мхом камнях.
– Кто? – повторил свой вопрос Кама и попытался приподнять голову с моих коленей.
– Не шевелись, – сказала я и снова стала гладить его по волосам. – Твою боль заблокировал Лу.
– Опять эта дамочка явилась по твою душу? – Его попытка пошутить веселья не добавила.
– Нет, сегодня перевертыш выглядит как парень. – Моя идея направить разговор в другое русло, обойдя вопрос, что понадобилось от нас демону, увенчалась успехом.
– И где? – Губы Хранителя пересохли, а голос стал еле слышным.
Я прислонила к его рту пиалу с водой. Тоже демон подсуетился, и, естественно, после пусть и недолгих, но уговоров. Зато теперь у меня имелись кое-какая посуда, вода и даже покрывало, под ним-то и лежал раненый. Хотя вряд ли он ощущал холод, озноб исчез вместе с болью.
– Ушли с Райсом ставить какие-то ловушки и защитные круги, – не дожидаясь продолжения фразы, пояснила я.
– Мы одни? – спустя минуту, которой ему хватило, чтобы справиться со слабостью, поинтересовался Кама.
– Да.
– Тогда… Кать… – Он замолчал, собираясь с мыслями. Лицо стало сосредоточенным, взгляд острым. Глаза не смотрели на меня, но я нутром чуяла, что размышления касались именно моей персоны.
– Что? Воды еще? – Слова были всего лишь попыткой разорвать напряженную паузу и отвлечь его от тяжелых мыслей. Мне казалось, что на них он тратит последние крупицы жизни, а ее и так осталось мало, но… собеседник ответил:
– Нет.
– Тогда…
– Поцелуй. – Уголок его рта чуть дернулся. То ли это была полуулыбка, то ли просто нервный тик. Глаза широко открылись и уставились на меня. Тяжелый взор: не просящий… требующий! – На прощание, – и еле слышно добавил: – Ведь это я… я тебя… тогда выбрал.
Не выполнить последнего желания умирающего было бы кощунственным! Именно в этом я и пыталась убедить саму себя, чтобы превозмочь непонятно откуда взявшийся внутренний барьер, мешавший выполнить просьбу. А Хранитель ждал, продолжая гипнотизировать меня взглядом. Я не двигалась, и парень сдался, выдохнув через несколько секунд короткое «прости». Глаза его закрылись, а на губах отразилась горькая улыбка.
– За все, – добавил он.
Этого мне хватило, чтобы очередной ком невыплаканных слез перекрыл дыхание, а все внутренние заслонки полетели в тартарары вместе с угрызениями совести, причину которых я так и не смогла определить. Да и не пыталась, если честно. Просто села поудобней, чтобы не сильно тревожить раненого, и, низко склонившись… чуть не поцеловала в лоб. Мама дорогая! Хорошо, что вовремя спохватилась. Ведь не покойник еще, зачем же так с ним? Метания мои не продлились долго. Я провела кончиками пальцев по его щеке и осторожно коснулась губами рта. Надеюсь, Арацельс на меня не обидится. Хотя… он же хотел, чтобы наши пути разошлись, и как можно скорее. Вот и разошлись… окончательно и бесповоротно, если верить тому, что сказал мне перевертыш. Увы, но отныне мы с Хранителями Равновесия, не считая раненого, по разные стороны баррикад.
Странно, но у Камы хватило сил на то, чтобы ответить на поцелуй. Будто он специально берег их для этого последнего рывка. Ледяные губы парня были нежны и настойчивы одновременно. А меня пробирала дрожь от ощущения, что я целуюсь… с мертвецом. В голове, как непрошеные гости, мелькали мрачные картинки кладбищ и гробниц. А еще я видела снег. Он шел стеной, грозя похоронить меня заживо под своим ледяным покрывалом. Бр-р-р… даже куртка Райса не помогала от пронзившего тело холода. И вдруг все оборвалось. Неприятные ассоциации, навязчивые образы и, главное, сам поцелуй.
