Большая и грязная любовь - Гаврилова Анна Сергеевна (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
– Так что с узлами? – сказала жестче, чем хотелось. И обращалась уже не к Айшеру, а к Арсению.
– Да огребаем мы за них, – улыбнулся тот. – За обычных людей не огребаем, потому что, когда исчезает, как изволил выразиться Айшер, ниточка, ваша ковровая дорожка быстренько затягивает рану, и все. А когда погибает узел, получается разрыв, и в пространство выплескивается очень большой заряд энергии. Люди получают какую-нибудь глобальную катастрофу, а мы… – Арсений Игнатьевич тяжело вздохнул, – в общем, выживают не все.
– А если не убивать?
– Все равно разрыв. Встреча с кем-либо из нас – уже изменение судьбы. Даже покупка… – Арсений чуть заметно ухмыльнулся, – карандашей на узор вашего коврика влияет. У магазина не должно быть этой выручки, у государства не должно быть тех налогов, которые с этой покупки заплатят, и так далее. А возможно, один из купленных вами карандашиков должен был стать причиной судьбоносного поцелуя, вот только достался он не той девочке, а тебе, Крис. Понимаешь?
– Примерно.
– Так вот, вмешательство в судьбу – это смещение узора. Если сместить узел, то тоже очень плохо будет. Это все равно, что жизненно важный орган передвинуть. С такими, как ты, может происходить что угодно, мироздание переживет, а узлы трогать нельзя.
Обиду я проглотила.
– И как вы определяете, кто узел, а кто нет?
– Да в том-то и проблема, что определить сложно. А некоторые… любители этим пользуются. Видишь ли, Крис, узлов очень мало. Вероятность напороться на узел – мизерна. Но за последние три года это третье дело, где человека, подлежащего уничтожению, объявляют узлом.
– У нас есть доказательства, – встрял тот, кого я мысленно окрестила «визиткой».
– Ну да… – протянул Арсений, и снова ко мне повернулся. – Первым доказательством того, что узел смещен, является глобальное изменение реальности.
– То есть?
– То есть выходишь ты из дома и понимаешь, что мир вокруг тебя изменился. С тобой начинают здороваться те, кого ты знать не знала. Вместо секретарши Лены встречаешь в своем офисе какую-то Олю. Или вдруг обнаруживаешь, что у тебя сын, а не дочь.
Черт, какая знакомая ситуация.
– Но только вы, люди, подобные изменения не видите, потому что вы… Айшер, как ты там выразился?
– Мухи в паутине, – подсказал «рэпер».
– Да, именно. А мы, Крис, вне вашей системы, мы эти изменения видим и очень отчетливо.
– И в этот раз изменения есть! – снова встрял «визитка».
Сидящие за столом дружно вздохнули, а я осмелилась спросить:
– Что за изменения?
– Все случаи я описал в отчете, но пример приведу. Один из моих подчиненных на днях разбил ноутбук, ему потребовалось извлечь и оживить хард, чтобы инфу скопировать. Парень обратился в ближайшую к дому контору, «Шерри-кат» называется. И ему там девушка очень понравилась, оператор. А он оборотень молодой, романтичный, так что когда пошел забирать свой металлолом, букетик прихватил. Вот только никакой девушки в конторе не нашлось, а сотрудники заявили – не было тут таких, никогда.
Кажется, я сейчас узнаю, что такое настоящий обморок.
– Может… просто ошибка? – пробормотала я.
– Чтобы оборотень насчет бабы ошибся? – искренне возмутился собеседник.
– Значит, обман, – это уже не я, «рэпер». – Скрыли девочку, и все. Люди, они ведь тоже не дураки, опасность порой лучше нас чувствуют.
– Если бы ты прочел отчет, – зашипел «визитка», – ты бы знал, что мы этот офис через час обыскали. Все проверили, от туалета до внутренней документации. Единственную девушку, которая там когда-либо работала, зовут Мария Сигизмундовна, и ей шестьдесят три года. А от той, на которую Шас запал, ни следа!
– Неужели и запах исчез? – хмуро вопросил «бомж».
– Говорю же – ни-че-го!
Мама, мне плохо. Нет, в самом деле плохо. Это же он про мою контору рассказывает. Это к нам такой плечистый дерганый парень с разбитым ноутом приходил. И Мария Сигизмундовна… Мамочки!
– Крис? – позвал кто-то. – Крис, что с тобой?
Что со мной? Сказала же, плохо. Очень…
– Крис!!!
Очнулась я в огромной кровати, под легким атласным одеялом. Далеко не сразу сообразила, что эта тускло освещенная спальня мне знакома…
– Ну наконец-то, – прошептали рядом.
Я повернула голову и… в общем, зеленоглазого брюнета тоже не сразу опознала.
– Что случилось? – собственный голос прозвучал незнакомо, хрипло.
– В обморок ты свалилась, – сказал предельно серьезный Глеб.
– Почему?
– Не знаю. Думал, ты объяснишь.
– Я?
Шеф молчал довольно долго – то ли думал, то ли слова подбирал.
– Крис, я действительно не понимаю причину твоего обморока. Я хочу услышать… если не объяснения, то хотя бы версию.
– А водички дашь?
– Прости, – Глеб заметно растерялся, – я как-то не подумал. Сейчас.
Шеф скатился с кровати – сам он поверх одеяла лежал, и даже одет был, в отличие от меня – и поспешил к двери. Я же свернулась калачиком и задумалась, а действительно, почему? И тут же поняла – этот обморок зрел давно.
Слишком серьезные перемены в жизни, и слишком резкие. Пожалуй, я должна была свалиться гораздо раньше, еще при первом посещении… нового рабочего кабинета. Информация, которой поделились на заседании, просто добила. Вот только озвучить такую версию Глебу я не могу. Или..?
– Держи, розочка моя, – прошептало начальство. Очень незаметно подкралось, совсем как… впрочем, ладно.
Я привстала, поднесла к губам стакан с минералкой. Потом снова на подушки откинулась и сказала:
– Слишком много информации.
– То есть? – изогнув бровь, вопросил он.
– То есть… я догадывалась, что все не просто так, что вы имеете куда большее влияние, но чтоб настолько! А еще узлы эти… Кстати, про Данилова мне так и не рассказали, что там? Как так получи…
Договорить мне не дали. Глеб приложил палец к губам, но выглядел при этом таким серьезным, таким хмурым.
– Крис, не лги.
Ровно после этих слов очнулась интуиция. Вернее, очнулась и завопила, что мы палимся! Вот только в чем именно, не сообщила…
– С чего ты взял, что я лгу? – Спокойствие, только спокойствие! А дрожащих коленок под одеялом не видно!
Зеленоглазый детектор лжи молчал довольно долго, сказал прищурившись:
– С того, что все озвученное на заседании ты знала.
Я?! Знала?! Но ведь эта информация не моего допуска! М-да, а палево, похоже, серьезное.
– Тебя задело что-то конкретное, – продолжал давить шеф. – И мне кажется, это был рассказ о неком оборотне и некой ремонтной конторе…
Приличные слова кончились, остался мат. Отборный такой, ядреный. Ведь единственным, кто мог поделиться со мной столь закрытой информацией, является шеф! И просвещал мою скромную особу, разумеется, тайно! А потом повез на заседание, где… Ух! Да если бы они поняли, что я в курсе, мне бы голову открутили! Вон как выспрашивали! И даже… Стоп. Мегера что? Мне подыгрывала?
Нет, я решительно ничего не понимаю.
– Да, знала, но не осознавала. Видишь ли, одно дело слышать подобное от любимого, и совсем другое…
Глеб застыл, взгляд стал острее бритвы. Говорить, когда на тебя смотрят вот так, до безумия сложно – неудивительно, что слова колом в горле встали.
– Любимого? – тихо переспросил он. – Крис, ты сейчас серьезно?
Интуиция на этот вопрос среагировала странно. Как будто скукожилась и руками прикрылась. Кажется… кажется сейчас что-то будет.
В глазах Глеба появились до боли знакомые алые всполохи, губы дрогнули в улыбке. И столько в этой улыбке искренности было, столько счастья.
– Кри-ис… – хитро протянул он. – Кри-ис, скажи, что мне не послышалось.
– Послышалось! – горячо заверила я и нырнула под одеяло.
Мама! Это что же получается? У нас эта, как ее, большая и грязная, а мы… о чувствах никогда не говорили? Быть такого не может!
Под одеялом было темно и классно, но ровно до того момента, как Глеб придвинулся вплотную и, положив руку на попу, попросил:
