Экзамен на выживание. Десяток невозможностей до завтрака (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна
Одна из сирен, чарующе улыбнувшись, взяла за руку Густава и потянула к ближайшему маленькому дворцу.
– Стой, зараза! – поняв, что сейчас кузена уведут и неизвестно что с ним сделают, Тася даже о вежливости позабыла. Да и какая может быть вежливость к этим бесстыжим девицам, которые даже платьев не носят – вон, одними жемчугами прикрылись! И мужчин заманивают – страшно и представить, что с ними делают! В таком-то виде!!
Девушка сделала последний прыжок – пожалуй, даже проплыв немного в плотной соленой воде – и врезалась головой Густаву в спину.
Парень вздрогнул и обернулся. И Тася ужаснулась, увидев его совершенно по-рыбьему пустые глаза.
– Густав, очнись! Тебя околдовали!
Ни крики, ни попытки тормошить парня не привели ни к каким результатам. При этом, к слову, сирены, снова сбившись в стайку – их здесь было не меньше пяти – о чем-то зашушукались, поглядывая на Тасю и хихикая, но не предпринимая никаких попыток помешать ей.
А потом одна из сирен вдруг снова подала голос. И пропела только одну фразу – непонятную, но короткую, как… как команда.
И тотчас ожил замерший было статуей Рубур. И двинулся прямиком на Тасю. С точно таким же, как у Густава, холодным, ничего не выражающим рыбьим взглядом.
Два медленных шага сквозь воду – и он очутился рядом. А потом молниеносно схватил девушку за руку, стиснув так, что, кажется, хрустнули косточки.
Вскрикнув от боли, Тася, не рассуждая, вскинула вторую руку – в которой была зажата сковородка. И изо всех сил треснула этой самой сковородкой по голове орка. Так, что, кажется, даже звон пошел. Или это звенело у Рубура в голове – так сильно, что слышно было даже снаружи.
Честное слово, сковородкой она планировала сражаться не со своими!
Однако удар возымел действие. Пальцы, сжимающие левую руку Таси, вдруг разжались. Орк потер глаза. А потом посмотрел на девушку – неожиданно осмысленно.
Больше не думая ни о чем, Тася стремительно развернулась – и от всей души врезала сковородкой по затылку Густава. Тот пошатнулся, и Рубур чуть придержал его. А потом кузен часто заморгал. Едва скользнул взглядом по Тасе и Рубуру, широко распахнул глаза при виде резко насторожившихся сирен, которые уже открыли рты, собираясь, кажется, снова запеть, мотнул головой, будто разгоняя туман – и поднял руки, пуская мощную силовую волну перед собой.
Песок под ногами взметнулся, и на пару секунд все вокруг будто заволокло дымкой. Тася торопливо зажмурилась, успев только увидеть, как Рубур тоже поднимает руки – похоже, помогая Густаву.
– Стойте!– Прекратите!
– Перестаньте!
– Нет!!!
Разноголосые вопли слились в единую какофонию – а потом перешли в слитный визг.
Тася распахнула глаза. А вот уши поспешила заткнуть. Парням тоже пришлось зажать уши ладонями. Потому что если пели сирены волшебно, то визжали – просто чудовищно. Так, что уши закладывало и казалось, еще секунда – и можно попросту оглохнуть.
Конечно, продолжать колдовать, зажимая уши, никто бы не смог. Так что пару секунд спустя поднявшаяся со дна муть начала оседать – и Тася в ужасе приоткрыла рот. Как оказалось, атака Густава и Рубура имела последствия – в ближайшем дворце вылетели все двери и ставни в окнах, у соседнего покосилась ограда, еще у одного снесло крышу на башенке.
А к замершим Тасе, Густаву и Рубуру уже приближались сирены. Очень-очень злые сирены. Визжать они перестали, зато в руках у них появились вилы. Ну, по крайней мере, Тася решила, что это вилы. Хоть и странные какие-то, с драгоценными камнями на рукоятях. Водоросли ими, что ли, раскидывают? Сена-то под водой, поди, и не сыщешь!
Девушка решительно сжала ручку своей целебно-боевой сковородки.
– Вы разрушили наши дома! – возмущенно объявила первая из сирен.
– А вы моих друзей зачаровали! – не менее грозно ответила Тася. – Вы их зачем сюда привели, а?!
– Крышу перестелить! – сердито фыркнула сирена. – А ты что подумала?
…Страшная сила – репутация. Сирены вообще-то прекрасно поют, но вот строители из них неважные. И они вполне готовы честно нанять любых специалистов и даже заплатить им – на дне морском предостаточно и жемчуга, и иных сокровищ. Увы, репутация работает против этих талантливых дам. Стоит сирене появиться на поверхности воды и обратиться к кому-то, как несчастный бежит прочь, зажав уши. Вдруг сирена его зачарует!
Вот и приходится оправдывать ожидания. Надо, к примеру, крышу залатать – так группа сирен выбирается к берегу, находит кого-нибудь подходящего и заманивает в подводный город. А как починит очарованный крышу – так ему и золота, и жемчугов, сколько надо, отсыплют. И отпустят с миром. Помнить он, конечно, ничего не будет потом. Да и зачем оно ему надо – помнить! Пусть себе жемчуга считает да радуется.
Все бы и шло, как заведено. Если бы, по словам сирен, “эта ненормальная со сковородкой” не явилась. И не привела будущих подсобных рабочих в чувство не вовремя. На женщин-то чары сирен не действуют, вот ведь беда! Да еще сами очарованные боевыми магами оказались, да как пришли в себя, принялись заклинаниями во все стороны швыряться, как привыкли. Хорошо хоть остановились быстро. Только теперь не одну крышу восстанавливать придется!
А поскольку на магов никто вовсе и не нападал, и намерений дурных к ним не имел, выходит, что это Густав с Рубуром на подводный город напали. И теперь сами должны все, что наворотили, починить!
Вообще-то не то чтобы Тася была совершенно с сиренами согласна. Она все же считала, что тем стоило бы хотя бы попробовать договориться добром, а уж потом очаровывать.
Но та из хвостатых девиц, на чьем дворце слетела крыша, всхлипывала теперь в сторонке, а ее подруга, у которой в доме повылетали окна, шмыгала носом. И Рубур, посмотрев на них, а потом и на их “дворцы”, кхекнул, почесал макушку, вздохнул – да и кивнул.
– Попробуем, – солидно сказал он.
– Ну, – Тася, пытаясь подбодрить сама себя, осмотрела предстоящий фронт работ. Густав, пожав плечами, отошел в сторону.
– Я боевик! – гордо сообщил он. – Разрушать могу. Строить – нет!
– Все вы, боевики, только разрушаете, – буркнула Тася. – А как восстановить порушенное – так в сторонку.
Откровенно говоря, сама она тоже не представляла, как теперь быть.
А вот Рубур, подумав, сложил руки в точности так же, как Густав, когда пускал вперед силовую волну. Тася в ужасе представила, что сейчас снесет еще что-нибудь. Однако орк очень осторожно повел руками – и слетевшая с башни крыша приподнялась, а затем взмыла вверх. Правда, по какой-то кривой траектории. Рубур набпряженно водил руками, пытаясь, кажется, выровнять ее полет – и коническая крыша ныряла, косо взлетала, переворачивалась – пока не нахлобучилась наконец на башню. Правда, теперь она выглядела как залихватски заломленная шляпа – будто чуть-чуть съехала.
– Сейчас, – торопливо пообещал Рубур и чуть шевельнул пальцами. Под крышей посыпался камень.
– Хватит! – нервно вскрикнула хозяйка дома, видимо, представив, что сейчас ей еще и укоротят башню. – Так… хорошо! Мне нравится!
– Ну ладно, – Рубур пожал плечами и опустил руки. Крыша на башне скрежетнула, еще несколько камней вылетели из-под нее, но сирена предпочла сделать вид, что ничего не заметила.
– Вон, – она ткнула пальцев в соседний кружевной мини-дворец, – там дверь вылетела.
– Ага, – орк повел плечами, разминаясь. – Сейчас…
Тася заметила, что кончики пальцев у него подрагивают, и погладила орка по плечу. Правда, тут же отдернула руку.
– Ты отдохни немного, – ласково сказала она. – Дверь-то не убежит!
– Ага, – Рубур вдруг сел, где стоял, как-то опустив плечи. Тася тут же присела рядом.
Помолчали.
– У тебя отлично получилось, – надо ведь было хоть как-то подбодрить друга! – С крышей.
Суровый воин степей вздохнул.
– Рушить-то оно легко, – сообщил он вдруг. – Шмяк – и готово. А чинить, да чтоб еще и не доломать при этом – тяжко, оказывается… вон, брат твой и не берется даже. Красивые у них тут дома… а я только и могу, что всю красоту порушить. Я раньше думал, городские все эти ваши шаманы… ну, колдуны – ерундой занимаются. Бабскими делами. Для слабаков. А настоящий шаман – тот же воин. Только оно, выходит, чтоб напасть да все порушить-то ума много не надо. А вот восстановить чего… Вот и тебе… больно сделал. Орк безмозглый!
